Никто не виноват // Донюн/Чанук (1/1)

Чануку хочется заткнуть его. Зажать этот громкий рот ладонями и самому закричать, лишь бы не слышать ничего; лишь бы не пропускать через себя, бессильно злясь на целый мир и в частности себя.Но он позволяет Донюну говорить. Бросаться обвинениями как камнями, забрасывать Чанука, избивать ментально?— но лучше бы нормально подрались как в детстве, когда синяки сходили быстрее?— оставлять кровоподтеки. И улыбается уголками губ, потому что ситуация требует игры, требует не показывать, насколько сильно можно задеть этого вечно доброго и нежного Джу Чанука. Конечно, продолжай, Донюн, ведь ты все равно?— как и все, в принципе?— не узнаешь о слезах в подушку, давящих спазмами горло рыданиях, немых криков, когда внутри все рвется с оглушающим треском, а утром надо выглядеть свеженьким, милым, счастливым.Каким угодно, кроме одного?— искренним.Чанук подставляет грудную клетку под самурайские мечи и позволяет крошить ребра точными ударами кастетов. Заставляет даже друзей забыть, что может быть жестким и разозленным.Но Донюну сейчас так хочется напомнить.—?Конечно, тебе тоже не хотелось, чтобы я прошел. Я вам обуза, лишний груз, виноват в том, что меня кто-то, черт возьми, любит! —?и он почти срывается на крик, но в последний момент резко замолкает и тяжело дышит. Его взгляд пронзает Чанука озлобленностью и разгорающейся ненавистью, но трудно винить его за эти чувства?— им всем давно пора выпустить пар.Ошибка Чанука лишь в том, что он делал это, забыв об обиженном маленьком Донюне с его молчаливой влюбленностью и зудящей ревностью к любому, кто коснется плеча Чанука или?— это так редко и так для него плохо?— озаренного улыбкой лица.Теперь поздно исправляться. Чанук целовал его в губы, но это казалось странным и дружеским, не тем жарким и романтичным, как вычитал Донюн из манхв, высмотрел из дорам, воспринял абсолютно всерьез и поверил, что все может быть просто и однозначно.Может, Чанук и правда мразь последняя. Но он имеет на это право такое же, как и другие, просто репутация благопристойности давит до внутреннего кровотечения. —?Для тебя ведь лучше было бы, будь это Сонтэ или вообще Бэк Джин, да? Помог бы с танцами, а ночью подтянул вокал, как ты любишь,?— Донюна разносит, это видно, Донюн как оброненный с высоты на асфальт бокал, но разбивается?— далеко не к счастью.И асфальтом себя ощущает Чанук.—?Да, лучше бы это был Бэк Джин. А не проблемный и капризный ребенок?— ты.—?Вот только я не виноват в том, что я?— это я. Не он, не кто-то другой. И что люблю тебя, тоже не виноват.Синхронно?— становится неуместно смешно?— они поджимают губы. Донюн трет ободранные костяшки и отводит взгляд, но Чанук смотрит прямо и ловит его, не желая отвернуться. Никто не виноват, конечно, но бессонные ночи сказываются большим, чем кругами под глазами и усталостью. И точно так же Чанук не виноват, что любит?— не Донюна. Конечно, до чертового выживания, стершего старую дружбу, он был очень хорошим и ласковым, маленьким котенком, которого всегда хотелось прижать к себе и чесать за ушком. Но котята не сравнятся с заботливыми парнями старше, где ластиться хотелось самому и мурчать под крепкими ладонями.Поймет ли это Донюн?Все ощущается слишком бесполезным, слишком утомительным и угнетающим.И покрываясь ледяной коркой как прячась за очередной маской, Чанук не скрывает холода в голосе и не пытается жалеть:—?Из-за тебя мне нужно продолжить менять хореографию под твою партию, но именно от этого ты меня отвлекаешь. Как думаешь, кому из нас хуже?Донюн вздрагивает как от пощечины.—?Хочешь сказать, что тебе?Но Чанук не хочет сказать?— ничего.Только спать.