Фанат // Собин/Мидам (1/1)

С высоты первого места — по факту?десятки метров?— Собин позволяет себе лишь быстрые взгляды на долю секунды вниз, выискивая среди толпы всего одного. Ничего особенного в уложенных черных волосах и таком же чернильном костюме, но все равно цепляет настолько, что сразу же находится. И еще за мгновение до того, как он оборачивается, будто ощутив взгляд, сердце Собина замирает, чтобы тут же ускорить пульс раза в два.И он почти задыхается на первом месте.Все эти камеры направлены на них; Собин уверен, операторы поймают каждый мимолетный взгляд, уловят любой намек, заснимут момент на протяжении удара сердца с двенадцати ракурсов и потом смонтируют так, что от реальности останется почти нулевой процент.В этой смеси эссенции правды не выявить, но никому, почему-то, дела нет.Да и Собину, когда Мидам к нему голову поворачивает?— тоже.Меж ними все еще ряды и метры, а Собину хочется кричать и забыть обо всех их окружающих. Вот так просто забить и посвятить себя Мидаму, который так чертовски красиво закусывает губы и… И Собин, кажется, уже забыл, о чем думал только что.Возможно потому, что он все еще ощущает нежное касание рук Мидама к своим и ментально улыбается ему в лицо, пытаясь выглядеть дерзким и непринужденным.А на лице Мидама тогда проступало волнение, и эта его искренность поразила гораздо больше красоты.То есть…Вероятно, Собин фанат, который смог. Влюбился с одного шоу и вместе с ним попал на другое, и даже смог победить. Смог немного поговорить с ним, и осознать особенно четко, что экран и жизнь?— это полярные вещи. Ни одна самая лучшая камера не передаст всей изящности его аккуратных черт лица; ни один микрофон не запишет этот ассоциирующийся с вельветом голос, от которого у Собина мурашки не сходят до сих пор, а кисти едва заметно дрожат; и конечно, руки Мидама в жизни теплее, чем можно было себе представить. Горячие такие, будто внутри него целое солнце, и именно из-за него он так сильно светится и слепит, заставляя глаза слезиться, когда смотришь на него; и видимо, потому Собину так жарко рядом с ним и так холодно без него.Но Мидам скользит взглядом безразличным, точно прямо говорит: тебе и надеяться не на что.Очень жаль. После конца съемок все равно подбегает к нему, когда Мидам уже снимает микрофон, немного путаясь в проводках. Тонкие черные как змейки, они овивают ему пальцы и цепляются за кольцо. Собин теряет момент помочь, тысячу раз спрашивая себя?— а стоит ли. Мидам вежливо улыбается и кивает ему, но так, как кивнул бы любому другому трейни; так, словно для него Собин и интереса никакого не представляет; и конечно же, экс-вайджи, между ними сейчас даже соперничества компаний быть не может.А на что ты, собственно, надеялся, Собин? Даже будь ты тысячу раз фанатом, его это едва ли взволнует.Особенно, парень.Особенно с ощутимым и явно сторонним наблюдателем заметным крашем; буквально, Собин чувствует, насколько сильно краснеет и как отнимаются его ноги; и упасть в обморок перед Мидамом однозначно не лучшее знакомство.Но поцеловать его прямо тут, глубоко и жарко, наверное, тоже нельзя.—?Ты что-то хотел? —?все с той же вежливой улыбкой интересуется Мидам, расстегивая пару верхних пуговиц рубашки и оголяя чуть больше шеи; но этого достаточно, чтобы Собин сошел с ума.?Тебя я хотел и хочу??— почти срывается с губ.И придти в себя оказывается труднее, чем выступать перед сотней трейни, наставниками и одним восхитительным Ли Мидамом.—?Всего лишь сказать, что ты хорошо поработал.?И ударить себя, насколько это глупо звучит?У Мидама возможно те же мысли, потому что он улыбается уголками рта (внутри Собина что-то стремительно разрастается и щекочет своими нежными лепестками); но благосклонно кивает.—?Ты тоже. Мне понравилось, как ты выступал.?Мне понравилось в тебе все от голоса до движений, до твоей личности, которую я еще не рассмотрел, до твоих завораживающих своей тьмой глаз, до губ, которые хочется целовать-целовать-целовать, до мягкости кожи рук, до безупречной осанки и ауры принца, которого бы выкрасть из башни. И я готов сразиться с сотней драконов за тебя, чтобы иметь больше возможностей быть рядом и хоть бы приятелем назваться, хотя бы иметь возможность приобнимать за плечи и помогать тебе после тренировок уставшему идти до комнаты. И стирать твои слезы, если опять станет слишком тяжело. Я готов?.Вдох.Выдох.Тысячи салютов в голове и вместо слов одни восхищенные вздохи.Люди такими не бывают.Но вот Ли Мидам существует.И наверное, пауза затягивается, потому что:—?Что-то еще?Да нет, самый красивый человек, заслуживающий целый мир или больше. Совершенно ничего. Ничего такого, что можно сейчас озвучить и не краснеть потом за каждую реплику.Может, только:—?Хотел сказать: встретимся на первом и втором месте.Впервые за сегодня Мидам Собину улыбается так широко.И, очевидно, что-то кроме его улыбки видеть не удается. В студии полумрак, но Мидам его разгоняет полностью, освещая даже самые дальние закоулки и заставляя трейни оглядываться на них. Он соткан из солнца. —?Только ты займешь второе.И Собин не спорит.