6. (1/1)

"Сука, я же себе все ноги переломаю," – подумал Алекс, смотря в дыру в земле, - "Мне свет нужен, а телефон сел уже почти неделю назад," – но тут он вспомнил про зажигалку, достав которую, наклонился сначала вперед, а потом присел на корточки, продолжая светить зажигалкой перед собой. Казалось, что тьма обрела не только запах, но и ощущалась, влекла в себя, и в то же время пугала. Ощутив неприятные мурашки на спине, Хартманн попытался разглядеть хоть что-то, но сколько бы не напрягал глаза, он не мог ничего увидеть. Накалившись, зажигалка обожгла пальцы. Нахмурив брови, парень подул на нее, после чего спрятал в карман, повернувшись к Герцогу.- Ни черта не видно, - сказал он, глядя на командира мертвецов, - Если хочешь, лезь сам, но я не пойду. Не хватало, чтобы я там навернулся, - скинув сумку с плеча на землю, парень достал портсигар, - Мне нужно отдохнуть, а уже утром можно проверить, что там, - видя, как оберфюрер приближается к нему, парень резко сказал, - Убьешь меня – навсегда останешься таким, и она такой будет, - показал на Эрику, что стояла недалеко от Курта; это остановило мертвеца, - Я сказал: мне нужен отдых. Я спущусь туда, как только посплю.Докурив, Алекс взял сумку и пошел обратно к руинам, где он смог бы устроиться на ночлег, оставив зомби у раскрытого люка, думая, что пусть они хоть сами туда лезут, хоть сейчас; ему было все-равно, парень был настолько сильно вымотан, что еле волочил ноги. Найдя более-менее подходящее место, Хартманн натаскал туда сухих веток и разжег костер, у которого мог погреться. После скудного ужина из остатков еды, парень устроился спать, положив под голову свою же сумку. Тепло от огня приятно согревало, и вскоре усталость взяла свое – закрыв глаза, Алекс погрузился в неприятный и тревожный сон. Ему снилось, как он едет на поезде, вновь слышит тот свист, доносящийся с неба, а потом темнота, в которой слышны крики ужаса и боли, стоны умирающих, которых он не может разглядеть, запах гнили и земли, но вскоре темнота наполнилась другим тихим, но ужасающим звуком – звуком падающих комьев земли на крышку гроба. Только сначала он не понял, что это, но, открыв глаза, увидел себя в деревянном гробу, сквозь щели крышки которого пробивается слабый солнечный свет, но с каждой секундой он исчезал, сменяясь темнотой. Хартманна охватила паника. Он кричал, что еще жив, что не умер, стуча кулаками по дереву, которое казалось ему каким-то неестественно твердым и прочным. Но его не слышали. Резко открыв глаза, парень подался вперед и сел, оглядевшись. Ни гроба, ни земли, ни лучей света, пробивавшихся сквозь щели крышки гроба; вокруг были руины недостроенного замка, с торчавшими тут и там кустарниками и деревьями, буквально пронизанных утренним холодным туманом, не пропускавшим утренний свет. Поежившись, Алекс опустил взгляд на потухший костер, который догорел скорее всего еще ночью. Не смотря на сон, усталость никуда не делась, она вновь навалилась на плечи, как какой-то очень тяжелый хомут. Потерев лицо ладонью, понимая, что сейчас уж точно не получиться уснуть, Алекс поднялся, отряхнув одежду, которая была уже не в самом лучшем виде, как, впрочем, и сам ее хозяин. И тут он огляделся более внимательно, увидев стоявших вреди деревьев солдат Герцога, которые буквально следили за каждым его движением. "Этот сукин сын решил реально прикончить меня?!" – пронеслась в голове мысль, от которой у Хартманна к горлу подступил ком горечи, - "Если он Эрику придушил, не моргнув глазом, то и меня может. Ублюдок!" – взяв сумку, повесил ее на плечо и пошел медленным шагом к тому люку, который обнаружили ночью накануне. Герцог был уже там. Его фигура выделялась на фоне леса, как и Эрика, стоявшая рядом, на шее которой можно было заметить отпечатки пальцев. Окружавшие их солдаты в камуфляжной форме следили за Алексом, готовые будто бы наброситься в любой момент, хрипя так, будто бы это был вовсе и не хрип, а рычание бешеной собаки. Проходя мимо мертвецов, парень ощущал внутри себя беспокойство. Оглядывая буквально каждого, он мысленно спрашивал себя, где Штуббе. Одноглазого нигде не было, как и его экипажа. "Где этот одноглазый придурок?" – все время мысленно спрашивал сам себя Хартманн, чувствуя, как в горле пересохло. Подойдя к люку, он сначала присел возле него на корточки, заглядывая внутрь, на мгновение подумав, что Рихард уже там и осматривает, что внизу. Снизу повеяло холодом и смрадом, от чего у Алекса было желание сразу же отвернуться, что он и сделал, и тут он заметил, что возле него кто-то остановился. Сначала подняв голову, парень увидел, что это был Штуббе.- Тигра? – удивленно спросил Хартманн, не сводя взгляда с одноглазого, одновременно выпрямляясь к нему лицом; и почему-то ему самому показалось, что его голос как-то непривычно дрогнул.И вдруг Рихард толкнул парня одной рукой. Толчок получился таким, что Алекс, не удержавшись на ногах, оступился и полетел вниз в распахнутый люк. Ему на мгновение показалось, что он замедляется, окунаясь в темноту, а сверху на него смотрят Герцог и Штуббе. "Вот ублюдки!" – пронеслось в голове. И вдруг резкий удар, после которого в глазах парня все погрузилось в мрак.Смрад резким потоком ударил в нос, из-за чего легкие наполнились запахом гниения и пыли. Резко открыв глаза, Алекс задохнулся удушающим воздухом, который остановился в его глотке, буквально задушив, словно удавка. Сделав резкий выдох, от чего в легких появилась резкая боль, парень громко закашлялся, перевернувшись на бок. Вытерев слюну, что капала изо рта, Хартманн поднял голову к свету из открытого люка, тут же увидев, что за ним все это время наблюдали, пока он был без сознания. И сколько это было? Пять минут? Час? Или больше? Опираясь руками о землю, Алекс кое-как поднялся, чувствуя, что у него сильное головокружение, от чего он чуть не потерял равновесие.- Герцог… - прохрипел Хартманн, собираясь попросить о помощи, как вдруг он кожей почувствовал, как его накрывает тень, подняв голову, увидел, что пара солдат закрывают люк, - Герцог! Какого хрена ты делаешь?! – заорал стоявший внизу, видя, как сужается просвет, пока темнота полностью не поглотила его, - Герцог, сука! Открой, иначе ты пожалеешь, что в Ад сразу не отправился, гнида тупорылая! – но ответа не последовало, что и следовало ожидать, но Алекс знал, что они все там, стоят и ждут, не двигаясь с места, - Сука! – Хартманн подпрыгнул, чтобы хоть зацепиться за ручку люка и как-нибудь открыть его изнутри, но высота потолка была выше, чем он предполагал, и в полной темноте это было сделать уже труднее.После приземления, парень вспомнил, что у него с собой есть зажигалка, достав которую, подумал, что лучше всего использовать какой-нибудь факел или что-то, что могло бы его заменить. Чувствуя себя слепым, который вообще ничего не видит, Хартманну стал шарить по своим карманам, ища что-нибудь, что могло бы заменить факел. В одном из карманов оказались скомканные деньги. Сложив одну купюру длинной "гармошкой", чтобы она больше горела, парень поджег ее, подумав: "Никогда бы не подумал, что настанет тот день, когда буду жечь деньги, чтобы осветить себе путь. Ну, Герцог, сука, только выберусь…" Того огонька, что был сейчас у Алекса хватало на то, чтобы осветить только свой нос, но он был рад и этому, так как оставаться в кромешной темноте ему не хотелось. Вот так, освещая себе путь горящими бумажками, которые там наверху назывались деньгами, а тут потеряли всю былую ценность, Хартманн пробирался вперед, даже не представляя, каких размеров это помещение было, и самое главное: куда он идет. Сначала парень добрался до стены, ощупав которую, понял, что она сделана все из того же камня, что и разрушенные стены наверху. Идя вдоль нее, все время ведя по поверхности ладонью, чтобы не потеряться в пространстве, он постоянно прислушивался, но кроме писка то ли крыс, то ли мышей и капель воды, ничего больше не слышал, а еще собственные шаги, которые эхом отскакивали от стен. Время будто бы исчезло, растворившись в той мгле, что окружала Хартманна, пробиравшегося через нее; сколько он так шел, парень и сам не знал, но вот его пальцы коснулись чего-то иного, нежели камень. К этому времени он уже потратил весь свой запас бумажных денег для освещения, поэтому с жадностью стал ощупывать перед собой, водя по шершавой поверхности ладонями, испытывая при этом странные ощущения. Поняв, что это дверь, Алекс достал зажигалку и, осмотрев ее уже при свете, нашел ручку и толкнул от себя. Дверь не сразу, но поддалась, открывая новую тьму, в которую Хартманн заходил уже с трепетом, надеясь, что тут он найдет выход. Сделав несколько шагов, он чуть не споткнулся о разбросанную поломанную мебель – шкафы, стол, стулья. Судя по всему, какой-то рабочий кабинет. Совсем было расстроившись, парень вдруг осознал, что раз это кабинет, то тут должна быть бумага, которую он может использовать для освещения. Теперь идти было проще, так как света было намного больше, и Алекс мог увидеть, что он попал в коридор со множеством дверей. Многие дверные проемы были завалены, но некоторые двери даже открывались, что позволяло обыскать каждую комнату на наличие полезных вещей, таких, как бумага для освещения себе дальнейшего пути.Продолжая свой путь, Хартманн добрался до еще одной двери, но теперь стальной с кодовым замком, который парень знал, как открыть. Этот замок сконструировал его отец, и принцип был на прикладывание ладони к гладкой поверхности, которая должна была считать отпечаток. Положив руку на специальную пластину, Алекс мысленно надеялся, что замок откроется, но ничего не произошло. "Нет мощности," – вдруг вспомнил он, - "Надо подключить питание." Начиная соображать, где может находиться рубильник или сам генератор, Хартманн вновь отправился на поиски, которые вскоре увенчались успехом. Генератор находился в одной из комнат и практически не пострадал от бомбардировки так и недостроенного замка Штрассе. Сумев починить его, парень запустил рубильник. Тусклый свет ударил по глазах, заставив Алекса зажмуриться. От долгих скитаний в полной темноте его зрение отвыкло от освещения. Немного привыкнув, Хартманн вернулся к той самой двери с кодовым замком. Снова приложив ладонь к поверхности устройства, парень услышал, как сначала что-то неприятно зашипело и затрещало, будто бы где-то закоротило проводку, но потом раздался громкий щелчок и дверь начала медленно открываться.Подождав, пока путь будет полностью открыт, Хартманн достал Люгер – это было скорее простой мерой предосторожности, так как людей тут точно нет, а вот животные – сюда могло попасть какое-нибудь дикое голодное животное, например, лисица или волк, чтобы поживиться. Заглянув внутрь, парень увидел в тусклом свете единственной висевшей на потолке лампы, покрытой довольно крупным слоем пыли, лабораторию, но все тут было разбросано, но более-менее цело, чем в других комнатах. Прислушавшись, он сделал сначала один шаг, потом второй; тишина оглушала его, пугала, но все-равно парень шел вперед, осматриваясь. Раскиданные вещи, скинутые на пол шкафы, разбросанные книги – все свидетельствовало о том, что Штрассе позаботился о том, чтобы это помещение уцелело лучше других. Пройдя достаточно глубоко, Алекс остановился, увидев то, чего бы никогда не хотел видеть, отчего на его душе вдруг стало и невероятно тоскливо и очень горько. Там, в глубине лаборатории у стены стояла кровать, на которой лежал скелет, накрытый одеялом, а рядом н стуле, склонив голову, сидел другой – в истлевшей военной форме черного цвета. Не трудно было догадаться, кем были они, ждущие, когда к ним придет помощь, но так и не дождавшиеся ее. Подойдя ближе, но уже делая более медленные шаги, словно боясь нарушить покой умерших, Хартманн хотел прикоснуться к одеялу, под которым лежал уже скелет его отца, но тут же одернул руку, будто боясь, что касание принесет ему невыносимую боль. "Неужели все потеряно?" – мысленно сам себя спросил он, смотря на скелет отца, как будто бы он должен был дать ответ, - "Я опоздал. Я знал, что должен торопиться, но опоздал." – но где-то в глубине души, парень знал, что, даже если бы они не так долго добирались до Тальвика, даже если бы летели на самолете, то все-равно бы он не успел. Штрассе и Кристель давно мертвы. Смотря немигающим взглядом перед собой, Алекс вдруг ощутил внутри себя пустоту, обжигающую холодом, поглощая его сердце и разрастаясь внутри. Ему было невыносимо больно от того, что он потерял всех, кого любил и кто для него был важен, оставшись абсолютно один. Отец, Кристель, Эрика, Мария-Елена, Тигра, даже Герцог… все остальные… "Не успел," – прозвучали в голове неприятные слова внутреннего голоса, от которого стало невыносимо горько. В бессилии опустившись на кровать рядом со скелетом Штрассе, Хартманн посмотрел на него, чувствуя перед ним свою вину.- Прости меня, отец, - с печалью в голосе сказал парень, не отводя взгляда от пустых глазниц скелета, - Я должен был… Прости, - все же желание прикоснуться в последний раз к человеку, который для него сделал практически невозможное, пересилило Алекса, и он поднял руку, но тут же заметил, что в костлявых пальцах Штрассе что-то зажато, - Что это? – будто бы спрашивая скелет, парень наклонился чуть вперед, чтобы разглядеть получше, и, увидев, что это была книга, парень поднял вопросительный взгляд на череп, который словно улыбался ему, - Что же ты хотел сказать? – прошептал Хартманн, приподняв руку скелета, забирая книгу, но, открыв ее, он понял, что это была никакая не книга, а дневник, который вел его отец.Пролистав несколько страниц, Алекс догадался, что нужно искать в самом конце…