3. Вассальные связи (1/1)

По роману "Колдуны и министры", ровно к главе пятнадцатой, "в которой варвары изъявляют желание стать подданными империи, а Киссур шарит с войском по обе стороны границы". Опять же присутствуют незакавыченные цитаты, много. Посвящается Анне Штайн, которая ждала этого фанфика 10 лет и вдохновила на его написание.Пайринг: Киссур Белый Кречет/государь ВарназдПро нового первого министра государя Варназда, Киссура Белого Кречета, всякое говорили. Откровенно говоря, болтали про него так много, что будь языки сплетников мельницами, они бы уже обеспечили мукой не только столицу, но и все близлежащие провинции.Говорили, что он рубит глиняное чучело с одного удара и в битве превращается в дикого зверя, как его предки-аломы. Говорили, что он не пропустил ни одного столичного заведения из тех, куда мужчины ходят изливать свое семя. Еще говорили, что прежде он входил в шайку Харрады, которую сколотил сын тогдашнего первого министра Ишнайи, и где принято было грешить ?задним числом?. После казни Ишнайи Киссур был сослан в провинцию Харайн, где якобы предавался тем же привычкам.Говорили, что он околдовал и приворожил государя Варназда. Государь вел себя с ним, как влюбленная девица, сам наливал ему вина и кормил из своих рук, что было неслыханной милостью. Такой неслыханной милости не удостаивался даже прежний первый министр Нан. Передавали, что опальный министр Нан после своего ареста сказал: ?Государь обиделся на меня, потому что я не так часто ездил с ним на охоту. Он нашел министра, который будет ездить на охоту столько, сколько хочется государю?.Стали поговаривать, что при матушке нынешнего государя, государыне Касии, первыми министрами становились исключительно красивые молодые люди, опытные в искусстве сажать свой корешок. Такой юноша, как Киссур — красивый, как молодая луна, и стройный, как обнаженный клинок, — имел все шансы сделать карьеру при государыне Касии. Что ж удивительного, что при сыне государыни он тоже сделал карьеру.Вспоминали еще, что наставником государя был развратник и сластолюбец Андарз, охочий до красивых мальчиков. Он-то, должно быть, и привил юному государю подобные вкусы.В нарушение всяких приличий государь Варназд часто бывал во дворце своего министра Киссура, а еще чаще варвар проводил ночи в его спальне. Свечные чиновники из дворца говорили, что он спит на медвежьей шкуре у дверей, чтобы никто не посмел зарезать государя во сне, но над ними смеялись. И скоро свечные чиновники стали сочинять такое, что над ними перестали смеяться и стали доносить за крамолу на государя. Где это видано, чтобы повелитель страны Вечного Света позволял какому-то варвару-алому проявлять подобную непочтительность!Государь Варназд и Киссур Белый Кречет не подозревали об этих слухах. Всякого, кто донес бы о них Киссуру, Киссур развалил бы одним ударом от плеча до пояса, и желающих почему-то не находилось. Поэтому государь продолжал кормить Киссура из собственных рук жареными на меду перепелками и ездить с ним на охоту через два дня на третий, а то и чаще.На самом же деле варвар Киссур не приворожил государя, это государь мечтал приворожить варвара Киссура. Киссур был голубоглаз и дьявольски красив, как отец его Марбод Кукушонок, и сила в его руках была неимоверна. Как-то раз он в одиночку выворотил из пруда каменную статую государя Иршахчана, которую скинули туда бандиты из шайки Харрады. Сам государь, переодетый, при этом присутствовал. Тогда у него в обычае было знакомиться с жизнью народа в платье бедного чиновника. Киссур спас ему жизнь и в одиночку перерезал пятнадцать негодяев. Государь Варназд предпочел забыть, что жизнь тогда ему спас министр Нан, а Киссур просто мстил за побои, нанесенные ему людьми Харрады. Зато он очень хорошо помнил, что Нан приказал убить Киссура, опасаясь его влияния на государя.Государь и сам в глубине души опасался этого влияния. Как же так вышло, что один взгляд этих голубых, навыкате, глаз вселял в молодого государя несвойственную ему смелость и желание вытворять всякие безумства, чтобы только заслужить одобрительный кивок варвара!Когда случился заговор Даттама и монахов-шакуников, которые превратили его старшего брата Инана в барсука, государю Варназду было десять лет. Он был хрупкий ребенок, склонный к нервным припадкам, но совсем не дурачок. Он хорошо помнил Идасси — молодого варвара-ласа с темно-рыжими волосами густого красного цвета, как свернувшая кровь или засохшая фиалка, и широкими плечами. Одни называли его любовником государыни Касии, а другие – любовником государя Инана, и добавляли еще, что восемнадцатилетний государь так влюбился, что готов был предать империю, стоило только варвару-любовнику поманить его пальцем.Это была очень поучительная история, потому что в итоге казнили всех — и Даттама, и Идасси, и самого Инана, последнего на глазах у десятилетнего Варназда. Любопытно, что название блуда между мужчинами — ?удить карасей? — появилось в те времена и проистекало из любимого занятия государя Инана и варвара Идасси: ловить рыбу в дворцовом пруду. Стоит ли говорить, что нынче распространилась другая фраза для названия этого гнусного порока: ездить на охоту!Государь Варназд очень опасался, что рано или поздно Киссура тоже казнят у него на глазах, или убьют в пьяной драке, или в одном из его походов, и государь ничего не сможет с этим поделать. Поэтому ему было жаль времени, утекающего, как масло из треснутого кувшина, а Киссур ничего не понимал. Государя он обожал и не замечал его недостатков, как не замечает влюбленный недостатков любимой. Будь у Киссура девять жизней, как у кошки, он бы положил все девять за государя. Ради государя он перевернул бы небо и землю и только одного не умел — проявить непочтительность и коснуться государя с греховными помыслами.Государь тосковал, печалился и чах. Он расспрашивал Киссура об обычаях его родины — Верхнего Варнарайна. Киссур мало что мог рассказать, потому что старые обычаи отмирали, и сам он пятнадцати лет был послан в столичный лицей Белого Бужвы, а не на воспитание в замок какого-нибудь вассала, сын которого стал бы его боевым другом, как Белый Эльсил для Марбода Кукушонка. Государь жадно расспрашивал про боевую дружбу. Киссур смущался и увиливал, потому что по обычаям аломов в этом не было ничего постыдного, но Киссур слишком много времени провел в столице и приучился презирать ?розовеньких?.Государь худел и бледнел. Он часто жаловал Киссуру платье со своего плеча, потому что не решался сам к нему прикасаться, чтобы не выдать своих чувств. Киссур действительно ночевал на полу в спальне государя, потому что положи его государь в свою постель, правда бы вырвалась наружу, как побег бамбука из-под земли. Государь пережил бы отказ, но он боялся не пережить презрения.Зимой до столицы дошли слухи о мятеже в Верхнем Варнарайне, родной провинции Киссура, и о том, что там учрежден выборный совет, как того хотел отец Киссура, Марбод Кукушонок. Киссур был взбешен и велел собираться в поход, но государь Варназд, страшась разлуки, запретил поход и умолял подождать до весны. Он не отпускал Киссура неделю, а в конце недели Киссур подсыпал Варназду в питье сонный порошок, снял со спящего яшмовую печать, приложил ее к указу о посылке войска и пошел вон. В этот миг государь, который за ужином вылил питье в рукав и все видел, вскочил с постели, и все кончилось ужасным скандалом.С тех пор государь плакал при всякой просьбе об отъезде Киссура, а Киссур плакал от его отказов.Однажды ночью он взял государя за руки и снова умолял отпустить его.— Что же, — сказал с горечью государь, — вам стало так ненавистно проводить время со мной?Киссур клялся и божился, что хочет только бросить к ногам государя головы мятежников. Все, что его занимает — это благо страны Великого Света и ее императора.— Знаете, что про вас говорит Арфарра? Арфарра говорит, что жители Варнарайна обустроили вашу страну по плану вашего отца; и вы проситесь в Варнарайн затем, чтобы стать там королем!Киссур онемел и сказал только:— С этого негодяя станется.Охлаждение между Арфаррой и Киссуром ни для кого не было секретом.— Говорят еще, — ревниво заметил государь, — что вы без памяти любите вашу жену, дочь прежнего министра финансов Чареники, и это он подучил вас проситься в Варнарайн, чтобы в ваше отсутствие сбросить Арфарру!Киссур засмеялся и сказал совершенно искренне:— Если бы я ее без памяти любил, проводил бы я ночи с вами, мой государь?Он стал целовать государю руки, и государь зарделся, как девушка.— А помните, Киссур, как мы оба ходили воровать вместе с шайкой Харрады? — спросил он нерешительно.Киссур снова засмеялся и сказал, что помнит.— Как же вы простили меня, государь, я же обращался с вами так непочтительно, потому что не знал, кто вы.Государь Варназд вздохнул и промолвил, что ему была очень по душе тогдашняя непочтительность Киссура. Киссур отчего-то смутился и притих. Он хотел было выпустить руку государя, но государь не позволил.— А что же, Киссур, — сказал ему государь, приподнимаясь на локте — он изволил лежать на своем ложе, а варвар стоял у ложа на коленях, — что же, Киссур, разве мы не боевые друзья после этаких приключений? Боевые друзья спасают друг другу жизнь и друг другу не изменяют. Я каждый день вас спасаю — если всех, кто клевещет на вас и требует вашей крови, выстроить друг на друга, то верно, они достали бы до неба. И с тех пор, как я познакомился с вами, вы один занимаете мои мысли. Дороже вас у меня никого нет.Таких речей даже Киссуру сложно было не понять, но в первый момент он растерялся и не знал, что сказать. Сказать государю, что он не ?из этих?? А государь что, получается, ?из этих??Государь истолковал его молчание по-своему.— Говорят, Янни, ваша супруга, очень красива, — вздохнул он и выпустил руку Киссура.— Не так уж чтобы очень, — усмехнулся Киссур. Янни он не любил, а любил свою вторую жену Идари. На дочери Чареники он женился только потому, что ему приказал Арфарра. Киссур подумал и добавил совершенно искренне: — Будь вы девушкой, мой государь, вы были бы в десять раз красивее Янни.Он был простодушный варвар и говорил то, что думал, а такие вещи ему случалось думать про государя. Правда, чаще он думал, что государю следовало бы походить на мужчину, а не на девушку. Но от государевой стройной, изящной фигурки, напоминающей плакучую иву над горным ручьем, у Киссура заходилось сердце, и ему хотелось защищать государя от всего мира. Но мыслимое ли дело — коснуться государя с греховными помыслами, как девушки из веселого дома?Стоило только запретить себе греховные помыслы, и они тут же появились. Киссур в последнее время редко ложился спать без женщины, но всю прошедшую неделю у него женщины не было, потому что государь не отпускал его от себя, боясь, что он ускачет из столицы.— Правда ли, — спросил государь Варназд, — что у аломов вассальные связи сохраняются в трех жизнях и в трех поколениях?Киссур отвечал, что это правда.— Значит, ваша связь с соотечественниками сильнее, чем ваша любовь к государю, — горько промолвил Варназд.Киссур отвечал, что сильнее его любви к государю нет ничего.— Докажите же, — сказал государь. — Докажите, и я отпущу вас усмирять Варнарайн.Киссур был смелый человек и не боялся ни бога, ни черта, но тут он оробел и не знал, как ему поступить. Тогда государь Варназд сам поцеловал его и зашарил по нему руками. Киссур забыл все на свете и положил свое тело на его тело. Бока у государя были не такие мягкие, как у девушек, и бедра не такие пышные, но кожа, однако, нежная, как лепестки цветущей вишни. Оба они не были искусны в этом виде любви, но государь Варназд читал непристойные стишки развратника Андарза и листал кое-какие книги из его коллекции. А Киссур обладал обширным опытом по части того, как сажать свой корешок, и по большому счету не так уж это отличалось от того, как обхаживать женщину.Был только один неудобный момент, когда государь Варназд вскрикнул и попробовал оттолкнуть варвара, потому что он и не подозревал, что боевая дружба аломов может быть такой суровой. Но Киссур обвил его своими сильными руками, как удав обвивает жертву, и все боги подземного мира не заставили бы его перестать. После государь заплакал, и Киссур утешал его тем, что девушки тоже плачут, расставаясь с невинностью.— Подите прочь! — приказал ему государь, рыдая.Киссур усмехнулся, потому что девушки часто так говорили наутро, а потом снова за ним посылали. Но он провел ночь не с девушкой, а с государем страны Великого Света, и потому за ним могли прислать стражников. Он ушел и на всякий случай переоделся в чистое и привел в порядок дела.Стражников за ним не прислали, а прислали подарки из дворца и приглашение государя Варназда отужинать вместе. Киссур надел голубой шелковый кафтан, вышитый летящими орлами и бегущими кобылицами, и явился во дворец. Государь Варназд был с ним необычайно приветлив, отослал всех слуг и прислуживал ему за столом. Налив вино в чашку Киссура, он помедлил, заливаясь румянцем, и Киссур, наглый, как все варвары, посадил его к себе на колени.— Ах, Киссур, — сказал государь Варназд, смущаясь, как девушка, — верно, правду говорят, что вы меня приворожили. Я думал, больше не захочу вас видеть после того, что было ночью.— В седло не сразу садятся, и с мечом в руке не рождаются, — сказал Киссур, целуя его в шею. — Даже в этом деле нужна сноровка. И не только вам, государь, мне тоже. Второй раз вам не будет так больно.— С вами даже боль кажется сладкой, — прошептал государь, весь дрожа, и припал к широкой груди варвара.С той поры Киссур перестал спать на полу государевой опочивальни, но не перестал проводить в ней ночи. На охоту они стали ездить гораздо реже. По приказу Арфарры переменили всех свечных чиновников по дворце, и слухи про непочтительное обращение варвара с государем совершенно прекратились.Это была самая счастливая зима в жизни государя Варназда.