Часть 27 (2/2)
Одни эти слова создают черные мухи под моими веками. Твои молочно-белые бедра скользят по моим. И так нестерпимо тесно, и тесно больше в легких.
Мухи кружат. Пульс бьет, опередив все нормы. И я не слышу в первые секунды ничего, ни твоего стона, ни своего, только стук в висках. Капля пота скользит по моей груди, и я притягиваю тебя ближе, растирая ее между нами.
Ощущения обострились. Губы такие соленые.Я открываю веки, до этого добела зажмуренные. Твои зажмурены также, а еще, это был не пот.
Я никогда не спрашивал его о том, почему все так. Почему такая реакция? И я каждый раз забывал спросить.День второй:Наконец доверься мне.И не пожалей отдать себя.Переверни весь мир вверх тормашками и выговаривай все свои мысли вслух. Потому что это единственный шанс запереть их здесь, в этой квартире. Уже завтра вечером мы продаем ее.И мы говорим без умолку, как будто ты прямо сейчас соберешься и уедешь, и мы больше никогда не заговорим. Или, как будто ты уже приехал, и мы не можем наговориться.Мы делаем все, что нам хочется. Чего мы не можем позволить себе в любом другом месте. Чего мы никогда себе и не позволяли.Я говорю тебе:-Я люблю тебя.Ты отвечаешь мне:-Я люблю тебя.И никому не кажется это странным. Зазеркалье, да и только.День третий:Мы по-прежнему лежим на своих местах, смыкая глаза только тогда, когда нужно моргнуть. Казалось, это было еще секунду назад. Ты лежал здесь, а я- тут. И мы говорили, целовались, смеялись, снова говорили. Это было до того, как я моргнул. И уже я один пускаю солнечных зайчиков по стене.Абсолютно счастлив. Так должен говорить про себя каждый, кто добился того, за чем гнался.И я не перестаю.
Не могу понять, то ли меня переполняют чувства, то ли это всего лишь эхо. И если это эхо, значит там совсем-совсем пусто, в моей душе. Наверно, так чувствуют себя люди, чьи мечты только что сбылись.Вечером того же дня я возвращаюсь. Такой же абсолютно счастливый, теперь с тридцатью тысячью фунтами стерлингов в кармане от удавшейся продажи квартиры, половину которых мне нужно отдать тебе. Я могу расплатиться ими с Эппи, придя к нему с повинной, или прямо сейчас пойти и купить Джулу железную дорогу, иливот так вот просто взять и купить Ринго кольцо. Да хоть все это вместе и прямо сейчас. И мне плевать, сдаст ли мне бабушка в цветочной лавке сдачу с крупной купюры. Я просто пришел, чтобы купить ромашек жене. В кой-то веки купить ей цветы. Просто так.
Потом я куплю железную дорогу, а уж все остальное отдам тебе. Потому что я все еще тебе должен.-Все, что есть.-Пятьдесят четыре, сэр. Одну оставляю.-Нет, не оставляйте, ее я тоже куплю. Все до последней.-Вам что, на похороны? Вот так беда… А ведь по радио ничего не передавали. А ежели чего передавали, так я и не слышала, извините меня ради бога, глухую.
-Нет-нет, мамаша. Ничего у меня не случилось. Все цветы жене, а последнюю положу в кармашек. Спасибо за них большое.Я взял охапку цветов, махнул старухе рукой, и мы отъехали. И уже там, в такси, я собирал в кулак лепестки, чтобы не насорить в салоне. Любит-не любит. Любит-не любит.Любит.А что, если сбился?Затем я снова разжимал кулак и пересчитывал мятые и рваные лепестки.Я вернулся домой. Меня не встретили. Я заметил, меня уже давно никто не встречал. Ни приветствием, ни, хотя бы голосом.Из-за того, что я приходил поздно, а темнело рано. И еще, кажется, из-за того, что чего-то нет в этом доме. Чего-то не хватает. Что-то не на месте. И когда меня посещает это чувство под названием "что-то не на месте", значит, так оно и есть.Я шел на кухню. На струящийся желто оранжевый свет напольного светильника и шум напора воды.Каждый. Каждый вечер Синтия моет посуду.А если я прихожу днем, то каждый день.Мне серьезно казалось, что она застыла на одном месте. У раковины.Она трет одну ложку уже вторую минуту, и бог знает, сколько она еще натирала ее. Грязно-белое месиво порошка смешивалось с розовым, она терла и терла.
Локтем вытирала лицо и терла метал подушечкой пальца.В раковине полным-полно посуды, а она шмыгала, откидывала локтем челку и начищала несчастную ложку.Ее волосы, неестественно желто-белые, щекочут мне нос, в какое-то мгновение она вскакивает и кричит. Роняет столовый прибор, и я понимаю, что зря пробирался в эту комнату на цыпочках.-Золушка, сколько можно стоять у раковины? Оставляй всю посуду, домоем завтра.
-Никогда больше так не делай.-Не делай чего? Не дари цветы?
Я обвивал ее за талию, держа перед ней букет из ромашек. Из пятидесяти трех ромашек.-Ты напугал меня. Ох, это мне? Господи, как мило. Есть повод?Она берет букет. На бумаге остаются розовые пятна ее пальчиков. Оранжевые в свете лампы.-Нет. Это просто так.
-Вот это да. Пойду, поставлю в вазу.-Синтия, а где наша домработница?Она остановилась, положив букет и, кажется, совсем забыв, что хотела с ним сделать.-Ее нет.-Но ее отпуск давно закончился, разве нет?-Я просто подумала, я со всем смогу отлично справляться сама. Я могу готовить, я могу прибирать в доме и могу воспитывать своего ребенка сама…Я прекрасно справляюсь…Ну,и… ты говорил, у тебя трудности на работе,- она произносила каждое слово с осторожностью, медленно отступая назад.-Говорил. Так где старушка?-Послушай, Джон…Клорис в тягость работа по дому, она не в том возрасте…Так будет лучше...-То есть, ты ее уволила?-Я ведь прекрасно справляюсь? Или, ты хочешь сказать, что я ужасная жена? Ты это хочешь сказать?-Нет, я совсем не это хотел сказать.-Я плохо готовлю? Я плохая…м-мать?-Я хотел сказать, ты подумала о ней? Ей не на что будет жить…-Нет, ты это хотел сказать! Я стараюсь! Но ты этого не видишь! Никогда не видел, потому что возвращаешься черт знает во сколько, трое суток не ночуя дома! И после этого я плохая хозяйка?! Я плохая мать!? Может, я еще и Джулиана бью?! Ты хотя бы взглядываешь на него? Хоть иногда, чтобы увидеть синяки? Или в доме каждый раз так грязно, что вступить некуда?! Так вот…-Ты прекрасно справляешься со всем, дорогая.Я повысил голос, совсем чуть-чуть. Но сказал спокойно и уверено, чтобы Синтия перестала нести чушь и наконец заткнулась. И это сработало.Ее губы дрогнули, она очнулась. Остановилась, замолчала, будто и не разговаривала совсем. Слезы застыли в ее глазах. Я давно не видел ее улыбки. Она была сейчас совсем как психопатка. Вот до чего доводят домашние хлопоты. Было ясно и очевидно- оставлять на нее всю тяжесть повседневных забот опасно.Ее совсем нельзя оставлять одну. Завтра же уговорю Клорис вернуться.Я бы от всего сердца желал помочь ей, но я каждый день…н...на работе.-Да?
-Да.-Спасибо.-А теперь иди спать, дорогая. Посуду домою я.-Но ты устал! Сейчас так поздно, тебя не было три дня, и вы, наверное, совсем там с ума сошли от работы.
-Син, ложись спать.-Да.
Я испытывал огромную жалость. Может, и не к ней. Может, оттого, что я находил в ней другие стороны, и теперь едва ли узнавал мою маленькую, добрую и послушную во всем жену. Я погладил ее по спине, она глубоко вздохнула, и, еще не выдохнув, тут же заколыхались ее плечи, а мое плечо становилось все теплее и сырее. Она так много плачет для обычной счастливой домохозяйки.
-Дорогая, дорогая...- передразнивала она, смеясь.-Ну слава богу, я думал, ты плачешь.-Ну что я, дура что-ли? Или,скажешь, повод все-таки есть?-Что? О чем ты?-Дорогой Джон, скажи Джейн, что у нее ужасный вкус на парфюм.___________________________________________________________________________________________Placebo-Come Undone