Часть 19 (1/2)

Pov. Джона.Открыл глаза.Удар холодным светом.

Паника.Рука на месте.

Ты рядом.Спокойствие.Я улыбнулся сухой, рваной улыбкой. Глотку невыносимо дерет, голова чугунная, да и весь я, как танком прокатанный. Тяжело даже веки поднимать. Тяжело дышать в этом алкогольно-наркотическом смраде. И так мутно...Солено-горький, вяжущий вкус не дает покоя. Так всегда, когда я принимаю.О да, мое путешествие. Безумное, ярчайшее путешествие.Я ничего не помню, только набор цветных картинок, но знаю, что ты должен быть рядом. Да, я это каждую ночь, проведенную здесь проверял. И вот, сейчас, наконец-то, ты со мной.

Можети такое быть, что я тебя придумал, и ты моя постнаркотическая галлюцинация. Я знаю, я могу твой образ с точностью до каждой родинки воспроизвести, так что мне почти никогда не бывало тоскливо без тебя.До того, как все началось...Может, это и не из-за наркотиков- может, я уже спятил.Что если я тебя выдумал?Что если…Плевать. Даже если это так, сейчас я могу видеть тебя прямо перед собой, чувствовать твою холодную, сырую руку на талии, чувствовать, что счастлив. Разочарования на потом.

Я счастлив этими моментами, когда я могу наблюдать тебя спящим. Это, ей богу, лучшее, что случается в моей жизни. Я просто смотрю на тебя, и у меня нет шансов открыть свой поганый рот, чтобы в очередной раз обидеть тебя и разругаться в хлам. Смотрю и не могу видеть своих любимых ореховых глаз, от которых либо сердце разрывается, насколько грустными и невинными они могут быть, либо невыносимо жарко становится оттого, насколько томными и пошлыми они бывают.А самое главное, я не знаю, кто я теперь в них. “Ничтожество” уже явно не подходит.

Что-то намного ниже и омерзительнее.Мне нравятся твои ресницы. Безумно нравятся. Всегда представлял, какие они на ощупь. Их хочется целовать. И только их пока.Я боюсь переводить взгляд на что-то еще. Знаю последствия.

Последствия…

Как и все мои выходки,и эта не избежала чувства стыда и самоедства.Я не знаю, на что я надеялся, уйдя ото всех. Что меня не найдут? Нашли же. И не было сомнений, что это будешь ты. Ха. Квартира же наша.

Я не хотел большего внимания к себе, не хотел нервотрепок из-за себя. Никаких жертв вообще в планах не было.Надеюсь, ты и вправду плод моего воображения, хотя, я уже понял, что это не так. Меньше всего, знаешь, я бы сейчас хотел слышать твое “жена-дети-семья”. Любимое, постоянное. То самое, из-за чего я жалею порой, что мужчиной родился. Я в курсе этого бремени, в курсе ответственности и морали поведения, соответствующей моей социальной роли.Просто, когда ты в дерьме, ты никогда не думаешь, прежде чем что-то сделать.?Вот и я не думал.Мне захотелось провалиться сквозь землю, не видеть тебя, никого не видеть- и я ушел.Захотелось выкурить косяк – и я выкурил.

Захотелось нажраться- я нажрался, заглатывая экстази, свое горе и свою ничтожность.А потом еще джеф, эфедрон и все то дерьмо, на что хватило денег, для пущей убедительности.

Я не умею себя контролировать. Держать себя в себе, в руках.Меня всегда держал ты.?И сейчас я в твоих руках.Теперь все мои проблемы утроились, не так ли? Смешно, но я в кой-то веки боюсь гнева Брайана, визга Синтии, упаси Господь, злобы Мими…боюсь, что ты вот-вот проснешься.?В любом случае, кричать на меня ты не будешь. Нравоучения? Очень может быть, очень в твоем стиле и очень навряд ли. Но лучше бы ты выорался на меня,честно говоря, или добивал занудными нотациями, только бы не молчал, не смотрел с укоризной и разочарованием.Ведь я боюсь этого больше всего на свете – разочаровать тебя.Только вот я это уже раз двести сделал.Как теперь ты ко мне относишься -мне страшно знать.Еще страшнее знать, что вчера было.Я оглядываю комнату. Настолько, насколько позволяет мое положение и ноющая шея.?Воздух все еще мутен и дымен, кругом бутылки, скомканное белье, поваленные стулья и лампа, из открытого окна на полу полоса снежинок. Словом, погром.И как здесь неуместно твое мирно лежащее превосходное тело.?Мягкие, расслабленные черты лица. Неправильные, не мужские, но вместе – такие идеальные.

И эти чертовы ресницы. Моя слабость.Сейчас у меня огромная дилемма: достать руку из под твоей, или лежать недвижимым дальше?Но потрогать их так хочется, как и, если честно, уже разбудить тебя скорее, чтобы еще и услышать...Я правда считаю их оружием массового поражения. Один их взмах делает дыру в моем сердце.В сердцах стадионов, городов, стран…и мне ревниво, так чертовски ревниво.Но я понимаю одну страшную,прозрачную, только мою-тайну.Никто из них, ни единая на свете душа не видела их такими, какими их видел я.Твои потрясающие ресницы.И уж тем более, никто не может видеть так полно, как могу видеть я, капли на их отцветших кончиках. Какие они бывают после дождя, или после душа, или...или после меня.Я знаю, это так гадко и неправильно, гордиться тем, что только я могу вызывать эти слезы. Дорожить редчайшими, оттого и такими драгоценными, как твои слезы, моментами. Я уверен, вчера, может, позавчера, поза-позавчера они были мокрыми. Из-за меня.И я бы хотел видеть...Хотел бы.Никто никогда также не видел, как они мерцают от инея.

Как тогда, лютой зимой шестьдесят первого,когда мы, голодные и замерзшие, автостопом добирались до Райда. Я еще тогда подумал, что они, должно быть, сахарные. И я так хотел попробовать, так сильно… я был готов, когда ты засыпал. Но то ли ты так некрепко спал, то ли мой пар на твоих щекахтебя разбудил. В общем, все было бы нормально, если бы только не…

Ты чего?-Проверял, спишь ли ты. Видно теперь, что нет, придурок. Сигареты остались?-Курить собрался? Мороз- руку высунуть страшно. Спи лучше, а,- он отвернулся.-Мамашка,-прыснул я. А душе было так же одиноко, как и в желудке. Я хотел бы поговорить сейчас. О чем угодно. О музыке, о девушках, о группе, о..еде,в конце концов! До тех пор, пока не станут слипаться глаза, или пока не захриплю.-Эй, Макка…-позвал его я полушепотом,- Эй!- ноль реакций.-Спокойной ночи, Макка,- не сильно надеясь на ответ, закутываюсь в спальный мешок.-ДвенадцатиструнныйРикенбекер!-Ч-чего, блин?Дальнейшего ответа не последовало.Как я смеялся тогда, не представить. Больше я в ту ночь заснуть не смог. А что означал "двенадцатиструнный Рикенбекер", и причем он был вообще, я его никогда не спрашивал. Разве чтоиногда, долгими ночами без сна, напоминаю себе спросить…Но больше всего я люблю то, что никто не смеет наблюдать моменты твоего пробуждения. У твоей благоверной навряд ли есть время пролеживать с тобой часами в ожидании, она, скорее всего, провела бы их за туалетным столиком. Поэтому никто не знает. Никто не может встречать у себя в комнате сразу три рассвета. Видеть, как разлипаются твои веки, словно любящая пара на перроне, которая никак не может распрощаться. Медленно поднимающийся зрачок, как большое,черное солнце, светящее и золотым, и коричневым, и зеленым...И прямо на меня сейчас. Безумно ласкающе и греюще. Наконец-то тепло.Проморгавшись пару раз,прочищаешь горло.-Как ты?-спрашиваешь сразу же. Как будто всю ночь тебе снились кошмары обо мне, и теперь это единственное важное, что тебе необходимо знать.А плакать, глядя в твои не проснувшиеся солнца,все-таки, хочется. Не от ожогов. Не знаю, от чего.От дыма, наверное.-Не очень. Голова трещит, живот крутит,ничего - жить можно.-Да уж. Слабость есть?-Угу.-Сухость в горле? Тошнота? Как видишь? Или вообще ничего не видишь?-Да,да,да. Откуда столько вопросов спросонья?-Просто, ты так смотрел...Н-ну да. Я слишком долго смотрел.-Вижу я, вижу. Мутно, правда.А что такое?-Так, ну, все,кажется,как надо. Все, как говорил доктор Дилморт.Это кто еще?-А..это хорошо?-Да. После интоксикации тебе ввели инъекцию.Она предполагает помутнение зрения, а иногда и временную его потерю,- тут до меня доходит, кто такой этот Дилморт. Тот тип, который разъезжает с нами по турам в качестве врача и постоянно подворовывает коньяк в дьюти-фри. Точно. Помню,подловил его однажды за этим делом. Он только перегаром дыхнул: "У настоящего врача всегда должен быть спирт в аптечке!"-Ты есть, наверняка, хочешь.Сейчас приготовлю что-нибудь,-он встает.А мне кажется, если он сейчас отойдет от меня хоть на метр, я развалюсь на части.-Куда-куда...Стой,- я тяну его за запястье, обратно в постель. Я знаю, скоро я об этом пожалею, но...-Побудь со мной, пожалуйста. И расскажи в подробностях, что вчера было и почему ты здесь.-Как скажешь, - я вижу,улыбаешься..Ложится обратно.-Ну, думаю, рассказывать то,зачем я здесь смысла нет. Наверняка, тебя волнует вопрос "Как я здесь", - я так глупо улыбаюсь, кто бы видел. Ты говоришь голосом крупье или кого-то еще, наводишь интригу,пока достаешь что-то из кармана. А, не достаешь - выворачиваешь, предоставляя мне пустые руки, и только сейчас мне понятно, что ты изображаешь фокусника. В это время я, как увлеченный ребенок, слежу за каждым движением, даже если то, что ты должен мне показать в конечном итоге и где оно сейчас-яснее ясного дня.Ты выполняешь дурацкие движения руками, и в секунду перед моим носом оказываются ключи.Я смеюсь, ты смеешься, так придурковато, бесповодно, заразительно...Кажется, никто из нас еще не успел закинуться тем, что осталось у меня, но прекратить мы не в силах.И вот ты рассказываешь-рассказываешь мне события вчерашней ночи и этих четырех дней, а я еле сдерживаюсь, чтобы не сморщиться.Я не знаю, не могу понять, ты что, святой что ли? Еще больше не могу понять, как таких как я вообще земля носит. Тысячу раз кретин. И как, наверное, ты устал от меня, уму не постижимо.Все правильно я спросил сначала: "зачем ты здесь".Что еще держит тебя рядом со мной? Как...Я обрываю тебя на полуслове. Потому что то, что я хочу сказать- важно, нужно, заслуженно.-Спасибо тебе, Пол.-За что?-За то, что снова спас,- я ,вроде как улыбаюсь, но получается слишком виновато.-Брось,- ты, вроде как, тоже улыбаешься, и это чертовски стеснительно. Измученно стеснительно,- спасать тебя- моя работа.Посмеиваешься, и мы, вроде как, все забыли.А я все думаю о том, куда ты крылья прячешь.-Мне бы хотелось, чтобы ты кое- что пообещал мне.-Что?-Больше никаких наркотиков, Джон.-Ну ты что, издеваешься что ли...-Джон,- говоришь ненавязчиво, без намека на улыбку, чтобы было понятно, насколько серьезны твои слова,- я не говорю "вообще", не говорю "сразу", потому что понимаю, как сложно отходить от зависимости..."Да откуда же тебе знать, милый. Ничего крепче сигарет не пробовал"-так и крутилось у меня на языке, но я быстро подавил эту свою язву.-...Но не в таком количестве, Джон.Ненавижу обещания, но ради тебя, так и быть, совру.-Честное скаутское.-Каждый раз я слышу от тебя твое честнейшее скаутское слово,-закатываешь глаза.-Ты что это, не веришь сейчас мне?-Не верю, сэр.-Давай сюда руку?-Что?-Руку давай сюда, говорю. Да не эту, другую.Я взял твою правую руку в свою левую, прекрасно зная, что ты будешь вырываться. Собираю все слюни, что есть во мне, и, смачно схаркнув на нее,соединяю наши ладони.-Фу,блин, тебя к черту! О боже! Фу! Ты невозможен!Ты даже хуже Марты!- ругаешься, вытирая руки об одеяло, валяющееся на полу.-Теперь еще и стирай...Только вот,знаешь, я тут думаю, столько дури...на какие шиши ты ее купил?А ведь все так хорошо начиналось.Конечно, ведь даже если на глаз прикинуть стоимость наркоты, прекрасно зная,что жене я подарил роскошный автомобиль, Ринго - трехкаратное кольцо с рубином, сладкой парочке- недельный отдых на Мальдивах, при этом, самолично выписывая мне денежные чеки вместе с менеджером, в голове не уложится, чтовсе это было приобретено на мои деньги.Не хотелось бырушить эту идиллию, но тебе нужно знать. Есть одна маленькая правда, к которой хрен знает, как ты отнесешься.-Пол, -говорю я тише обычного. Ты сразу обратил ко мне внимание, зная, что такая тишина в моем голосе обычно не сулит ничего хорошего.Ладно, это мне тоже известно, ты как раз хреново к этой правде отнесешься.-Что такое?-Я...-Заложил собственность?-Я...-Потратил деньги Синтии?-Да закройся же ты хоть...-Обокрал кого-то?-Да.Одеяло отправилось на пол, ты снова повернулся ко мне всем телом, готовый внимать моим словам. Пальцы, как обычно, на нижней губе.-Нет, ну, я не обокрал, я взял взаймы!

-У кого?-У...у Эппи.-О боже,-закрыл рот ладонью, смотря в никуда. Последующие слова слышны приглушенно, и я этому рад, ведь мне не придется затыкать уши,- ты идиот, у меня больше нет сомнений. Идиот.-Знаю-знаю-знаю.

-Зачем, черт возьми? Как ты это сделал? Как ты вообще подумать об этом смог?-А что такого? Я, между прочим, взял свои кровно заработанные. Я пришел в студию, положил на стол свою работу, а из стола вынул плату. Все честно. Половина, а то и целый альбом, как никак.-О, черт. Нет, на этот раз ты перешел все границы.-Я знаю, Пол,-надеюсь обнадежить его,- ты ведь понимаешь, что я об этом успел надуматься сполна и сделать выводы...-Понимаю...-Еще раз скажу, все честно. Я взял аванс, а не обкрадывал его. Взял за свою работу столько, сколько посчитал нужным...И вообще, если бы я тебе не сказал, никто бы так и не заметил пропажи каких –то несчастных…-Гонораров двух битлов.

-Не драматизируй.-Экстази. Блин, экстази! Высоко ты ценишь свою эйфорию, однако.

-Друг, называется. Никто не делает подсчеты убытка, когда человек на волоске от смерти был!-На то я и лучший,-ткнул меня вбок.- К тому же, не стройте из себя жертву, мистер, вы виноваты сами.?Все не так уж плохо. Совсем не плохо. Пока не плохо. Либо Маккартни в очень хорошем расположении духа, либо аккуратничает. Но то, что мы счастливы друг другу здесь и сейчас, не скрыть.Мы еще долго разбирали все подробности. И то, сколько я потратил, и на что. Конечно, я не смог объяснить, на что я потратил большую часть всей суммы. Не смог.Как объяснить ему, что я потратил их на проститутку, с которой ни разу не спал?На проститутку, которая похожа на него, как сестра- близнец. На проститутку, которая по ошибке небес попала в кабалу и нуждалась в помощи, которая лечила мои нервы, мою душу. На проститутку, которая и мне уже, если честно, как сестра, и вовсе она не проститутка.Так что в мой, предположительно, последний вечер, я отправил ей письмо с благодарностью в двести тысяч футов. А потом меня поглотили яркие краски и кромешная мгла.-И что нам делать, если честно?Нам.?Даже когда проблемы только у меня , как сейчас, откуда-то появляется это “нам”. И ты абсолютно прав.

Ты лучший.-Не знаю. Весь следующий месяц в студии. Дерьмово. Да и бессмысленно. Потому что мне даже нечего возвращать.-Нечего...хм,- закусил свой палец, что-то обдумывая,-и не думай теперь о конце гастролей.-Клянусь, это последний год. А не отдам- натурой буду расплачиваться.

-Ну да. Это тот самый редкий случай, когда везет, что ты мужик.