Часть 12 (1/2)
Все. Полетело. К чертям.Снова.Я сижу в музыкальной, раскачиваясь из стороны в сторону на банкетке возле рояля.Я запер себя в четырех стенах.Я отсчитываю биение стрелок, сравнивая его с биением моего сердца.Я напеваю Tutti-frutti, невыносимохриплым голосом, таким, что самому страшно становится.Ставлю обе сиськи Бриджит, так грустно эта песня не звучала еще ни разу.Я больше не в состоянии думать, но и не в состоянии прекратить, не в состоянии сомкнуть глаз,тяжесть моих мыслей со страшной силой расплющивает мой мозг.И тактридцать девять часов исорок четыре минуты. Мне кажется, меня вот-вот вырвет.Почему он сделал это?Зачем?Что это вообще было?Я знаю, это мне не привиделось, это не является плодом моего воображения. Ты целовал меня. Прямо в своем доме, прямо вцентре гостиной, прямо в губы, с такой чувственностью, с которой меня не целовала даже жена.И я знал, черт побери, знал,ощути я вкус твоих губ один раз -сойду с ума навсегда и буду хотеть целовать их снова и снова.
Чувствуешь ли ты ко мне что-нибудь?Ты ведь не мог просто так этого сделать…“-Почему ты никогда не целуешь их? – киваю я в сторону девчонок, поджидающих нас позади клуба. Я трахался в одной комнате с тобой бессчетное количество раз, и ни разу не видел, чтобы ты целовал хоть одну. Этот вопрос заинтересовал меня.-Потому что я еще не нашел ту самую. – я продолжаю тупо смотреть на тебя.- Есть у меня такое правило -целовать только любимых.Эти правила. Ты всегда жил по ним. И так во всем, у тебя даже была выстроена система достижения успеха, по которой мы поднялись до подобных высот. И эти твои системность и правильность ираздражали и вызывали уважение одновременно. Иногда ты становился до ужаса занудным, но когда дело касалось группы, твои организаторские способности здорово помогали.Правда вот личное устройство жизни, и планы достижения славы – разные вещи.В этот вечер ты рассказал мне о многих других давно существующих правилах, вещах, о которых раньше мы не говорили никогда. На вопрос “Почему?” ты ответил “Ты бы назвал меня полным придурком”, а я сказал тебе “Сейчас я называю тебя полным романтиком”.И это действительно так. Несчастный, безнадежный романтик, или даже мудрец. А может, просто искалеченный болью ребенок, и все его осторожные действия направлены на то, чтобы получать как можно меньше страданий.”Сейчас все это причиняет страдания только мне.Так тогда какого черта, Маккартни? Что мне думать теперь? Часть меня назойливо повторяет, что ты что-то испытываешь ко мне, что все это не просто так, другая же талдычит, что все происходящее в твоем доме - очередная потеха, а может, безумство, которому ты сам не находишь объяснения.В любом случае, это было чем-то несерьезным и ничего не значащим.У тебя есть любимая девушка, ты нормальной ориентации, и всегда, всегда твоей страстью были и остаются только девушки.Я все еще отчетливо помню твое передернутое омерзением лицо, когда в одном из гамбургских переулков мы в первый раз увидели двух сосущихся парней.Тогда Джордж отреагировал на удивление спокойно, пояснив, что любовь, она в любых воплощениях остается любовью. Я же предпочел промолчать.Просто потому, что в тот момент хотел так же вжать тебя в стену напротив.Мне нужно как можно скорее прекратить тешить себя какими-то надеждами, но безмозглые бабочки неустанно бьются о стенки желудка.Как легко у тебя получается выворачивать мою душу наизнанку.Синтия снова стучится в дверь, чтобы уговорить меня поесть. Я забираю поднос из ее рук только чтобы не обижать ее. Она так напугана моим состоянием.Мне не хотелось бы стать причиной срыва еще одного семейного праздника, и я собрался показаться, как только мне станет лучше, прикрываясь карантином. Синтия совсем не глупа, чтобы в это поверить- она достаточно разумна, чтобы оставить меня одного. Как и всегда.
За чайником ловко спрятана порция таблеток. Увидев их на подносе, я бы не взял обед. Нужно не забыть сказать ей спасибо за все.***-Может, не стоит никуда идти?- обеспокоенная Синтия закутывает меня в вязанный тетей шарф.-Ты знаешь, я не могу без своей малышки.-Почему ты не взял ее позавчера?-Забыл. – соврал я.-Пол звонил. Три раза. Представляешь, он тоже заболел.
Представляю. Потому чтонечего было лизаться со мной.-Чего передавал?-Нет, он просто беспокоился твоим состоянием.Какой заботливый.
Я вздохнул, она тоже.-Джон, он прекрасный друг.-Знаю я, какой он прекрасный. Друг.- этой осечки Син не заметила.-Правда, что между вами происходит?
-Почему ты решила, что что-то происходит?- как всегда, отвечаю ей вопросом на вопрос.-Это очевидно. Он не приходит к нам больше,ты у него не гостишь, вроде, начали регулярно перезваниваться, но вот опять у вас все кувырком!-Мы просто…У нас возникло много разногласийи недопонимания. Таких не было раньше.
-Это со всеми случается, когда находишься вдлительных отношениях . И вот этинедопонимания немножко…портят их.Ая думал, ты скажешь другое, что-то наподобие: “ Не удивительно, если ты столько времени сидишь взаперти, и никого к себе не подпускаешь.”-Вы ведь справитесь, Джон. Обязательно справитесь.Она притягивает меня за шарф, чтобы поцеловать, и я благодарю мою простуду, потому что Син вовремя вспоминает о ней, а я…Я больше никого не хочуцеловать, да и, наверное, не смогу, помня этот сладкий вкус ликера.-Справимся.Я подношу к ее губам край шарфа, целуя через шерстяную ткань. Она смешно хохочет.Леденящий ветер пронзает меня своим порывом. Приходится морщиться от колющих лицо , летящих снежинок, прикрываясь шарфом. А перчатки забыты, как всегда.
Мне нужно было забрать гитару и еще парочку вещей, поскольку тем вечером я отправлялся за подарками. Не таскаться же мне нагруженным по магазинам.Я почему-то все еще помню то, что сказал мне Джордж. Слово в слово.Казалось бы -какая-тоочередная глупостьо еде, но это- сущаяправда.Я ведь как раз из таких людей. Из тех, ктогонится за несбыточной мечтой, кто стремится и хочет чего-то,в чем он сам толком не уверен, пригодится ли оно емукогда-нибудь, или нет, но точно знает , что это что –то емунужно , необходимо, как воздух, как вода, как , черт ее возьми, еда.
Одержимые идеей.И когда они этого чего-то добиваются, они, как правило, успокаиваются и живут своей тихой размеренной жизнью, как ни в чем ни бывало, удовлетворенные и сытые, забыв о своем достижении.Их одержимость пропадает.Так может и моя иссякнет, стоит только...добиться?Ничего не чувствующими руками отпираю дверь студии.В родной Эбби мертвая тишина,и только звук моих шагов отражается эхом от холодных стен.И еще что-то.Стук чего-то тяжелого и звенящего о пол. Так –так- так,дайте-ка угадаю, кто это. Неужто ли Маккартни? Кому еще тут быть!Ну не расчетливый ли мерзавец?
Недостаточно.Наши мысли всегда сходились, и мне можно было быть хоть толику умней, чтобы предугадать ход твоих. Ведьтызнал,что гитару я оставлю, и приду за ней на следующий день, тебе же нужны были бумаги Эпштайна, доверенныена подписание, но в свете неожиданных событий, ты решил придти за нимичерез день, надеясь не наткнуться на меня. Впрочем, равно, как и я не хотел сталкиваться нос к носу с тобой.
Так и есть, в звукозаписывающей Маккартни, гремя чем попало, копается в столе.- Привет.-Боже. Ты напугал меня!