Часть 6 (1/1)

POV. Джона.Ступенька за ступенькой. Раз-два, раз-два."На вершину всех вершин…"В голове сейчас только выделывающий причудливые пируэты сигаретный дым.Может, лет через пять я скончаюсь от рака легких.А может, вообще покончу самоубийством через месяц-другой.Не важно сейчас.Ведь я уже в центресвоей музыкальной,дверь мягко закрывается где-то позади, но тень, которую ямогу видеть краем глаза, не сдвигается ни на шаг.Мне так страшно встречаться с ним взглядом.Мне страшно. Но я это делаю.Потому что иного выхода нет. Бежать некуда. Время раскрывать карты, скажешь?Ты по-прежнемустоишь на месте, не шелохнешься, как бедный родственник, будто и не бывал тут ни разу. А я хочу заперетьдверь.Это самая подходящая для таких разговоров комната. Здесь есть замок, отличная звукоизоляция, и практически нет тяжелых, колюще- режущих предметов.- Не нужно,- ты понимаешь, что я хочу сделать. – Ты ведь сказал Син сделать чай.-Ах, да, верно.- забываюсь я.Мы всегда запираем дверь этой комнаты. В ней почти не бывает посторонних, даже Син я не разрешаю тутубираться. Поэтому, здесь всегда бумажные Помпеи, особенно, если тебя долго нет.Как сейчас, например.- Я пришел поговорить.Эта наша с тобой комната, которую мы делим только с музыкой.- Я знаю.-Не о работе.-И это я тоже знаю.-И я знаю, что ты знаешь.Мне смешно.И я знаю, что ты знаешь, что я знаю…и так до бесконечности.

Потому что мы знаем другодруге все, и даже больше, иногда аж страшно бывает. Всегда были вместе, части одного большого целого. Творили вместе. Совсем как они – гром и молния- создают погоду.Разрушительный, захватывающий дух пейзаж.Мы делили свой собственный, общий мир напополам.А сейчас…

А сейчас ты пришел, чтобы достучаться до меня.Потому что моя половинка мира за огромным заборомс колючей проволокой.И мне уже ничего не остается, кроме как впустить тебя туда, перебитого и сломленного.Скидываю с софы оставленныйкогда-то халат, намекая , чтобы ты уже сел.Между нами одна вторая часть всего этого помещения. Друг напротив друга : явозле рояля, скрестив руки на груди в привычной защитной позе, ты у стены, опустив голову.-Джон- наконец начинаешь ты,- Прежде всего,я хочу попросить у тебя прощения. Не зависимо от того, как и чемзакончится этот разговор…Прости.-ты бросаешь на меня взгляд, ожидая ответа.Очень разумно с твоей стороны не исключать и худшего исхода событий.Я не в обиде на тебя. Я ни в коем случае на тебя не злюсь.

Ведь это я виноват во всем, во всех событиях, что произошли недавно.

Я виноват перед тобой.Но, в любом случае, мое молчание ты расцениваешь как положительный ответ.Мне стыдно что-либо говорить. Мне страшно начать разговор.Я не го-тов.- А теперь, я бы очень хотел знать, что с тобой происходит?- ты подходишь и садишься на софу, смотря на менясвоими огромными, умоляющими глазами.Я отвожу взгляд, потому что вижу в них свое мерзкое отражение.Что мне сказать тебе? Что?Что я- гребаный педик, помешавшийся на лучшем друге? Что я влюблен в тебя, именно в том смысле этого слова?Я даже этого не знаю.Да, я испытываю какие-то чувства к тебе. Странные чувства, от которых схожу с ума.Привязанность, тепло, нежность, трепет, желаниефизическое и желание…обладать.Несомненно, любовь. Но какая именно? Ведь ее много.Мне сложно разобраться.И все воплощения этих чувств, от которых я сам не свой….Нет, я не знаю, что мне тебе ответить.Да просто не могу, потому, что я сам еще не разобрался в себе.Потому что ты вот так бессовестно ворвался в мой дом в двенадцатом часу ночи и застиг меня врасплох.Выбор только между “Со мной все в порядке” или…-Я не знаю, я… не могу сказать тебе,- отрезаю , снова закуривая.

-Но почему?-И это тоже не могу.Такой глубокий, тяжелый вздох. Кажется, даже стены содрогнулись от него.-Ты мне не доверяешь больше?-Конечно, доверяю. Но это…- Это что-то касается меня? Это я причинил тебе вред?- Почему ты все вечно принимаешь на свой счет?- А как расценивать твое поведение? Да ты тобежишь от меня, как черт от ладана, то именно на меня вымещаешь весь свой гнев. Ни на Джорджа, ни на Ринго, ни на Брайана…-Видимо, тебе больше всех надо.- грубо и совершенно неожиданно прерываю тебя.-Верно. Мне нужно больше, потому что я знаю тебя больше всех на этой чертовой планете, я вырос с тобой! Но если хочешь знать, они переживают за тебя не меньше моего!Какая забота.Они переживают, но тогда почему- же передо мной стоишь ты? И не Ринго, и не Джордж, и не Брайан?Может потому, что они все уповают на тебя, как на моего лучшего друга? А я даже и не знаю, кто ты мне теперь. Представляешь?-Почему я не могу помочь тебе, как я всегда это делал? Почему ты не подпускаешь меня к себе?В чем проблема?Ты - моя проблема.-А откуда ты взял, что какая-то проблема вообще существует?-Я вижу. Чтобы это не заметить, нужно быть либо слепым, либо идиотом. Я вижу, этонечто-то семейное, я разговаривал с Син по телефону много раз. Это не творческий кризис, не проблемы с работой – это все вытекающее из чего-то намного серьезнее.Заметливый сукин сын.-Почему ты не можешь сказать мне?

-Потому что естьнекоторые вещи, которыетебе не нужно знать.Лучше бы я использовал слово “не следует”.Да к черту.- Откуда все взяли, что мне нужна какая-то помощь? Даже, если и существует эта проблема?Это мое дело, моя жизнь, и я буду купаться и тонуть в своем дерьме. В него – не лезьте.Я не просил ничьей помощи, не просил никого прилагать бесполезных усилий.Почему бы вамвсем, мать его, не оставить меня в покое?!Я не знаю, почему я так завожусь. Я ведь давал себе слово, поднимаясь вверх по лестнице, что этот разговор пройдет нормально, без моих выпадов. Но я не могу остановить свою извечную реакцию, когда меня припирают к стене.Ты, с секунду оцепенев,резко встаешь, начиная расхаживать по комнате. Кажется, ты вот- вот взорвешься .Нонет, продолжаешь мужественно держать себя в руках, гнув свою линию, как я свою оборону.Увы, как-то паршиво получается.-Мы оставили тебя! Да мы даже не подходим к тебе, Джон! Даже кашлянуть в твою сторону боимся! Потревожить наше величество, а то и глядишь, начистишь морду!- прикрикиваешь, указывая на лицо.-И когда у нас были серьезные проблемы, а тебя, как всегда, не было рядом, мы молча терпели и ждали, когда же наш Джонни объявится, чтобы устроить нам очередную истерику, вместо того, чтобы попытаться хоть что-то наладить!И знаешь, что? Мысправлялись без тебя!Да я даже помощи у тебя не просил!Вы справляетесь. Вот так, моими же руками ты, ловко и незаметно отодвинул меня с места лидера, не прилагая никаких усилий.Как же это в твоем стиле, ублюдок.Но не это сейчас меня волнует.Ведь твоя последняя фразадо сих пор срывающимся криком, эхомнапоминает о себе “Я даже помощи у тебя не просил!”А ведь и вправду, почемуя решил, что помощь нужна только мне? Ведь, может, ты нуждался в ней чуть ли не больше, чем я сам, но прилагалвсе усилия, чтобы держать все под контролем, чтобы вытащить меня…Выдохнув,ты продолжаешь, уже севшим, тихимголосом.-Я…чувствую, что теряю любимого человека. Я едва ли тебя узнаю теперь. Я так больше не могу,- обреченно хватаешься за голову. Неужели, мы добрались до края?-Я как раскрытая книга перед тобой, читай - не хочу. А ты? Ты отдаляешься, замыкаешься, закрываешься. От всех, от семьи. От меня. Ведь друзья должны доверять друг другу, делиться, мы должны разговаривать с тобой, Джон… Или, или… я тебе уже не друг вовсе?Боже, что же я натворил. Ты сомневаешься…ты.Столько боли сейчас в твоих глазах, в голосе, столько паники…-Джон!?Какой я эгоист. Почему я думал, что больно может быть только мне?-Джон, ответь!Ты трясешь меня за плечи, пытаясь своим взглядом поднять мой.

Я не знаю, не знаю, что ответить. В моей голове сейчас столько всего, что сложить, сформулировать хоть какое-то жалкое предложение кажется невыполнимой задачей.-Не молчи…Я потерял возможность говорить , уйдя в себя, и как бы не хотелось, не могуразглядеть на своих ботинкахни малейшей подсказки.-Джон мать твою Леннон! Я посмотрел, посмотрел в твои глаза. Что же я сделал? Я не могу видеть их такими невыносимо грустными, переполненными горечью. Я не могу сказать ни слова.- Ясно…И ты отворачиваешься, растерянно моргая ,тоиздавая короткие выдохи, то безнадежно глотая воздух.Твои руки давно не держат меня за плечи, ты стоишь в середине комнаты, ко мне спиной, прикрывая рот ладонью.-Прощай, Леннон.Мне нужно выдавить из себя хоть слово. Подожди, не уходи!Но дверь закрывается так же тихо, как и полчаса назад.Это мне нужно было просить у тебя прощение. У тебя, у Джейн, у ребят.Я даже этого не сделал! Сколько страданий я приношу людям своим эгоизмом,своими истериками, своим существованием. Был бы рядом пистолет - вышиб себе мозги.

Ты же ушел, ушел, господи!И тут меня срывает с места, как ошпаренного. Метнулся к окну – ты быстрыми шагами вылетаешь из дома. А я все бью, бью по стеклу рукой. Ты же не услышишь.Постой, постой!

Я мчусь, сбивая в коридоре недоумевающуюСинтию , на хрен разливая все ещегорячий чай. Я бы сказал ей “Прости,дорогая”, но сейчас в моей голове другие, более важные слова, которые я так боюсь растерять по дороге.Как же я боюсь потерять…Темнота и бьющие в глаза лучи уличных фонарей дезориентируют меня.Я вижу, как ты выходишь на автостраду, и черт побери, если ты сейчас сядешь в это такси, я лягу под него, только бысказать…-Пол, стой, Пол!Ты услышал меня, остановился по другую сторону тротуара и обернулся.А я, пересекая шоссе, вспоминаю о существовании правил дорожного движения только тогда, когда свет движется на меня с огромной скоростью. В следующее мгновение свист колес режет мне уши, все ближе и ближе знакомый крик, сильнейший толчок и боль. Жуткая, пронзающая больв спине.Забытье.Сколько времени прошло. Секунда, час,год? То, что я старался не забыть..что это было?Я умираю? Как позорно. Я никогда не думал, что умру вот так вот, на дороге, с застрявшими , невысказанными словами на языке. Худшей смерти и не придумать.Но знакомый голос зовет меня, настойчиво, вырывая из самого себя.-…Джон, Джон, очнись!Бьешь меня по щекам, почти на весу, прижимая к чему-то жесткому, как тряпичную куклу.Глаза мои все это время были открыты, но почему-то только сейчас я начинаю видеть, меня ослепляет весь этот свет.Все стало ярче, мир вокруг, эта дорога, эта ночь.Вот ты, твое лицо так близко от меня, впереди, за твоим плечомпроезжая частьи спешащие по ней полки машин. Я в вертикальном положении, на ватных ногах, поддерживаемый тобою, за нами чей-то автомобиль, дверца которого причиняет мне такую боль.-Скажи хоть что-нибудь?Господи, а ведь это ты, ты все еще со мной.

Ах да, слова …-Самый, самый лучший друг, о котором можно только мечтать.И я, как сумасшедший, совершенно спятивший, расцеловываю твое лицо. Куда попало : в лоб, в нос, в губы...И только сейчас понимаю, насколько же мне холодно – мои губы горят от каждого касания к твоей теплой кожи, а тело дрожит.Всеневажно сейчас, ты рядом.Ты вытащил меня.На этот яркий свет, в эту сраную жизнь. И я сделаю все что угодно, чтобы не разочаровать тебя, не причинять тебе боли. Никому не причинять ее.-Прости, прости меня. Я – настоящая тупица. Все будет, будет по-другому, вот увидишь!-А-ха-ха, хватит! – смеешься ты, уворачиваясь, но все ещеприобнимая меня, ая все говорю и говорю, не переставая.Здравствуй, дар речи, где пропадал?-Прекрати, дурья ты башка!- ты так смешно смущаешься,оборачиваясь по сторонам...Может быть, это к лучшему, что я не сказал тебе сейчас.Может быть, не время еще.Карты остаются при мне.

Отныне все будет по-другому.Я буду стараться, обещаю.