Глава 4: Любимый… (2/2)

Я трусливо прятал глаза, не хотел смотреть на Гела, не сейчас, я не могу.

- Джо? Почему ты молчишь?! Скажи ему!Что я ему скажу? Что я скажу ей? Все вышло глупо. Так глупо, что хочется плакать. Надо было вонзить нож ей в глаз до упора, пусть умерла бы, или утопить ее, она ведь не умеет плавать. Так и нужно было сделать. А теперь Гелен все неправильно понял. Дурак, слабак, теперь Гел не простит.

- Я не люблю тебя, и никогда не любил…я сделал все это, только чтобы вернуть Гелена… - я не кричал, говорил едва слышно. Поднять глаза и посмотреть на них я не мог. Отвернувшись, я побрел к воде, желая остудиться. Не хочу ничего. В глазах потемнело. Зашел почти до пояса в воду, сзади кто-то бежал за мной. Я обернулся и увидел Алисию, несущуюся с ножом на меня. Я не стал сопротивляться, пусть будет так. Нож пронзил мою грудь, тело наполнилось неописуемой болью, даже вздохнуть не смог, упал в воду и стал погружаться. Вода хлынула в уши и нос. Ха. Вот я и умираю. Нет, я так не хочу умирать! Хочу взглянуть на Гелена еще разок. Я не успел, не посмотрел на него. Чувствую руки Алисии у себя на голове, понимаю, что меня топят. Начинаю судорожно барахтаться… бесполезно. Пытаюсь всплыть, но не выходит. Дышать нечем, сердце бешено колотится…. Вроде больше не топят, но и подняться я уже не в силах. В глазах темно, непроизвольно открываю рот и глотаю поток хлынувшей воды. Внезапный резкий рывок вверх - вода хлынула вниз, а я судорожно ловлю ртом воздух, то и дело кашляя. Как-то парю над водой, быстро приходит осознание, что меня несут. Смотрю сквозь мокрые пряди волос, застилающие глаза, понимаю, что я на руках у Гелена. Он опускает меня на берег. Ощущаю жгучую боль, в груди все еще торчит нож. Гелен быстро исчезает. Мне тяжело, но все же неуклюже приподнимаюсь, сажусь, чувствуя сильное головокружение. Вижу его. Гелен склонился над Алисией, она лежит у воды, вся мокрая, темные волосы разметались попеску. Он целует ее… нет, он вдыхает воздух ей в рот. Я не понимаю, что происходит. Гелен нажимает на ее обнаженную грудь. И снова вдыхает в нее воздух. Минут через десять он бьет кулаком в ее грудь, обхватывает свою голову руками, воя как раненый зверь. Что произошло? Что с Алисией? Как так вышло? Мне больно, тяжело дышать. Любимый, посмотри на меня. Быстро проваливаюсь в темноту.

Очнулся в сильной лихорадке. Как много лет назад, мой дорогой и любимый сидит рядом. Он спит на стуле, его лицо бледное, а под глазами черные круги. Где я? Осознание приходит не сразу. Вроде моя комната. Пытаюсь привстать, что-то задеваю, оно с грохотом падает на пол. Гелен открывает глаза и смотрит на меня. С облегчением вздыхает. Он что-то говорит, я почему-то не слышу, уши как заложило. Гел встает, направляясь к двери, напрягаю из последних усилий слух и вдруг отчетливо слышу:- Я не желаю тебя больше видеть…. Как только сможешь передвигаться, проваливай в деревню… к жене.Хочется плакать, но сил нет, больно. Проваливаюсь в дурманный сон…Проснулся от сильной жажды. Рядом никого. Сколько прошло времени, непонятно. Привстаю и тут же ощущаю боль в груди, непроизвольно тянусь рукой иобнаруживаю бинты, сильно стянувшие ребра. Откидываюсь назад на подушку, так и не попив. Вспоминаю, что сказал мне Гелен, не хочу вот так уезжать. Четыре долбанных года я ждал. Что сделано, то сделано.… Я уеду, если прогонит, но на прощание - хочу его. С трудом встаю. Шатает. Голова идет кругом. Еще совсем темно. Выхожу и по стеночке двигаюсь в направлении комнаты Гела. Дверь его спальни приоткрыта, блики тусклого света освещают коридор. Нерешительно открываю и вижу его, сидящим в кресле, возле камина. Трещат горящие поленья. У стены стоит детская кроватка. Прохожу внутрь, плотно закрыв за собой дверь. Не могу не посмотреть на ребенка. Мальчишка крепко спит, засунув палец в приоткрытый рот. Подхожу к Гелу и падаю ему в ноги, прижимаюсь к его коленям - он вздрагивает, просыпаясь. Не знаю, смотрит ли он на меня, какое у него лицо. Мысленно молю - не гони. Ощущаю его руку, нерешительно положенную мне на голову. Он молчит, я тоже. Не могу больше ждать, терпеть нет сил. Распахиваю полы его халата. Про себя улыбаюсь - все лорды спят обнаженными. Нежно целую его в грудь, пробегаюсь губами вниз, чувствую реакцию. Легкое его возбуждение придает смелости, наклоняюсь, погружая ?его? в свой рот. Он не сопротивляется. Слышу его участившееся дыхание. Хочу взглянуть на его лицо, но не могу. Едва не плачу от счастья… Он сильно напряжен, но сдерживается. Наверно, ему противно. Поднимаю взгляд и вижу блеск в его неплотно прикрытых глазах - смотрит на меня как во времена, когда мы были вместе…. Забираюсь на него, обхватываю коленями. Надо было подготовить себя - невольно жмурюсь от неприятного растягивающего ощущения. Не тороплюсь, привыкаю. Наконец он во мне. Гел не торопит, ничего не делает, просто смотрит. Быстро накатывает наслаждение, мы стараемся не шуметь. Я делаю все сам, двигаюсь так, как ему нравится. Вижу, что ему хорошо. Он на пределе: хватает меня за плечи, с силой прижимаясь ко мне. Сильная боль в груди, но все равно обхватываю его за шею, продолжая движение. Тяжело дышать, сердце норовит выскочить из груди. Про себя твержу: ?Мой. Мой Гелен?. Заправляю его волнистые волосы за ухо. Целую мочку, прихватываю губами, покусываю. Он стонет, тихо, сдерживается. Как сам не кричу от удовольствия, только удивляюсь. Струйки пота щекочут кожу, мне жарко и хорошо до безумия, о боли давно забыл. Смотрю на его лицо и вижу страсть. Тянусь к нему губами, целую подбородок, кончик носа, веки. Гел хватает меня за шею, притягивает к своим приоткрытым губам. Он проникает в мой рот, жадно, требовательно, страстно погружается горячим языком. Я отвечаю на его поцелуй. Его жар передается мне - я плавлюсь. Отстраняется, кусает мои губы, мне больно и приятно. Снова привлекает, и мы сливаемся в долгом поцелуе. Ощущаю его напряжение и непроизвольно сжимаюсь, внутри обдает жаром. Я тоже больше не могу, по телу пробегает судорога. Отрываюсь от его губ, падая ему на грудь. Мы дышим громко, учащенно. Перед глазами плывет, слабость охватывает все тело, рана снова болит. Гел отодвигает меня, я неохотно отстраняюсь и чуть ли не падаю назад, он крепко держит меня. Смотрю на него, разглядываю его обнаженную грудь, почему-то по ней стекают красные капельки пота. Глаза закрываются, а так хочется смотреть на его лицо, трогать его волнистые волосы и страстно целовать…Проснулся от звуков детского смеха. Подняться не могу, немного болит спина, боль плавно перетекает вниз, но она приятная. Дышать несколько тяжело, рана на груди все еще ноет. Касаюсь груди, на ней новая повязка. Повернув голову, смотрю туда, где на полу сидит Гелен, а рядом его сын – Эбери. Мальчик то и дело заливается смехом. Гел смотрит на меня, он печально улыбается. Эбери продолжает смеяться, возясь с игрушками, на что его отец, приставив палец к губам, показывает в мою сторону. Эбери берет игрушечного зайца и, поднявшись, бежит ко мне. Кровать высокая, он не может залезть. Гелен подхватывает сына и, сев сам на кровать, сажает себе на колени. Мальчик кладет возле меня игрушку, а я отворачиваюсь, судорожно плача. Я ненавижу этого ребенка, а он так беззаботно улыбается и смеется мне. Да откуда ему знать, он не виноват, что так похож на мать. Гел отпускает мальчика на пол. Эбери отбегает назад, к куче игрушек, - для неполных двух лет он уверенно держится на маленьких ножках.- Джо, я виноват перед тобой, прости меня.

Сквозь слезы я озадачено смотрю на Гелена. Он плачет.

- Я не люблю тебя, мне жаль… я виноват, что ты меня полюбил… я не должен был этого допустить… Я не могу тебя любить…. Из-за тебя я совершил смертный грех…я никогда не прощу себя.… Я убил мать моего сына. Женщину, которую любил… Леди... Это вышло случайно, и я не хотел…

Он зарыдал, обхватив голову руками и склонившись к коленям.

- Джо, если узнают…

Он посмотрел на сына.

- Эбери останется один. Меня не простят … никто не станет слушать, что я просто оттолкнул ее…что не знал, что плавать она не умеет… что я спасал тебя, в то время как она тонула…

Он зарыдал еще громче, мальчик бросил свои игрушки и подбежал к отцу, обхватил его короткими ручонками за ноги. Видя слезы, мальчик тоже заплакал. Сердце разрывалось в груди. Дорогой. Любимый. Самый нежный мой человек убивался от совершенного мной греха.

Гелен меня не прогнал, но попросил пока уехать, на время, дать ему возможность со всем разобраться. Я подчинился…. Марта была счастлива. Что ж, слово надо держать, и я исполнил ее желание. Мне было все равно, что будет дальше, главное, я могу вернуться. Через месяц Гелен написал мне, что он полностью все утряс по поводу гибели жены. Ему поверили, что утонула она сама, ведь все знали, как он ее любил. С того дня я стал к нему близок как никогда. Я хранил тайну, нашу с ним тайну. По-своему я был счастлив. У меня теперь была семья: Гелен, которого я считал мужем, и сын Эбери, которого старался полюбить. Гелен не отталкивал меня, и мы часто проводили ночи вместе. Время бежало, слишком быстро, так много хотелось успеть.

Наверное, это все же рок. Спустя шесть лет после смерти Алисии, я снова почувствовал на нем чужой запах. Неужели он думал, что я не узнаю? Что не замечу? Он не говорил, что любит, и ничего не обещал. Гелен просто позволял быть рядом. А чего я хотел? В его сердце мне нет места. Жестокий, но все же мой, любимый.Когда я увидел леди Фейру Меркость, понял, что не смогу от нее избавиться. Эта женщина легко убьет меня, не моргнув и глазом. Она пугала. Меня ужасало то, что мой Гел влюбился в такую, как она. От нее всегда веяло холодом, ее редкая улыбка отталкивала и пугала, меня в дрожь бросало при ней. Мне было страшно. Я ей был не соперник. Моя уверенность, что Гел должен принадлежать только мне, пропала. Частые ссоры с Геленом приводили лишь к тому, что он отправлял меня развеяться домой, к жене. Вскоре Марта сообщила, что беременна. Я думал, возможно, так правильно, останусь тут. Пусть мой любимый будет счастлив…. Но боги гневались… Марта родила мертвого ребенка. Плакал ли я? Да, я плакал, ребенок должен был стать новым смыслом моей жизни, хотел одарить малютку любовью, и Марту, возможно, полюбил бы. Позже Марта сказала, что детей у нас больше не будет. Так мне и надо. Такой, как я, не достоин прощения. Моя судьба быть рядом с Геленом. Жену не было жалко, она знала, что я ее не люблю. Оставив ее, уехал, вернулся назад.

Эбери, маленькое отродье, рос и получал всю заботу Гела. Он был похож не только на мать, но и на отца, из-за чего я иногда проникался к мальчику чем-то теплым, но это быстро проходило. Гелен никогда мне так не улыбался, как этому сопляку…. Ради Гелена я был готов на что угодно. Именно по этой причине, без сомнений, убил торговку, которая могла причинить вред моему возлюбленному. Торговка намекала, что мальчик принадлежит к семье каких-то лордов. Я понял, что даже если и заплачу, молчать долго она не станет. А покупка раба-лорда будет стоить моему дорогому Гелену жизни. Пришлось ее заставить замолчать навсегда. Думаете, Эбери задумался, что совершил незаконную покупку? Нет. Он никогда не слушает, что я ему говорю. Мои советы ему не нужны. Приходится часто указывать Гелену на недостатки сына, чтобы он видел, каким тот растет. Гелен отчитывает Эбери, но только, чтобы не злить меня. Видимо боится, что я расскажу мальчишке, что случилось с его матерью. Хотел рассказать, но не стал. И не буду.Гаденыш! Мало того, что купил незаконного раба и спит с ним в одной кровати (на что Гел даже слова не сказал), так еще и рядит его в бабьи платья. С ума сойти в этом доме! Наверно, только я думаю, что так неправильно. Подслушал, как Эбери разговаривал с отцом о том, что совершил сын леди Меркость (тот еще субъект, принадлежит к элите - страшный ребенок). Получается, что Гелен давно бы женился, но ждет, когда Эбери повзрослеет. По его тону и размытым фразам понял, что он обдумывает, как со мной поступить. Что ж, Эбери никогда не согласится на этот чертов брак. Такого брата, как Юджеб, он не потерпит. Но я ошибся. Последующие события перечеркнули всю мою жизнь….

Неожиданно вспыхнул пожар, он охватил все здание. Мы с Геленом и леди Меркость на момент начала пожара находились на улице. Гелен был в ужасе, кричал стражам найти его сына и сына леди Меркость. А я молил богов, чтобы мальчишка не умер. Ведь тогда Гелен, с горя, уж точно женится. Да и я сам, хоть и не любил Эбери, испугался мысли, что он может умереть. Внезапно начался дождь. Гелен был пугающе прекрасен, таким я видел его всего несколько раз. Подняв голову, он напряженно смотрел в небо, от него вверх поднимались сильные потоки ветра, глаза стали белыми. Дождь быстро перерос в потоп. Вскоре охрана вывела детей. Эбери был без сознания, его уложили на покрывала, которые притащили по моему приказу. Мальчишка-раб тоже был с ними. Юджеб неожиданно стал истерически смеяться. Смех его пугал, и был похож на смех безумного. Я видел, как раб подошел к Юджебу и, смотря в небо, что-то ему сказал. Мальчик перестал смеяться и теперь горько плакал. Вот оно, воплощение элиты - полное безумие.После всего, что произошло, Эбери сказал, что на Юджеба не злится, прощает его и будет рад, когда они станут братьями. Мразь! Как он смел! Он все разрушил! Я желал ему жизни! А он открыл моему любимому дорогу в чужие объятья! Я почти полюбил мальчишку, как он мог…Ненавижу! Но как же люблю! Мне больно! Я отравлен безумной любовью! Больше я так не могу! Убить сам себя не способен... от ощущения приближающейся смерти становится страшно, тело начинает трясти.… Поэтому я разрушу его счастье, пусть его сын будет страдать!

Дождался, когда все уснут. Оставил письмо для Гела: просил меня простить, а в конце сорвался и написал, что ненавижу и желаю ему смерти. Жалел немного. Поцеловав любимого на прощание, никак не мог оторвать от него взгляд, но все же собрался и пошел в комнату Эбери. Мальчишка спокойно спал, я забрался на кровать и сел на него. Благо, его раб спал теперь отдельно. Сомневался недолго - знал, куда бить. Кинжалом пронзил его грудь. Он дернулся, открыл глаза, вскрикнул. На секунду я испугался, что вдруг убью его…. В его глазах читалось недоумение и вопрос: ?Почему? Что происходит??. Я выдернул кинжал, он снова вскрикнул, кровь хлынула, быстро заливая все. Эбери судорожно хватал ртом воздух, его глаза наполнились слезами и ужасом. Я знал, что от этого он не умрет… но все же было страшно.- Джошуа…за что?- Ты не виноват…. Просто я слишком люблю.… Ты не поймешь…. Я люблю твоего отца. Так сильно, что ненавижу. Я больше так не могу. Не могу больше любить.Слезы предательски капали на грудь мальчишки, смешиваясь с его кровью.- Любовь превратилась в ненависть! Я проклят богами! Я стал причиной гибели твоей матери…

Он непонимающе смотрел, а я чувствовал, как меня обдает жаром. Да, так будет лучше. Раздался надрывистый крик:- Эбери, не надо!Я обернулся и увидел мальчишку-раба. Мне всегда казалось, что этот раб-лорд обладает неким даром, от которого люди начинают вспоминать свои грехи. Рядом с ним было неуютно, он никогда не обращал на меня внимания, да и я не любил его. Раб кинулся ко мне, вцепившись своими ручонками в мою руку с занесенным над Эбери кинжалом. Оттолкнуть его – дело одной секунды, он легко отлетел в сторону. Я услышал, как он выбежал из комнаты. Он слаб, помешать мне не сможет, поэтому пошел за помощью. Надо торопиться.

- Убей меня! Или я тебя убью! – я закричал, зная, что скоро кто-нибудь сюда придет. Эбери морщится от боли. Снова занес над ним кинжал, он схватил мою руку, но я ведь сильнее. Он сейчас слишком слаб, да и всегда был слаб. – Убей! Пожалуйста…- уже молю его, губы предательски дрожат, я с трудом произношу слова. - Я ведь убью тебя…умоляю…

Кинжал приближается к его глазу, он с усилием отводит мою руку в сторону, лезвие вскользь задевает его по щеке. Он вскрикивает, кровь быстро начинает сочиться из новой раны. Направляю кинжал к его горлу. Несильно надавливаю. Эбери держит лезвие руками, они изрезаны, кровь повсюду, чувствую, что лезвие проникает в него. Внезапно стало очень горячо. Я ослабляю напор, убираю нож, роняю его на пол…. Мне очень больно, боль по всему телу. Смотрю на кольцо, подаренное мне самым дорогим человеком. Вижу, как оно плавится. Перед глазами возникает его лицо.… Прости меня… Гелен… любимый мой…прости….* * * Я плакал не от боли, которая нещадно рвала мое тело, а от понимания - я убил человека, которого знал всю свою жизнь. Его пепел покрыл мое тело. Я видел, как он убрал нож. Видел, как он его уронил. Видел, что он хочет смерти, но не знал, зачем…Слышал, как он молит о смерти, но не понимал, почему… Я не хотел, но и не мог остановить вырвавшуюся силу. На моих глазах Джошуа вспыхнул. Он не кричал, просто смотрел на свою руку, в которой что-то поблескивало, и улыбался, пока не превратился в пепел, рассыпавшийся по мне от порыва ветерка, проникшего в открытое окно…. Прибежавшие отец с охраной в ужасе уставились на меня, покрытого пеплом, заляпанного кровью, сочившейся непонятно откуда. Он кинулся ко мне, в его глазах читался страх. Отец оглядывался, что-то говорил охране, стряхивал с моего лица пепел, постоянно успокаивал меня, спрашивал о чем-то, а я не в силах был ответить. С усилием взял его руку, перевернул ладонью вверх и вложил в нее золотое оплавленное кольцо. Отец недоуменно посмотрел на предмет в своей ладони и вдруг сгреб в свободную руку пепел с моей груди, губы у него задрожали… На оплавленном металле блеснул едва заметный красный камень… рука отца дрогнула… кольцо, упав, со звоном покатилось по каменному полу…. Отец прижал к лицу пепел, размазывая ?его?, зарыдал….

Раны заживали быстрее, чем я мог себе представить. Порез на лице давно затянулся, грудь еще немного болела, и было больно глубоко вдыхать. Сегодня принял решение: мне нужно уехать, я так больше не могу. Перед глазами все еще стоит тот ужас. Мне становилось страшно от мыслей, что я так просто, за считанные секунды, могу сжечь человека, оставив от него один пепел. Дар, о котором я так мечтал, стал для меня кошмаром. Я оказался не готов. Действительность обладания даром была для меня слишком тяжела. После произошедшего не мог спокойно смотреть на Люция. Не хотел, чтобы он видел меня, смотрел на меня своими чистыми глазами. Кричал, прогоняя его прочь:- Не смотри на меня! Не смотри! Я грязный! На мне кровь и пепел! Я убийца!

Мерещилось, что на мне все еще есть кровь, что я пропах пеплом. Я не мог позволить ему запачкаться. А он молчал, с печалью в глазах, уводимый отцом. Кто бы знал, как мне было плохо. Я не расспрашивал отца, он сам рассказал мне все: о гибели мамы, о том, как Джошуа не смог смириться с тем, что отец не ответил ему взаимностью. То, что для отца было всего лишь увлечением молодости, для Джошуа стало искренними чувствами. Я молчал и слушал. Отец терзался, что не разглядел, не увидел намерений Джо, на что я не мог не сказать, что Джошуа не хотел меня убивать. Отцу от этого стало не намного легче, он все так же винил себя. Повторял, что это он виноват, умолял меня простить его за слабость. Отцу было жалко человека, который посвятил всю свою жизнь ему. Он плакал. Все же, что бы он ни говорил, отец любил Джошуа. И лишь поэтому все ему прощал. Но изменить себя отец не мог, за что теперь и убивался…. Для себя я решил, что папа не виноват и Джошуа тоже. Их отношения длились слишком долго. Просто, так получилось…. Не могу судить отца, ведь он дарил мне любовь все эти годы. От него я получал только ласку. Было больно осознавать свою неспособность управлять даром. Я так сожалею, что не сумел остановиться. Если бы я только поехал в академию сразу, как отец об этом заговорил, то этого, возможно, и не произошло бы ... Ведь я любил Джошуа, по-своему любил, он мне был как второй отец. И навсегда останется в памяти как заботливый человек. Не хочу портить произошедшим тот образ, который он оставил у меня в сердце за те годы, что я его знал….Никак не могу рассказать Люцию, что уезжаю. Знаю, когда скажу ему, он промолчит, но в глазах застынет печаль, просящая - не уезжай! Я не смогу спокойно смотреть на него. А я должен уехать, я боюсь сам себя. Отец сказал, что в академии меня всему научат…. Незаметно и быстро подошло время отбытия. Я так и не сказал Люцию, что должен уехать, не смог, не решился, за что казнил себя. Я слабак и эгоист, думаю только о себе, а ведь знаю, что он будет грустить. Люций очень умный, он все бы понял рано или поздно, скажи я ему все сам. Попросил отца все ему объяснить, заботиться о нем, быть к нему добрым, писать мне так часто, как сможет, рассказывая обо всем…. В день отъезда стояла хорошая погода, а на душе у меня было пасмурно. Все вокруг копошились, желая проститься, пожелать удачного пути. Вещи давно собраны, экипаж уже ждет. Я последний раз бросил взгляд на свой дом, такой родной. Осталось только сесть и уехать. Отец сказал, что дорога займет много времени, но останется ощущение, что пролетел всего день. Долго переминался с ноги на ногу, не в силах проститься. Меня не будет три года, это ведь целая вечность. Наконец встряхнувшись, обнял и поцеловал отца, тот все же не удержался и расплакался. Люций стоял рядом, смотрел озадачено, не понимая, куда я еду и почему ему со мной нельзя. Обнял хрупкое тело, а потом еле смог разжать объятия. Заглянув ему в глаза, быстро направился к экипажу. Люций был растерян, я видел, как он, было, дернулся ко мне, но отец крепко держал его за плечо. Мысленно просил у него прощения, но иначе я не смог бы уехать. Забравшись в экипаж, приказал кучеру трогать. Я поступал эгоистично и понимал это. Экипаж начал удаляться прочь. Я не стал выглядывать в окно. И тут я услышал едва донесшийся тонкий надрывистый голос:- Эбери!.. Не уезжай! Эбери!

Мое сердце едва не разорвалось на части. Я так и не посмотрел в окно, иначе бы выпрыгнул прямо на ходу и помчался к нему. Ведь я не с чьим не спутал бы всего раз слышанный голос. Некоторое время еще слышались его мольбы…. Наступившую тишину нарушали лишь стук колес и мое рыдание….Эбери так и не узнал, что Люций еще долго, уже молча, бежал, спотыкаясь, за удалявшимся с большой скоростью экипажем, пока не упал без сил….