Глава 3: Тошнота. (1/2)

Сколько себя помню, обо мне шибко-то никто и не заботился, все воспринимали меня как ошибку природы. Моя мама обезумела после родов. Доктор говорил, что это - послеродовой стресс. Отец, наверно, был единственным кто уделял мне внимание, и то только потому, что ему это было жизненно необходимо - заботиться о ком-то. Его неродительские прикосновения, его поцелуи смущали. Он нежно лелеял меня, взращивая таким, каким хотел меня видеть. Мне было пять лет, когда отец пришел в мою комнату, в его поведении было что-то непривычное, вроде он был пьян, что случалось с ним редко. В его глазах блестело безумное вожделение.- Сынок, ты же утешишь папочку? Папе так одиноко. Твоя стерва-мать меня совсем измучила, ну не хочет она со мной спать, – я не узнавал голос родного мне человека. Он шатался, ноги его почти не держали, приблизившись и нависнув надо мной, он резко поднял и кинулменя на кровать. Все произошло быстро, я даже испугаться толком не успел. Разум отказывался понимать, что происходит, боль резкая жгучая неприятная терзала тело, слышалось прерывистое хриплое дыхание отца, разносящееся по комнате. Мои слезы давно иссякли. А после разум наполнила пустота. По комнате разносилось гулкое рыдание отца и непрерывно шепчущий голос:- Папа не хотел, Юджи…папа тебя любит… прости малыш…Мое детство было разрушено: мать, не желавшая меня видеть, отец, ?одаривший? любовью, от которой меня тошнило. Сначала я пытался сопротивляться, но вскоре привык, что отец приходит по ночам, тихо прокрадываясь в мою комнату, ложится рядом, с силой сжимая мои плечи. Его дрожащие руки нетерпеливо и требовательно скользили по моему детскому незрелому телу. Хотелось плакать, но я забыл как это делать, ведь слезы не помогали, а только еще больше раззадоривали отца, заставляя его грубо проникать в мое тело….

Равнодушно смотрел я на все и всех. Единственное, что мне хотелось понять -почему мне досталась такая семья? Мама с каждым днем пугала все больше, ее поведение стало окончательно ненормальным. Попытки сдержать ее безумие привели лишь к тому, что она стала убивать всех, кто к ней приближался, слуги и рабочие в страхе бежали из поместья. Отец также не подходил к ней, теперь ему было не до нее. Найдя во мне замену жены, видимо, он боялся потерять то, что у него осталось.Сознание опустело. Каждый день казался серым и похожим на предыдущий. Равнодушие все больше захватывало меня. Различные мысли: Почему? Кому можно рассказать? Кто поможет? Кто защитит? перестали посещать меня. Человек мог привыкнуть ко всему, вот и я пытался привыкнуть, приспособиться. Озадачило и напугало то, что я стал первым человеком, которого мама, внезапно пришедшая в себя, захотела увидеть после долгого одиночества. Смотреть на бледно-серое тонкое лицо матери было приятно. Меня не пугало даже то, что она напоминала холодную статую из белого безжизненного камня.Ее холодные руки касались моего лица, казалось она все никак не могла поверить, что я ее сын. Она не пыталась обнять, или сказать что-либо. Теперь меня звали к ней в покои каждый раз, как она этого желала. Мы просто молча сидели, разглядывая друг друга. Отец злился, почему она хочет видеть меня, а не его. Я и сам этого не понимал, но маму я перестал бояться. Хотелось с ней заговорить, все рассказать. Я не знал как начать, боялся вдруг так и положено, чтобы родители были такими. Я просто потерялся во времени. Серый заросший паутиной дом казался тюрьмой. Рабы - как тени, снующие по дому. Казалось вокруг все умерло.- Юджи, смотри, это подарок, - отец протягивает мне красивого плюшевого мишку, растянув губы в улыбке.

Сегодня мой день рождение. Как это не было странно, никто не готовил праздник, никто не поздравлял. Да просто некому было это делать. Все, кто слишком сильно боялся, сбежали, а оставшимся было все равно, они просто пытались выжить. Как я ненавидел противную улыбку отца, которая год назад была бы так желанна.- Бери его. Тебе не нравиться? – он вручил мне мишку в руки и стал ждать. – Ты не поцелуешь папочку за подарок? – расплывшись в улыбке спросил он. Целовать его? Да никогда! К горлу подступила тошнота. Отец долго ждать не умел и не хотел, сам потянулся ко мне. Я зажмурился, так сильно как только мог. Его губы коснулись моих, руки скользнули вдоль спины, я не выдержал и практически шепотом прокричал!!:- Не надо! Пожалуйста, не надо! – при этом отец как-то несуразно отлетел от меня, сильно ударившись головой. Казалось, его толкнули. Но рядом никого не было, комната была пуста.

- Юджеб, ты на кого руку посмел поднять! – рявкнул взбешенный отец, поднявшись и направившись ко мне. Его рука поднялась для удара, отчего я зажмурился, но до цели так и не дошла, застыв в воздухе. – Отпусти! – взвыл отец, а я не понимал, что происходит. Почему его рука застыла, а он брыкается, пытаясь вырваться, будто кто-то его держит. Мне вдруг стало очень холодно, даже зубы застучали, выбивая мелкую дробь. – Юджеб! Мальчик мой, - тихим умоляющим голосом просил он. -Отпусти папину руку. Я не стану тебя наказывать, – мои виски сдавила резкая боль, я даже стоять не мог. Упав на колени и зажав голову руками, я пытался унять боль, мне становилось все холодней и холодней. – А-а-а-а! Юджеб, не надо! Умоляю! Прости меня! А-а-а-а-а!!!Ужасный вопль отца еще долго раздавался в комнате. Я не смотрел, что происходит, а потом он резко затих. Мне было все равно. Головная боль прошла так же быстро как и началась. Поднявшись с колен, я увидел отца, лежащего на полу, без сознанья, с ним явно было что-то не так. Приглядевшись, я вздрогнул, увидев его конечность, вывернутую как тряпка, но почему-то вдруг стало хорошо. Мне стало дико смешно от осознания, что проявись мой дар всего год назад, отец бы побоялся сделать мне больно Я смеялся оглушительно громко. Ирония судьбы, перевернувшая весь мой мир, растоптавшая все мои чувства, открывшая глаза на грязную похоть называемую любовь. Я продолжал нервно смеяться, а очнувшийся отец отполз, от, казалось, сошедшего с ума сына. Страх - вот что я читал на его лице. Да, бойся меня! Бойся! Ты больше и пальцем ко мне не прикоснешься! Говоря, что это любовь! - мысленно ликовал я. Сзади раздался шорох. Продолжая истерично смеяться, я обернулся и ощутил как сдавило внутри живота. Я подавился смехом, закашлявшись, и упал на колени. В комнате стало непередаваемо холодно - на пороге стояла моя мама.

- Юджеб, что ты делаешь? – ее голос, бесцветный и глухой, пронзил меня - она впервые обращалась ко мне. – Зачем ты сделал отцу больно? – в вопросе чувствовался интерес, а не осуждение. Боль в животе прошла, резко перейдя в рвотный позыв. Не было сил сдержаться, и меня начало рвать. И продолжало, даже когда уже было нечем. В желудке ничего не осталось, а новый приступ как-то противно смягчил изодранное горло. Я задрожал, увидев, что рвет меня кровью.- Фейра! Прекрати! Ты убьешь его!Отец оказался рядом, без страха обняв меня нетравмированной рукой.

- Он не хотел! Это вышло случайно. Во всем виноват только я, я сам!- Я и не собиралась убивать своего сына, - с возмущением выдала мать. - Я хотела ему дать понять, что применять дар без моего разрешения плохо.Отец вытер мне рот своим носовым платком, который достал из кармана. Он морщился от боли, по его лбу стекали капельки пота, но он нежно гладил меня по спине, стараясь успокоить мою боль.- За что ты сломал отцу руку? – спросила она меня, голос ее опять был бесцветен, как будто ничего не произошло, как будто меня только что не тошнило кровью.- Это вышло любя… ха-ха-ха… - меня снова пробило на смех. Мама долго смотрела, как отец то и дело вытирает сочившуюся из уголков моих губ кровь, а потом произнесла:- Вот как… понятно.

Она подошла ближе и обняла меня. Отец чуть отшатнулся, он боялся своей жены.

- Ты так сильно любишь отца, что хотел его руку себе в подарок?- Нет, - замотав головой, хриплым голосом произнес я.

- Тогда может тебе не пришелся по вкусу его подарок и ты решил папу наказать? – я посмотрел на лежащего невдалеке мишку и замотал головой.- Мне от него ничего не нужно!! Просто я его ненавижу!!! Я хочу, что бы он умер!!! Чтобы мне стало легче!! – лихорадочно выкрикивал я, то и дело срываясь на смех. - …Но это невозможно… уже ничего не изменить!! – я смеялся, а мама все обнимала… Потом она отстранилась, задумчиво взяла мои руки в свои и пугающе спросила:- А если мама исполнит желание сына? Тогда ты меня будешь слушаться? Будешь любить?Я не знал тогда о каком она говорит желании, но не любить ее я не мог, мама мне ничего плохого не сделала.- Желание? У меня их не осталось, мне ничего не нужно, я и так тебя люблю. Ты же моя мама.Она улыбнулась, развернула мои руки вверх ладонями и накрыла своими. Что-то горячее и скользкое легло мне на ладони, обжигая и ритмично постукивая. Мамины руки загораживали, не давая увидеть, что это. Когда же она их убрала, наравне с осознаниемпришел ужас, мои руки затряслись, по ним на пол стекала кровь. Резко обернувшись к отцу, я услышал:- Папа любит тебя, - он улыбался, замертво падая…

Теплый кровавый комок перестал трепыхаться, а я все отказывался признать, что в моих трясущихся руках лежало его сердце. Стало вдруг темно и как-то противно. Ведь это не я? Я не хотел! Я этого не желал! Я просто от злости! От обиды сказал, что желаю его смерти! Это не было моим желанием! Ведь так? Это не я…. Я не виноват! Я так не хочу! Не верю! Все это сон! Глупый сон! Завтра я проснусь… Папа как всегда разбудит меня, он будет улыбаться и рассказывать о погоде, а мама будет здорова, мы втроем пойдем гулять в наш цветущий сад. На мой день рождения мы устроим огромный праздник, пригласим всех, даже слуг и рабочих. Будет большой торт и пять свечек… Ведь этот год мне просто приснился, все было просто сном? Ведь так? Правда, мам? Это был просто страшный сон? Пап, скажи, ведь ты никогда меня не обидишь? Пап, ты где? Мама? Где вы?! Мне страшно. Почему вы молчите? Не покидайте меня! Я просто хотел, чтобы у нас была семья! Такая же, как у всех…В беспамятстве я провалялся почти месяц, меня мучили кошмары, из которых хотелось вырваться. В себя пришел как-то внезапно, просто открыв глаза, обнаружил себя в постели, рядом на стуле сидела незнакомая женщина. Увидев, что я очнулся, она вскочила и куда-то ушла. Приподнявшись, превозмогая сильное головокружение, я огляделся. Вроде моя комната, вроде все как и всегда. Это был сон. Просто сон. Мне все приснилось. Я, наверно, заболел. Поэтому все казалось так реалистично? С облегчением я откинулся на подушку. Дверь в комнату открылась и вошла мама. Я улыбнулся - всеже это был сон. Мама прошла к стулу, где до этого сидела незнакомая женщина, и, сев на него, нежно мне улыбнулась.- Как ты себя чувствуешь, сынок? – как же приятно слышать ее голос. Пусть и такой равнодушный.- Что со мной? Я болел?- Да, ты болел, но теперь все хорошо, мама рядом. Больше не пугай меня так, я не хочу тебя потерять, – она нагнулась и поцеловала меня в лоб ледяными губами.- Больше не буду. А где папа? Когда он придет?

Она вопросительно посмотрела на меня, от этого взгляда мне стало не хорошо. Глаза закололо от надвигающихся слез, а ноги задрожали, хотя мне было тепло.- Юджи, папы больше нет. Ты же хотел этого?

Я замотал головой, сил говорить не стало.

- Ну как же? Ты сам этого пожелал. Ведь так? Я сделала это ради тебя. Что бы ты вот так мне улыбался, - она говорила так спокойно, что меня затрясло. Все было правдой? Не сном? Отец насиловал меня, а мама его убила, потому что так захотел я. Я закрыл руками лицо и просто закричал, мотая головой, не в силах остановиться.- Нет! Нет! Я не хотел! Это неправда! Неправда! Я хочу умереть!

Сильный удар по щеке привел меня в чувство - я замер, прижав руку к горящему месту. Мама схватила меня в охапку, подняв с кровати и усадив на свои колени. Она обнимала меня, укачивая.

- Не смей желать смерти! Я так старалась для тебя! А теперь ты хочешь покинуть меня! Я сделала тебе подарок! Почему же ты не оценил?!

Она продолжала меня укачивать, а ее безумие передавалось мне.- А где папино тело? – вопрос наверно был неуместный и глупый, но это все, что я сейчас смог спросить.- Я велела его закопать, где-нибудь подальше от дома, – небрежно промолвила она. Я ужаснулся, он ведь был моим отец, несмотря ни на что.

- Ты не переживай, он был просто человеком. Одним больше, одним меньше. Какая разница? Нас это не должно волновать. Люди просто мясо, которое ползает вокруг и только и ждет, когда его сожрут. Мы не такие, как они. Мы выше их, они должны нас почитать и служить нам. Наскучившие людишки как мусор, от них надо избавляться, иначе скопится зловонная куча. Кстати, – она чуть отодвинула меня и протянула руку к лежащей на тумбочке коробке. – Ты обещал, что будешь меня любить и слушаться, помнишь?- Да, помню…

Как я мог такое забыть, на всю жизнь запомнил. Но при этом я вдруг понял, что мне стало все вокруг безразлично. Мама права. Он был просто человеком. Он не смел меня трогать! Кто он, а кто я! Но все же его смерти я не желал. И того, чтобы его зарыли где-то, как бродячего пса.- Вот держи, это мой подарок тебе на память, чтобы помнил и не забывал, – она вручила мне небольшую продолговатую коробку, а ее голос мне показался зловещим.

Открыв подарок, я вскрикнул, выронив от испуга коробку: из нее выпало, подпрыгнув пару раз, гнилое сердце, пронизанное червями. Меня замутило, и я еле сдержал подкатившую к горлу тошноту. Мама резко пересадила меня на кровать. Недовольно встала, подняв коробку и бережно уложив в нее выпавший ?подарок?. Закрыв коробочку, она поставила ее обратно на тумбу. Затем мама приблизилась ко мне вплотную и, опрокинув на кровать, нависла надо мной. Я испугался на мгновение, но она тут же просто села рядом.

- Тебе не нравится подарок? Теперь ты меня не любишь? – ее голос немного казался обиженно-расстроенным. Я сел, посмотрел на нее и, придвинувшись, нерешительно обнял. Она улыбнулась. – Скажи. Ты меня любишь?- Да…Я люблю тебя, мама, – лишившимся чувств голосом проговорил я.- Тогда мама тоже хочет подарок, - ее черные глаза сверкнули, а мне стало страшно. Что же она такое хочет? – Это будет напоминать мне, что ты жив. Я возьму это, – она вытянула руку, в которой оказался какой-то небольшой изогнутый предмет, испачканный кровью.

Я осознал что это, когда мою грудь пронзила страшная боль, ощущение было, как будто бы во мне что-то сломалось. Я трясущейся рукой коснулся грудной клетки, ощутив справа пустоту, которой раньше не было. Мама коснулась моей щеки, после чего облизнула мое ребро тонким серым языком. Все же меня стошнило, пустой желудок сжался и после нескольких судорожных сокращений, горло обожгло желчью. Мама мерно поглаживала меня по спине.

- Ты же лорд. Мой сын. Все быстро заживет, а маме будет приятно, – она говорила ровно, без интонации, так естественно. Она помогла мне лечь, а бесшумно вошедшая служанка вытирала рвоту. Мама нежно поцеловала меня в мокрый лоб.- Отдыхай, я зайду попозже, проведать тебя.Закрыв глаза, я провалился в сон,страшный сон, пытался проснуться, но никак не мог, только погружался в него все глубже и глубже.

Отсутствие ребра меня не беспокоило, все быстро зажило и я мог ходить. Приставленная ко мне служанка, та самая, которую я увидел, когда проснулся, была очень доброй. Она ухаживала за мной, готовила разные вкусности и много времени проводила рядом. Мне ничего не хотелось, а она пыталась меня вернуть к жизни. Я очень привязался к ней. Хезер стала мне как вторая мать, даже лучше. В ней было все, чего не хватало маме. Шли недели, я пытался забыть все, что со мной произошло. Но мама не позволила. При виде меня, смеющегося рядом с простой добродушной женщиной, в ней все закипало. И вот как-то проснувшись в хорошем настроении, я был удивлен, что одежда не готова и служанки нет. Быстро умывшись и одевшись, я пошел на ее поиски. Кого бы я ни спрашивал, а спросил я всех слуг, что работали в доме (благо было их немного), никто не знал, где Хезер. Близился завтрак. Готовила нам Хезер, временно заменяя повара. Наша повариха давно сбежала из поместья, заменить ее никто не соглашался, а Хезер решилась. Готовила она на ура, такой аромат исходил от каждого ее блюда, что невозможно было отказаться. Сегодня было как-то иначе. Я сидел в столовой, в полном одиночестве, но вскоре двери открылись, я, улыбнувшись, обернулся. Вошла мама, толкая перед собой тележку с дымящейся кастрюлей, я сразу же сник.- А где Хезер? – спросил я, когда мама подвезла тележку ближе и переставила кастрюлю на стол. Пахло отварным мясом или чем-то похожим.- Кто это? – как обычно бесцветным голосом спросила она, расставляя тарелки и столовые приборы.- Ну… моя служанка, та, что обычно нам готовит. Ты ее сегодня не видела? – мама, взяла нож и стала нарезать хлеб.- Нет. Я ее не видела сегодня.- А вчера? – с надеждой спросил я. Мама стала разливать серый бульон, я особо-то не смотрел, запах стоял тот еще.- Да. Вчера я ее видела. Она мне очень помогла, – я вопросительно посмотрел на маму, но отвел глаза, когда взгляд упал на ее шею, которую украшало изящное серебряное ожерелье с костяными подвесками. Кому-то подвески могли показаться странными, нодля меня они были родными.- Правда? Я рад. Она замечательная, я так рад, что она заботится обо мне. А чем она помогла?

Мама закончила разливать суп и села рядом со мной, приступив к еде так и не ответив.

- Ну, она способная, уверен, что она смогла те…Я выронил ложку, улыбка спала с моих губ.

- Почему? – дрожащими губами вымолвил я, рассматривая содержимое тарелки.Мама оторвалась от трапезы, посмотрела на меня и громко заорала, так, что от стен отразилось эхо:- Все просто! Я тебя люблю! И никто не займет мое место!

После чего она спокойно продолжила отхлебывать суп, а я не мог заставить себявзглянуть на нее, чувствовал подступающий к горлу комок, стало тяжело дышать. Я отупело смотрел в тарелку, где плавал глаз и клок черных волос. Не выдержав, я истерически расхохотался. Мама молча продолжала есть суп, лично приготовленный ею из Хезер…Прошло полгода, а может больше, я не следил за временем. Сегодня мама провожала меня. Несколько месяцев назад она отправила письмо в академию лордов и леди с просьбой о моем зачислении. Ответ она получила накануне, теперь меня ждала дальняя дорога в чужую страну, где мне придетсячему-то учиться.

Дорога оказалась не такой уж и долгой, как я думал, - всего-то день пути. Было странно, что из зимнего месяца я вдруг оказался посреди теплого солнечного лета. Не верилось, что путь занял всего день, возможно кто-то использовал способности дара, сократив время пути. Академия представляла из себя огромное каменное здание серого цвета с остроконечными башнями и была окружена толстой высокой стеной с разводным мостом. Меня встретили, сопроводили в роскошные апартаменты, ничем не уступающие по своему убранству привычной мне спальни, правда были они светлее и ярче. Вскоре меня представили главе академии, я особо-то его не разглядывал, он быстро ввел меня в курс дела. Академия существовала только для лордов и леди. И попасть сюда могли лишь те, кто обладал даром и мог им пользоваться. Как я понял, меня научат законам, по которым живут лорды и леди, помогут освоить дар, чтобы лучше его контролировать. Еще научат ведению политических дел, расскажут о происхождении дара, его разновидностях и последствиях его применения. Обучение длится три года. Все вроде было просто и понятно.Вскоре я понял, что был единственным из учившихся здесь леди и лордов (а их тут было очень много) кому едва стукнуло семь лет. Все, кто меня окружал, были старше. Самому младшему было двенадцать. Как потом нам объяснили на одном из занятий, дар должен проявиться не позже восемнадцати, но и не раньше лет десяти. Все, кто попадал в критерий между семью и десятью годами, являлись среднесложными, это означало, что их психика малость нестабильна. Те, у кого дар проявился от дня появления на свет до семи, считались опасными, крайне вспыльчивыми и воспринимали они всерьез только себе подобных. Если поначалу, попавшие в последнюю категорию, и были спокойны, то, становясь взрослей, очень менялись. Несмотря на это, самой элитой считали именно таких, второе место занимали проявившие дар в промежутке между десятью и восемнадцатью годами. А среднесложных относили к самому слабому классу элиты. Вроде не психи, но и нормальными их не назовешь. Жизнь в академии не сложилась, откуда-то все вокруг знали обо мне практически все. Ходили различные сплетни, это очень злило. Особенно один рыжий очкарик, гордившийся даром усиливать свой голос. Что он про меня только не говорил, как же ему это нравилось. Ведь как я понял, после окончания академии я вступлю в орден темных, а этот рыжик вступит в серый орден. Ордены плохо уживались друг с другом и часто воевали между собой. Люди естественно ничего не знали о внутренней политике лордов, которым поклонялись и служили. Все это я понял при изучении основ политики.

Академия была огромна, у каждого учащегося, кроме личной комнаты, было еще по три гостиных, где селили заскучавших по своим дитяткам родителей. Кстати, мама за все время моего пребывания в академии ни разу меня не навестила, даже письма не прислала. Столовая и библиотека были общими. Во время завтрака, обеда и ужина за столом я сидел один, никто не разговаривал со мной, сторонясь. А мне было все равно. Лично я приходил не трепать языком, а просто поесть манной каши - вся остальная пища у меня вызывала приступ непроизвольной тошноты. Рыжий в такие моменты окатывал грязью меня по полной. Как же хотелось придушить его, заставить замолчать. Наверно, я и дальше продолжал терпеть, если бы однажды, в самый обычный день, когда я, как всегда, ел свою манную кашу, он не перешел черту.- А вы слышали последнюю новость?! – верещал он на всю столовую – Говорят, что муж леди Меркость не покончил с собой! Его убила жена вместе с сыночком! После чего они расчленили его тело и сделали из него бульон! Который сами же и сожрали! Ведь от них все работники сбежали! Они там с голоду помирают! Ха-ха-ха! А еще я точно знаю, что леди Меркость - шлюха! Готова раздвигать ноги перед каждым лордом! Ведь они ЭЛИТА! Обожают себе подобных!

Эта сволочь еще что-то продолжала верещать, а я мысленно подбирался к его шее. Он замычал, схватившись за нее, а его дружки, сидевшие с ним за одним столом, испугано стали перед ним скакать. Им казалось, что их говорун перестарался и сорвал голосовые связки, или подавился едой, пока трепал языком. Никто из них даже не сообразил, что его душат. А я продолжал его душить, чувствуя наползающий внутри холод, как случалось всегда, когда я применял дар. Он должен умереть! Ответить за свои слова! Он не смел трогать мою маму! Его шея казалась ужасно толстой и плотной, я стискивал ее изо всех сил, но не получалось промять ее полностью. Рыжий хрипел, его лицо стало красным, а глаза то и дело закатывались. Кто-то крикнул, что надо позвать старших и врача.

- Эй, отпусти его, тебя же поймают, – раздался шепот прямо мне в ухо - я испугался и разжал путы.

Оглянувшись, я увидел парня лет тринадцати. Он был невысокого роста, ниже своих сверстников, но не казался от этого младше. Длинные черные волосы до плеч, в левом ухе – серьга и ярко-розовый костюм, выделяющий его из всех. Он, чуть пригнувшись, сел рядом со мной, его зеленые глаза как-то похабно рассматривали меня, оценивали.

- Меня Карим зовут, я лорд Ронго, мы с тобой живем почти рядом. Не слышал обо мне? Да и не важно, - он беззаботно махнул рукой. - Глупо вот так душить при всех, – чуть скосив взгляд на приходящего в себя рыжика, сказал он. - Ты все равно его не убьешь.

Я озадачено уставился на него. Мало того, что меня раскрыли, так еще выходит я делал это зря.- Ну, ты только первый год тут. Влияние дара на другого обладающего даром на втором году проходить будете. Так вот, у нас очень сильно ускоренная регенерация, да и сопротивляемость к чужим способностям офигительная.