Глава 1: Подарок. (1/2)

У меня всегда было все, о чем я только мог попросить: лучшие игрушки, одежда, меня обучали всему, чему я хотел научиться. Одним словом - мне прислуживали. Несмотря на все что у меня было, я оставался не сильно избалован общением, в том числе и со сверстниками. Подолгу с завистью наблюдал из окна своей спальни за носящимися по двору детьми слуг. Им не разрешали заходить в особняк, хотя на самой территории они часто бывали… Я то и дело переодевался в одежду попроще и сбегал из дома, чтобы просто поиграть с мальчишками. Но стоило им узнать во мне своего молодого господина, как игры заканчивались, и они бежали сообщить ближайшему работнику поместья, что я тут без охраны совсем один. Конечно, я не злился на детей - в их поступках не было ничего плохого, их могли наказать из-за меня. По правде говоря, они очень почитали моего отца и не хотели его расстраивать. Если господин сказал, что им нельзя со мной общаться, значит, так надо. Я все бы отдал, лишь бы родиться в обычной семье, иметь много братьев и сестер. Но я был единственным ребенком, и притом рожденным в необычной семье. К тому же у моего отца был ярко выраженный комплекс заботы обо мне, он всячески старался оградить меня от общения со сверстниками, да и много от чего еще. Почему? Да лишь потому, что ему так хотелось. Отец боялся, что дети, сами того не желая, будут ко мне жестоки, и я вырасту затравленным ребенком или, не дай боги, тираном. Или наоборот - попаду в плохую компанию, которая дурно на меня повлияет, и начнутся пьянки-гулянки. Причин было много, отец их умел придумывать прямо на ходу, выдавая каждый раз все более оригинальную и чудную. От одиночества начал подолгу разговаривать с любимой фарфоровой куклой. Глупо, конечно, но так оно и было. Почему именно с куклой, а не с плюшевым мишкой или на худой конец с канарейкой? Да все просто: кукла была красивая….

Изредка меня навещал мой двоюродный брат. Разница в возрасте у нас была всего два года, но он не играл со мной, его больше интересовали верховая езда и книги о природе и растениях. Ботаник, одним словом, и наискучнейший ребенок. Но все же я был рад пообщаться с братом, не вечно же с куклой да со служанками болтать. Кукла не могла ответить, что порой радовало, а иногда угнетало. Служанкиже.… Ну они взрослые, о чем с ними долго можно говорить-то?

Чтобы спастись от одиночества и не выдать мое пристрастие поболтать с молчаливой куклой, я начал обзаводиться домашними любимцами. И к одиннадцати годам стал обладателем разнообразных пород кошек и собак, каждый раз радуясь приобретению нового животного. Но непредвиденный случай лишил меня и этого малого счастья. На мой десятый день рождения мне подарили питбультерьера, выращенного в землях Южного Карсадеса, великолепного самца с белой короткой блестящей шерстью и торчащими ушами, напоминающими крысиные. Молодой пес стал моим любимцем, хотя и требовал много сил. Я был уверен, что у меня неплохо получалось дрессировать его, да и помогали опытные собаководы. Пес редко тявкал на меня и очень послушно выполнял все приказы. Но во время очередной игры ?принеси палку?, в момент замаха, собака вцепилась мертвой хваткой мне в запястье. Что я сделал не так, понять не смог. Пес не реагировал ни на меня, ни на подоспевшую на мой крик стражу с оружием, не желая разжимать пасть. Стражникам ничего не оставалось делать, как убить пса, опасаясь за мою безопасность. От осознания смерти любимого питомца и вида большого количества крови меня замутило, и я потерял сознание…. Доктор уверял, что мне повезло, ведь пес не отгрыз кисть и не повредил сухожилий. Если честно, на руку мне было наплевать, я жалел об утрате пса. С того дня всех моих питомцев удалили из поместья, а кошек раздали слугам. Хотя причем тут были милые пушистые кошечки? Долгие часы я провел, не желая никого видеть и плача от безысходности. Но стоило слезам иссякнуть, им на смену пришло смирение.

В мире, где я жил, существовала очень простая иерархия. Лорды и леди правили отдельными областями; люди, жившие на их землях, боготворили и поклонялись им. Вторыми на лестнице власти стояли градоначальники - обычные люди, обогатившиеся тем или иным способом и имевшие большое влияние на окружающих, они управляли возведенными на собственные средства городами и их жителями. Военные также являлись верхушкой власти, правда, земель не имели и подчинялись только своему генералу и нанимателю. Управляющие следили за порядком на землях лорда, и отчитывались только перед ним, власти, как таковой, у них не было. Затем шли торговцы, простолюдины, рабочие, слуги и рабы.

Мой отец – наследный лорд Терронико в четвертом поколении. Земли отца простираются на многие мили, в его владениях двенадцать крупных деревень, более сотни тысяч людей платят ему налог, тысячи - служат, а уж о вооруженных силах, охраняющих земли лорда Терронико, можно было и не говорить - их было много.Казалось бы, стать лордом может любой, но это не так. Лорды обладают даром богов, их боятся, их почитают, им служат. Мой отец обладает даром неба, его сила помогает в засушливую погоду, поскольку он может призывать дождь; мирный дар, который привлекает множество людей, желающих жить на плодородных землях, где никогда нет засухи и голода. Проявиться дар мог только у тех детей, кто имел хотя бы одного родителя с даром. Но даже наличие дара у обоих родителей не давало уверенности, что ребенок тоже родится с даром. Дар всегда, без исключений, пробуждался до достижения восемнадцати лет, как говорили – раз стукнуло восемнадцать, а дара нет, то его просто нет. Если после смерти правившего лорда не оставалось наследника с даром, то земли захватывались соседствующими лордами.

Нашими ближайшими соседями были два градоначальника и леди Меркость. Отец часто сетовал на то, что у наших соседей нет прелестных дочерей, а лишь сыновья. Поэтому мне, возможно, придется жениться на простолюдинке, как говорил отец - на ?грязнокровке?, не обладающей даром. Потенциальных невест - ?грязнокровок? на примете у отца было аж пять штук. Разговоры отца о них часто сводились к тому, какой должна быть моя будущая жена.- Посмотри, Эбери, какие дочери у наших слуг, - говорил отец. – Очень милые девочки, например, дочка твоей горничной, Анжела, красивая, как куколка, и дочка нашего дворецкого Маэтро, Жанетта, тоже ничего. Взгляд такой же, как у отца - вежливый, из нее выйдет хорошая невестка, а тебе жена, – отец мечтательно закрыл глаза, не знаю что он там себе навоображал, но в итоге расплылся в ехидной улыбке, от которой меня аж передернуло. Про Магду - дочь модистки, Ангелину – дочь садовника Ридерро, и Мари, приходившуюся дочерью кухарке, отец промолчал не потому что они ему нравились куда меньше первых двух, а лишь потому, что знал - мне они симпатичнее, чем те, которых перечислил он. – Но ты еще слишком юн, чтобы задумываться об этом всерьез, вот пройдет пара лет и противоположный пол будет привлекать тебя намного больше, чем сейчас. И мои советы в этом плане больше будут не нужны. И не надо морщиться, это тебе не к лицу.

Отец никогда не говорил со мной о даре, я был уверен, что даже не проявись он у меня совсем, любовь и заботу отца я не утрачу. К двенадцати годам я стал довольно замкнут и скрытен, на доброту порой отвечал агрессией, не любил когда мной пытались помыкать люди, которые должны были мне служить, но не служили, поскольку дар еще не проявился. Порой все, что выражало мое лицо, была надменная улыбкаи задумчивость.

Наконец, мне исполнилось четырнадцать! На этот день рождения, как и на все предыдущие, съехалась куча родни и знати (соседствующие лорды, градоначальники, генералы и купцы). Откуда только у меня в такие дни вырисовывалось столько родственников, я и сам удивлялся. Дядя Бертрам не был лордом и жил в одной из деревень, принадлежащих отцу, со своей женой и сыном, он там был управляющим. Дядей он мне приходился по линии мамы, так же по материнской линии у меня было четыре двоюродных брата от двух ее сестер, ну и, естественно, что их мужья и родственники их мужей, все как бы являлись моими родственниками. Если бы не отец, поддерживающий с ними связь и назначивший их управляющими, я бы с ними не общался и не знал об их существовании. Я не любил их, они часто просили денег, особенно дядя Бертрам. Когда он особенно в них нуждался, то присылал к нам своего сына-ботаника с письмом, лично прийти времени якобы не хватало. Меня такое положение дел бесило, и мысленно я уже поклялся, что когда займу место отца, они от меня и медяка не получат. Ненавидел ли я их? Нет, скорее брезговал, если кого я и недолюбливал, так это сына леди Меркость. Поначалу, когда нас только представили друг другу, я был счастлив, посчитав, что вот он мой шанс завести настоящего друга. Но Юджеб оказался эгоистом. Его странного болотистого оттенка глаза холодно смотрели на все и всех из-под вечно нахмуренных густых бровей. За исключением колючего взгляда и нездоровой кожи серого цвета, можно было сказать, что он красивый мальчик - овальное лицо чуть сужалось к округлому подбородку, не слишком выдающиеся скулы, тонкие аккуратные губы, нос у него был прямой и узкий с нервно подрагивающими крыльями. Не знаю почему, но он постоянно меня задирал, ломал мои вещи, и поэтому дружба не сложилась. Этот тип был всего-то на пару месяцев старше меня, но уже обладал даром, и выплескивал его на меня от всей души, силой мысли он мог поднимать, сжимать и разрывать практически все. Вел он себя так, будто бы я был маленький ребенок, с которым его заставили нянчиться. Но больше всего я ненавидел то, что не мог на него даже пожаловаться, и сопротивляться ему мне не хватало сил. Все мои попытки убедить отца, что я не желаю общаться с этим субъектом сводились лишь к тому, что меня буквально принуждали к этому. Сажали за столом рядом с ним, а он применяя на мне свой дар, выставлял меня в неприглядном виде перед гостями, отчего я глупо краснел. Когда разговоры взрослых переходили на политические темы, им уже было не до детей, и меня вместе с Юджебом отправляли в комнату игр, где он на деле показывал как рад находиться со мной в одной комнате. Издеваться надо мной ему нравилось. Сильный не по годам Юджеб избивал меня, не применяя даже дара, бил в основном по тем участкам тела, что были скрыты одеждой. Не смотря на это, я любил дни рождения: куча подарков, похвала и огромное внимание, которое все старались выказать, были очень приятны. Более других мне был симпатичен добродушный старик Дервайн Смок - градоначальник города Брошвиль, он частенько рассказывал мне очень забавные истории. Его подарки я ценил, это были книги в дорогих переплетах, достаточно старые и редкие издания, порой печатавшиеся всего в паре десятков экземпляров. В них зачастую описывалась наша страна, политические интриги, исторические сражения и трагическая любовь, разделенная положением в обществе. Описания природы и мест событий были настолько подробны, что казалось, будто ты видишь все своими глазами. Хотя при этом я не был особо-то книголюбом.Когда празднество закончилось, а приглашенные разъехались по своим владениям и домам, в гостях осталось только семейство Меркость, поскольку возвращаться домой им было уже слишком поздно, а дорога занимала минимум пять дней. Отец позвал меня к себе в кабинет, чем спас от общества чересчур ?дружелюбного? Юджеба. Отец сидел в одном из широких кожаных кресел, стоящих перед камином, жестом он предложил мне сесть рядом. Забравшись в кресло и погрузившись в него поудобнее, я уставился на пламя в камине, порой мы часто с отцом вот так проводили вечера в тишине. Над камином красовался большой портрет моей мамы в полный рост, но я не любил на него смотреть, от этого мне становилось грустно, ведь она умерла, когда мне было всего два года. Я ее совсем не помнил, и только портрет помогал хоть как-то представить ее образ. Мама умерла очень молодой - в возрасте девятнадцати лет; внешне я был больше похож на нее, чем на отца: мои глаза - темно-карие, темные волосы, тонкие плавные дуги бровей, нос коротковатый, тонкий у основания, с чуть вздернутым кончиком (довольно изящный, по-моему мнению). Продолговатое лицо, с чуть квадратным подбородком и слегка выраженными скулами, при этом у меня был широкий рот, а нижняя губа толще верхней. Отец всегда говорил, что я очень красивый, и мне повезло, что я взял самое лучшее от обоих родителей, а не стал копией матери, которая была похожа на вечно молодого ребенка. Он мало о ней рассказывал, и даже о причине ее смерти я узнал не от него. Мне стало известно обэтом от слуг. Они говорили, что мама любила часто плавать по утрам в местном озере и однажды она ушла очень рано, так рано, что ее верная служанка еще крепко спала, и не вернулась. Ее тело нашли только спустя несколько часов. Что произошло на озере? Как моя мама утонула? Почему она ушла одна? Никто не знал ответа на эти вопросы, для всех это осталось тайной. С тех пор отец безумно опекал меня, постоянно старался следить за каждым моим шагом, и даже приставил ко мне как бы тайную охрану. Правда, мне удавалось от них ускользнуть так, чтобы они даже не поняли, что я вышел из комнаты.- Ты в последнее время очень молчалив, – нарушил тишину отец, при этом по привычке заправив за ухо прядь светло-русых вьющихся волос, упавших на глаза. – Что-то произошло?- Нет, с чего ты взял, пап? Все как и всегда, – я пожал плечами и устало добавил. - Просто мне не с кем поговорить, да и не о чем.

- А как же я, и Юджеб? – напомнил отец о ненавистном, лично для меня, госте.- Лучший подарок это не видеть его больше никогда, – сквозь зубы язвительно заметил я, надеясь, а вдруг отец поймет и перестанет навязывать нам дружбу.- Он хороший мальчик. Просто понять его сложно. Да и лучше бы тебе с ним дружить, или хотя бы делать вид, что дружишь.

Я не знал, что на это ответить отцу. Юджеба я видел всего раз в год, поэтому можно было и дальше притворяться друзьями. Слава богам, на его дни рождения я не ездил, вроде их и не отмечали. Да и понятно почему, имея такую мамашу, которая убила его родного отца, вряд ли она его слишком баловала вниманием. Из размышлений меня вывел отец.

- Эбери, я понимаю, что тебе одиноко, но это все ради твоего блага. Скоро все изменится, стоит тебе еще немного повзрослеть.- Да неужели? – я изобразил на лице искреннее удивление, но голос явно выдавал сарказм и язвительность, хотя отцу грубить не хотелось. – Вот скажи, пап, разве то, что ты запрещаешь мне общаться с ровесниками - это ради моего блага? Юджеба даже не упоминай. Общайся я с ним каждый день, мне наоборот захотелось бы одиночества. Но сейчас мне настолько одиноко, что, наверно, скоро волком завою или начну сам с собой разговаривать, - хотя это я уже и так делаю, правда, не совсем сам с собой, а с куклой, но, надеюсь, об этом никто не знает. - И ты говоришь, что все это ради моего блага? Я очень сомневаюсь, – я замолчал, не зная, что можно было бы еще добавить, если и так все сказано.- Ты во многом прав, но я так сильно за тебя волнуюсь, что не могу позволить кому-либо причинить тебе боль, – да, а сам сбагрил меня Юджебу, который всласть назабавлялся со мной. ?И это забота?? - пронеслось у меня в голове. - Если с тобой что-нибудь произойдет, я не переживу, – ?эх, лишь по этой причине я никогда не расскажу ему, что Юджеб бьет меня с нашей с ним первой встречи. Еще не хватало конфликт устроить между двумя семействами? - опять не удержавшись прокомментировал слова отца в мыслях. - Ты же знаешь, как я волнуюсь, тот случай с собакой только доказал, как все это не безопасно.

- Да-да, только вот кошки-то тут причем? -припомнил я милых пушистиков, не заметив как произнес вслух просто пронесшуюся мысль.- А вдруг укусят? Или кинутся прямо в лицо? Все же может быть, – отец меня порой удивлял глупыми фразами, на что я не смог сдержать улыбки. Но все же я на него немного злился, сначала позволил завести питомцев, затем лишил всех разом. О моей чувствительной детской психике он даже не подумал. А говорит, что печется о моем благе. Да и чего за меня так переживать, если мой дар еще не проявился. И зачем я только вспомнил, это было давно, я уже смирился с потерей любимцев, а теперь снова расстроился.

- Сынок, я на самом деле очень переживаю, что ты один. И поэтому я придумал, как выйти из этого положения и решил сделать тебе подарок.- Правда? Какой? – я очень заинтересовался, ведь это первый мой день рождения, когда отец мне ничего не подарил. В голове сразу закрутились идеи, всевозможные варианты. Возможно, это будет лошадь, хотя навряд ли, если мне и разрешали ездить верхом, то совсем уж на старых, аж древних клячах; или он устроит праздник и пригласит на него детей слуг и рабочих, эту идею я тоже отбросил. Хотя отец всегда умел удивлять своими переменчивыми решениями. Возможно, и сейчас он решил пойти на мировую и в чем-то мне уступить.- Думаю, что ты уже достаточно взрослый, что бы получить такой подарок, - я сразу понял, что отец решил потянуть и немного подразнить, распалив мой интерес еще больше. Поэтому я приготовился терпеливо его слушать. - Я в свое время получил такой же подарок от моего отца и твоего дедушки, но тогда я был старше и уже со своими устоявшимися предубеждениями и взглядами на жизнь. Фактически, я не нуждался в таком подарке, да и подарком назвать это было сложно. Но мой отец считал иначе. Он хотел проверить, способен ли я взять на себя ответственность за чужую жизнь. Тогда отец уже был болен, но скрывал это ото всех, – он замолчал, на его лице мелькнула грусть, но он моментально отогнал ее, и, улыбнувшись, продолжил:

- Завтра с утра ты поедешь с Джошуа в Брошвиль, там будет проходить ярмарка, на ней ты сможешь купить себе подарок, а именно, раба, – я очень удивился, обычно отец не любит рабов. Он считал, что люди должны быть свободными, чтобы самим решать, кому они хотят служить. А у рабов такого права не было. Мысль о том, что у меня появится раб, то есть человек, который будет меня во всем слушаться, делать все, что я прикажу, играть со мной, да и много всего другого, чтобы я ни приказал, настолько обрадовала меня, что я кинулся отцу на шею, крепко обнимая и целуя его в щеку. Хотя раба еще не было, а отец мог и передумать.- Спасибо, пап! Я знаю, как тебе это не по нраву. Поэтому этот подарок я буду ценить всем сердцем.- Ну-ну, задушишь, – несильно похлопав меня по плечам, сказал отец, я разжал объятья. Довольная улыбка не сходила с моих губ. - Ради твоей улыбки я на многое готов, сынок. Я доверяю тебе, и знаю, что ты сможешь выбрать хорошего раба. Я заплачу любые деньги, поэтому выбирай того, кто тебе приглянется.Я прекрасно понимал, что значат эти слова. С самого рождения Джошуа постоянно твердил мне, что богатство не дается просто так, что его зарабатывают упорным трудом, и не важно каких сил это требовало - физических или умственных, я должен быть признателен за то, что у меня есть и стремиться это преумножить. Тратить деньги, заработанные кровью и потом других, это большая ответственность. Конечно, можно все потратить, спустив деньги на гулянки, покупки ненужных вещей и остаться ни с чем, а можно принести обществу пользу и построить то, что будет вечным и оставит память.

Джошуа был когда-то рабом моего отца, но получил свободу сразу же, как от неизлечимой болезни умер мой дедушка лорд Августио Терронико. Если я правильно понял, это его отец имел в виду под подарком своего отца. Дедушка умер еще до моего рождения, я его совсем не знал. Из рассказов о нем понял, что он был грубым, холодным, довольно жестоким и чересчур пекущимся о сыне. Только первому рабу можно было даровать свободу, его нельзя было перепродать или подарить. Не знаю почему сложилась такая нерушимая традиция. Джошуа - серьезный,добродушный мужчина, он предан отцу до глубины души. Казалось, что он готов отдать свою жизнь за него. Я наблюдал за ним, восхищаясь такой преданностью. Он был мне как второй отец, и бывало он отчитывал меня, когда я выводил его из себя, но я продолжал его уважать и любить. Еще до моего рождения он женился. Его жена жила в самой отдаленной из деревень, принадлежащих отцу. Несмотря на то, что у него была семья, Джошуа все так же оставался рядом с отцом, и уезжал повидать женушку, только когда ссорился с ним, а случалось это редко. Иногда мне казалось, что отец его выгоняет, как бы на время.

Вернувшись к себе после разговора с отцом и лежа в постели, я представлял, как мы будем играть с рабом, делиться секретами, вместе учиться различным наукам, а когда станем старше, я расскажу ему первому о том, в кого влюблюсь. Он будет на моей свадьбе. Когда я освобожу его, он останется рядом, потому что к тому моменту поймет, что не был рабом, а был тем другом, о котором я мечтал. С нетерпением ждал утра, чтобы поехать за рабом. И несмотря на ворох мыслей в голове вскоре заснул, все-таки я устал после праздника.

Утром Джошуа уже ждал меня у открытого экипажа. Дворецкий Маэтро поправил на мне дорожный плащ и пожелал удачного пути. Джошуа помог мне забраться в экипаж, когда я удобно уселся, он сел рядом, дав кучеру знак трогать. Впереди нас ехал эскорт из четырёх охранников, и столько же позади. Возглавлял восьмерых всадников глава моей личной охраны Мэйсон Перрго, несмотря на свои двадцать пять лет, он был мастером своего дела, его уважали и ему подчинялись, как старшие, так и младшие члены его отряда. Всю дорогу я смотрел вдаль, но мои глаза не видели проносящихся мимо пейзажей просторных владений моего отца. Я был погружен в размышления: как выбрать правильно раба, на что обратить внимание при выборе? Все же лучше отдать предпочтение мальчишке, с ним можно будет беззаботно играть, с девочкой же мне будет неуютно, да и странно как-то выбрать себе в рабы девочку, еще и влюблюсь потом. Кстати, только эта мысль и оттолкнула идею о девочке - рабыне. Я не удержался и хихикнул, ведь мне нравились девчонки, особенно дочка садовника Ангелина. Я часто наблюдал за ней из окна своей спальни. Длинные светлые волосы, туго заплетенные в косы, казалось, не поспевали за своей хозяйкой, которая, как мальчишка, носилась по саду, то и дело наступая на клумбы, за что садовник Ридерро - ее отец громким басистым голосом отчитывал ее. Она делала вид, что все поняла и больше так не будет. Но стоило отцу приняться за работу, как его дочь вновь принималась за свое. Женские наряды мне казались очень милыми. Глубокие квадратные вырезы, пышные у плеч рукава сужающиеся от локтя к пальцам, длинные подолы, огромное количество кружев, а главное, длинные волосы и ленты вплетаемые в них, заставляли меня подолгу рассматривать женщин и девушек. Очень хотелось самому подобрать и надеть на них все эти тонны одежды и создать прически по своему вкусу. Зачастую мне приходилось слышать, как служанки шептались, что из меня вырастет истинный сердцеед. Глупые женщины не догадывались, что я не их формы рассматривал, а наряды и прически. Но вскоре мода изменилась, и тяжелые платья с кучей пышных юбок сменились легкими, которые подвязывались поясами и лентами прямо под грудью, подчеркивая ее форму. На моей кукле был старинный наряд, она мне понравилась с первого взгляда. Но вообще, мне ее по ошибке подарили. Дарители, не помню, как их звали, хотели забрать подарок. Помню, как они долго извинялись, что коробку с подарком перепутали. Я же тогда сказал: ?Зачем же, пусть будет подарком, очень мило, и не расстраивайтесь. За то ваш подарок не такой как у всех?. Для шестилетнего малыша я выдал очень умную речь, отец тогда потрепал меня по голове и рассмеялся, кукла осталась у меня, чему я был очень рад. Фарфоровое личико было идеально белым. Крупные голубые глаза, обрамленные черным ободком, казалось, манили заглянуть вглубь. Черные волосы были перехвачены лентами в два хвостика, одета она была в бархатное трехслойное платье. Куклу я поставил на столик, где раньше размещали вазы с цветами, там она до сих пор и стоит, правда, когда приезжает Юджеб, я ее заботливо прячу в коробку и убираю за шкаф. Молчаливая кукла порой заменяла мне собеседника, казалось, что она внимательно слушает и все понимает, и вот-вот ее тонкие розоватые губки откроются, чтобы ответить мне. Очень глупые мысли и надежды. Если бы кто-нибудь, узнал о том, как я трепетно отношусь к этой кукле, ее наверно сожгли бы, побоявшись, что это ненормально скажется на развитии ребенка. Да я и сам боялся своего поведения, поэтому имени я ей не дал. Хотя частенько думал о том, как бы ее все же назвать, и в голове крутилось имя, но казалось, если произнесу его вслух, она оживет и исчезнет. Иногда она пугала тем, как пристально смотрит, вроде и не на тебя вовсе, но одновременно и на тебя. Становилось страшно, но лишь на мгновение, ведь я понимал, что это просто кукла.Экипаж несильно качнулся, выведя меня из задумчивости. Оглядевшись, понял, что ехать еще долго. Краем глаза я заметил, как Джошуа пристально посмотрел на меня, после чего, легонько кашлянув, нарушил затянувшееся молчание:- Эбери, я очень надеюсь, что вы серьезно относитесь к сегодняшнему событию, - Джошуа был хоть и добрым, но довольно строгим, и частенько любил мной помыкать, давать ненужные, на мой взгляд, советы или лишний раз отчитать меня.- Джошуа, неужели ты думаешь, что нет? Не волнуйся, я очень рад, что отец мне сделал такой подарок и позволил САМОМУ ВЫБРАТЬ своего первого раба, - последние слова я выразительно подчеркнул, чтобы дать понять, что выбирать буду я, а не он, как это было обычно при выборе одежды… хм, странное сравнениепришло мне вголову, но больше сравнить было не с чем.- Что ж, сделай правильный выбор, смотри, не ошибись, – при этих словах Джошуа улыбнулся загадочной улыбкой, чуть отведя взгляд.- А как отец выбрал тебя? Он никогда мне не рассказывал об этом. Расскажи хотя бы немного, я обещаю сохранить это в тайне, если это секрет, – Джошуа поправил прядь светлых волос, непослушно упавших на лоб, задумчиво посмотрел вдаль, кажется он решал надо ли, но видимо придя к решению, что надо, начал свой рассказ:- Мне тогда едва исполнилось пятнадцать. До момента, когда я стал служить вашему отцу, у меня уже был хозяин - ужасный тиран. Но он не был первым. Мне не везло с господами, меня часто перепродавали. Не подумай, что я был непослушным, вовсе нет. Дело было не в этом, просто внешностью не удался, и они позволяли себе все, что хотели, и как бы чувствуя что готовы перейти границы, выбрасывали меня, прямо в руки нового хозяина… - я внимательно оглядел его, отметив про себя, что они явно ничего не понимали во внешности. Джошуа в свои неполные сорок все еще был красивый, подтянутый мужчина, а в молодости наверно так вообще был красавец. Лицо у него удлиненное, чуть раскосые глаза ярко-бирюзового цвета, длинный нос с легкой горбинкой. Светлые блондинистые волосы чуть ниже плеч, причем разной степени длины, челка спускалась ниже бровей прямо на глаза, он ее разделял на две части. Вслух я свои наблюдения не стал высказывать.

- Хм, не буду вдаваться в подробности, – немного помолчав, продолжил он. - Так вот как я уже сказал, тогда я принадлежал другому господину, не сказал бы, что мне с ним не повезло, но у него была очень молодая супруга. Она была женщиной любвеобильной, и из-за нее мне жилось несладко. На одном из званых вечеров, она позволила себе слишком развязное поведение. Уйдя с празднества под предлогом головной боли, она велела мне прейти к ней в комнату отдыха…в общем, нас застукал ее супруг, но он был не один, его сопровождал один из гостей, это был твой дедушка лорд Августио Терронико. Господин впал в бешенство и был готов убить меня прямо там. Еще больше подлила масла в огонь молодая госпожа. Роняя слезы, она уверяла мужа в том, что именно я был инициатором всего. Я пал на колени, умоляя госпожу сжалиться и не наговаривать на меня лишнего, конечно, это было глупо, она сама ужасно боялась гнева мужа, что ей до раба, когда еесудьба была под угрозой. Господин выхватил кнут, без него он никуда не ходил, всегда держал на поясе. Госпожа не сразу поняла, что ей ничто не угрожает. Когда я уже почти терял сознание от побоев господина, твой дедушка остановил очередной замах, перехватив его руку. Хозяин сразу остыл, осел в ближайшее кресло, холодный взгляд метнулся в мою сторону, я успел только расслышать: ?Я должен был бы убить его, но не стану, в память о том, как он служил…Августио, забери его, прошу, иначе я все же убью его, хотя и имею на это законное право?. Вот так я стал собственностью твоего дедушки, лорд забрал меня и отдал твоему отцу, сказав, что с этого дня я его раб. Ты не сможешь понять моих чувств, того, что я испытал, когда меня - раба, выхаживал ни какой-нибудь слуга, а мой новый господин - твой отец. Он ухаживал за мной в течение недели, пока я самостоятельно не смог передвигаться. Думаю - это все, что тебе следует знать. О! Мы уже почти приехали.И в правду, слушая рассказ Джошуа, я и не заметил, как мы покинули владения моего отца и уже приближались к городским стенам Брошвиля, самого крупного торгового города, примыкающего к землям Терронико. Хотя многое из рассказа Джошуа мне было непонятно, а кое-что и смущало, я не стал более расспрашивать его. Да и он вряд ли бы стал вдаваться в подробности своего рассказа, я все же был еще слишком юн, по их с отцом уверениям.

- Эбери, не отходите от меня ни на шаг. Сегодня день больших торгов. Они проходят нечасто, где-то раз в год. Больно торги затратные и хлопотные для градоначальников. Только в такие дни можно законно совершить покупку человека. И именно в такие дни часто пропадают люди, - слушал я его наставления внимательно, хотя считал, что и так знаю, как себя вести.Охране пришлось остаться за стенами города, стражи ворот не пустили их, поскольку город был сильно переполнен торговцами и их товаром, да и множеством других людей, приехавших с той же целью, что и я. А патрулирующей охране города было приказано арестовывать всех, кто был вооружен или выглядел подозрительно. Оставив экипаж, охрану и недовольного этим обстоятельством Мэйсона Перрго, мы вдвоем с Джошуа направились вглубь города. Отец редко брал меня в город, говоря, что мне там нечего делать, поэтому я с любопытством все рассматривал. Брошвиль был переполнен: огромная масса самых разных людей, ни одного свободного уголка; людской гул смешивался с шумом кузниц, харчевен, постоялых дворов, выкриками зазывающих торговцев. Мои глаза разбегались, сколько яркой, разнообразной и причудливой одежды я смог увидеть. Там были и халаты, и плащи, и платья всевозможных расцветок, и множество других нарядов, в которых щеголяли снующие туда-сюда люди. Мы проследовали в сторону большого кирпичного здания квадратной формы. Это был Зал Порядка. Джошуа, попросив подождать его в холле, быстро прошел мимо охраны в главный зал здания. Спустя минут пять он вернулся с двумя стражами Брошвиля.- Что ж, теперь можно идти на рынок, эти люди сегодня будут вашими телохранителями, так что мне не придется переживать, – редкая улыбка озарила лицо Джошуа, делая его еще более привлекательным.

Перед тем как идти он отдал пару распоряжений выделенным нам охранникам. Поскольку Брошвиль примыкал к нашим землям, и моя семья была в хороших отношениях с градоначальником, нам было позволено пользоваться бесплатной охраной, находясь в городе. Покинув вместе с охраной Зал Порядка, мы направились к рынку, куда стремился основной поток людей, а оттуда уже шли, ведя в кандалах купленного раба или сразу нескольких.- Нам нужен особый товар, наверно, лучшего всего подойдут рабы с востока, у них смирный характер, да и выбор всегда большой, – было ощущение, что говорит Джошуа это больше себе, чем мне.