Глава 1 (1/1)
Прошло уже пять лет с тех пор, как они сказали "arrivederci" их пилоту, который привез их на Аль-Амарджу. Они получили то, что хотели. Пилот направил их сразу куда надо, и они получили новые документы с видом на жительство. Конечно, им пришлось отказаться полностью от своего прошлого. Даже имена пришлось изменить - Гельмут стал Генри, Эльза стала Элизой, а Хорст стал Холзвартом. Фамилия "Зиберт", которую они носили прежде, также осталась в прошлом - Зиберты стали Сабанами. Хотя бы род занятий менять не пришлось - Генри Сабан стал преуспевающим дантистом в Скилле, а Элиза устроилась в одну из местных библиотек.Приспособиться к местной жизни оказалось не так уж и просто, сложного тоже было мало. Первая отличительная особенность заключалась в том, что здесь словно снова воцарилось Средневековье. Повсюду встречались люди, носившие на поясе оружие. Но оружие было не огнестрельным - на Аль-Амардже оно запрещено законом. Поначалу это казалось дикостью, но со временем Генри привык к виду людей, носивших на поясе рапиру, булаву или меч, да и к ежедневным потасовкам на улице тоже со временем удалось притерпеться. Вообще местное население отличалось грубостью и даже некоей враждебностью. Странный обычай носить на шее петли вместо галстуков неподготовленному гостю может показаться ужасающим, но и к нему оказалось легко приспособиться - у Генри их было целых несколько, притом на одной из них повесили какого-то преступника, а такие петли ценятся еще больше. Вообще самовыражение было для Аль-Амарджи делом обычным. Пожив тут долгое время, уже поневоле перестаешь удивляться странным прическам, обильно встречающимся татуировкам, проколотым частям тела и прочим сомнительным модификациям человеческого тела. Генри даже научился наращивать зубы - некоторым очень хочется, чтобы их клыки больше походили на вампирские. В принципе, здесь царит полная свобода - как хочешь, так и живи. Все, что хочешь, можешь получить. Наркотики? Да, официально запрещены, но уже давно в ходу, и власти на это смотрят сквозь пальцы. Охота потешить плоть? Запросто - проституция легализована. Делай, что хочешь, если это не угрожает Ее Превосходительству и этому маленькому острову-государству в целом. Впрочем, в Скилле и Трабоке обстановка была поспокойнее, так что бояться было нечего. А вот в Эдж без особой нужды лучше было не соваться, пусть опасными там были лишь несколько районов.Однако было кое-что в местных, что все же располагало к ним. Несмотря на то, что здесь, казалось бы, нашли убежище многие из тех, с кем меньше всего хотелось бы увидеться за завтраком, эти люди умели ценить тех людей, с кем они жили и работали. И в частности тех, кто очень помог им в прошлом. И им все равно, как ты одет или во что веришь - человека судят по делам. Этот неписанный кодекс чести невольно вселял уверенность в завтрашнем дне. Принцип личной лояльности - "ты мне, я тебе" - был здесь весьма распространен и являлся главным моральным законом, неписаным и непреложным. Генри таким образом удалось завести нескольких друзей, с которыми они впоследствии проводили время и всегда готовы были выручить друг друга. Ну, а с пониманием все было просто - Генри-Гельмут весьма сносно говорил по-английски, а этот язык здесь является государственным, если не считать странного местного суржика, родившегося на стыке разных языков, притом от русского до японского.В это утро вторника за Холзвартом должна была зайти их соседка Луиза, чтобы отвести его в детский сад. С семьей Васкес, жившей по соседству, они сдружились еще полтора года назад - Генри как-то лечил зубы ее мужу Хуану, работавшему в порту, и с тех пор принцип личной лояльности стал работать и между ними. Васкесы стали вхожи в их дом и тоже помогали им по всяким важным и не очень делам. Ну, а к Холзварту Луиза очень привязалась, да и сам мальчик с удовольствием играл с ней и с ее сыном Алехандро. К тому же, Луиза писала стихи, и притом весьма неплохие. В ответ на похвалы она отвечала, что она - внебрачная дочь Федерико Гарсии Лорки, на что Генри со смехом отвечал что-то вроде: "В барона Мюнхгаузена я бы больше поверил".Услышав звонок в дверь, мальчик сразу бросился к дверям, обгоняя родителей:- Тетя Луиза!- Погоди, Хол, не беги вперед паровоза, - улыбаясь, ответил Генри. - Дай папа откроет дверь.Пара замков открылись привычными движениями, и на пороге появилась смуглая женщина лет тридцати с длинными темными волосами, собранными под завязанной косынкой.- Хол, привет! - Луиза нагнулась к мальчику, кинувшемуся ей на шею, и чмокнула его в щеку. - Ну, как спал, герой?- Спал хорошо, - ответил Холзварт. - А ты, тетя Луиза?- Спасибо, милый, я тоже.- Спасибо, что снова отводишь его, Луиза, - сказала появившаяся в дверях мама.- Лиз, да не переживай ты, - ответила молодая испанка. - Мне даже в радость. Хол очень славный мальчик.- Проблем, надеюсь, он не создает? - спросила Элиза. - Он бывает таким непоседой иногда...- Все хорошо, Лиз.- Мам, - подал голос мальчик. - Можно мы потом погуляем с тетей Луизой?- А ты у тети Луизы спросил? - спросил в ответ Генри. - Может, у нее дела какие будут...- Я не против, - улыбнулась Луиза.- Ну, хорошо, - ответил Генри. - Только чтобы к вечеру дома были.- Si, si, si, - с деланным раздражением ответила женщина. - Ты же меня знаешь, Генри.- Квартира Сабанов? - раздалось за спиной Луизы.Женщина обернулась и увидела мужчину в форме курьера с коробкой в руках. - Да, все верно, - ответил Генри.- У меня для вас посылка. Можно войти?- Да, конечно...- Ну, мы побежали тогда, - сказала Луиза, беря Холзварта за ручку.- Хорошо, - кивнула Элиза. - Хол, веди себя хорошо!- Хорошо!Дождавшись, когда они уйдут, курьер с коробкой под мышкой прошел в квартиру.- Так, а что за посылка? - спросил Генри.- Из Германии.Внутри его словно обдало холодным ветром, но он и виду не подал. Впрочем, от жены ничего не утаишь.- Распишитесь, - курьер протянул накладную Генри. - Можете открыть, чтобы убедиться, что все дошло в целости.- А... мы можем открыть коробку позже? - поинтересовалась Элиза.- Лучше сейчас, - ответил курьер. - Чтобы не было претензий к транспортной компании, иначе нам придется платить неустойку, если выяснится, что груз дошел испорченным. Открывайте.- Слушайте, - Генри отложил накладную. - Не хочу показаться грубым, но...- Я тоже дорожу своим местом, - эта настойчивость уже начинала пугать. - И мне не нужны неприятности на работе из-за нарушения инструкций.С чувством обреченности Генри аккуратно разрезал скотч на коробке, открыл ее...И оторопел.- Полагаю, Вы поняли, кто я, - спокойно произнес курьер. - Herr Siebert.В лицо Генри смотрела фотография, на которой было запечатлено его искаженное гневом разбитое лицо на фоне Берлинской стены.- Ja,* - ответил он, усиленно пытаясь сохранять спокойствие.- Ich brauche auch nicht zu erkl?ren, - продолжил курьер, расстегивая куртку. - Warum bin ich hierher gekommen.**- Mach was du willst, - ответила Элиза. - Lassen Sie einfach allein ihrem Sohn.***- Der Sohn, - в воздухе блеснули два пистолета с глушителями. - Ist nicht verantwortlich für seinen Vater.****- Dies bedeutet, "Ja"?* - Генри чувствовал, как у него мелко задрожали руки.- Ja, - кивнул убийца.- Geben Sie das Wort,** - на глазах Элизы выступили слезы.- Es besteht keine Notwendigkeit, - убийца одним движением взвел курки. - Ich bin auch ein Vater.***Все произошло быстро. Убийца огляделся и подобрал гильзы.