T (1/1)

Длинные коридоры Маунт-Мэссив продолжали извиваться, разветвляться и пересекаться, сбивая с пути и уводя вглубь лечебницы, хотя мы пытались найти кротчайшую дорогу к выходу. Очень долго блуждали по абсолютно не освещённой части больницы, руководствуясь исключительно указаниями Майлза и моим восставшим из пепла энтузиазмом. Прежде казалось, что запал иссяк уже очень давно, но я всё ещё спешила выбраться и благополучно свалить отсюда домой.В темноте я не редко цеплялась ногами о разные предметы и выступающие углы, а потом мучилась от боли. На том месте, где, по идее, должен был находиться мой мизинец, теперь было пусто и больно, однако складывалось впечатление, что палец до сих пор при мне. Раны жгло огнём. Обработать их было нечем: спирт я израсходовала пару часов назад, а в самой больнице необходимых препаратов найти никак не удавалось. Ни антибиотиков, ни обезболивающего?— ничего, только больничные шприцы и разбитые ампулы. Приходилось мириться.Чисто случайно забрели в зал, где обнаружили ?весёлую? компанию в лице двух братьев-близнецов, разгуливающих нагишом и размахивающих мачете. Ох, знатно мы тогда гарцевали от них туда-сюда, на ощупь играя в прятки. Я успела кратко изложить, как проклинаю всё происходящее. Апшер пропускал отпущенные лично в его адрес ругательства мимо ушей, таща меня за собой, когда спокойно, когда ползком, когда бегом.После последнего случая, когда репортёр слетал с катушек, я постоянно находилась в состоянии боевой готовности, ожидая повторения истории и готовясь отбиваться в случае чего. Журналист вёл себя так, как и положено в психиатрических лечебницах, где все мертвы, а те, кто живы?— в конец долбанулись. Предполагаю, в минуты временного помешательства сознание его отключается само по себе, из-за чего появляются провалы в памяти. Его не в чем винить, можно только посочувствовать.Между тем мы прошли по верхним этажам в погоне за Отцом Мартином, оказавшись в обгоревшем зале. Пол здесь местами обвалился, а то, что осталось, выглядело совершенно ненадёжно. Майлз указал куда-то в сторону,?— в освещённую часть помещения,?— где располагался выход. Любитель сенсаций перепрыгнул на один из уцелевших островков пола. Посыпались мелкие обуглившиеся обломки и мелкая пыль. Парень обернулся.—?Прыгай, Кейт.Собравшись, я разбежалась и, оттолкнувшись посильнее, сиганула в раскрытые объятья репортёра. Заранее попрощалась с жизнью, что, впрочем, оказалось напрасным, ибо всё закончилось моим чётким приземлением на твёрдую поверхность и дополнительной подстраховкой от Апшера.—?Держу тебя.Я поправила рюкзак, предварительно перекинув волосы назад. Не дожидаясь, когда я закончу наводить порядок во внешнем виде, Майлз успешно повторил свой геройский подвиг, вторично преодолев гигантскую пропасть. На сей раз успех решил сопутствовать ему только наполовину. Майлз зацепился руками за деревянные половицы, пытаясь помочь себе ногами выбраться, но под его весом и брыканиями крепления затрещали; удерживающие пол балки надломились, начиная рушиться. Вот-вот вся эта конструкция должна была прекратить своё существование.Я застыла от ужаса, наблюдая, как Апшер, упустив драгоценную камеру, начал лихорадочно перебирать окровавленными руками по шершавой поверхности, чтобы хотя бы элементарно удержаться на весу. Если бы репортёр упал, то, скорее всего, погиб, погребённый под грудой обломков.—?Майлз! Майлз, камера! —?крикнула я без возможности хоть чем-то помочь. Всё же я совершенно бесполезная.По закону гравитации съёмочный аппарат полетел вниз и, звучно ударившись, провалился в расщелину. Я поражённо прижала ладони ко рту и взглянула на успевшего спастись хозяина электроники. Он стоял, исследуя взглядом дыру, где исчезла его любимица.—?Я достану её.—?Что? Ты в своём уме?! —?какой ?достану?, когда нужно щемить отсюда, пока поднятый нами шум не собрал всех недругов, и нам не влетело по первое число! —?Уходим, немедленно!—?Нет,?— меня начинает раздражать его упрямство,?— нужно забрать камеру.—?Не трать на это время! —?шипя, настаивала я.—?Мы потратим больше времени, если будем передвигаться в полной темноте. К тому же, там отснятый ранее материал.Нет, вы только посмотрите на него! Его жизнь висит на волоске, а этот ненормальный не может забыть, зачем приехал! Идиот!—?Я не прошу идти со мной. Просто дождись меня здесь.Я не ответила, скрестив руки на груди и испепеляя Апшера недовольным взглядом. Меня убивала мысль о том, что Майлз не дорожит своей жизнью, раз решил отыскать чёртову камеру. Но и прав он был, размышляя о невозможности блуждания по мрачным коридорам. Так, не разбирая дороги, мы заблудимся окончательно. Противоречивость ситуации на лицо. Мой инстинкт самосохранения, здравые доводы репортёра и наше общее упрямство только усложняли ситуацию.Журналист спустился на нижний этаж и поднял ко мне измученный взгляд серых глаз, тускло поблёскивающих в холодном свете одинокой лампы. Моё сердце сжалось от этого взгляда.—?Если нужно будет, беги,?— он больше ничего не говорил, только развернулся и скрылся из вида за находящейся поблизости дверью.Оставшись в одиночестве, предоставленная только себе и воле судьбы, я почувствовала, как по всему телу прошлась мелкая дрожь, а спина покрылась колючими мурашками. Резко заныли разом все ссадины. Грудь словно сдавило тесками и дышать стало трудно. Страх холодными склизкими щупальцами пробрался под кожу, прямо к сердцу, парализуя меня и играя нервами, точно струнами гитары.—?Спокойно, Кейт, он вернётся. Он сильный, очень сильный, а ты напрасно паникуешь раньше времени,?— успокаивала я себя, обхватив дрожащими руками плечи, присев на корточки и слабо покачиваясь взад-вперёд.?Глупый Майлз! Неужели думаешь, я тебя пущу одного?!?Не выдержав напряжения, я подорвалась с места и чуть ли не в стиле камикадзе отправилась вниз. Исцарапала все руки, нещадно измазалась в саже, а под конец оступилась и кубарем свалилась на кафель, знатно ударившись головой. В глазах потемнело, но не на долго. С трудом поднявшись, потёрла пострадавшую черепушку, заодно проверила, нет ли крови. К счастью обошлось. Оставалось подобрать сопли, сосредоточиться на деле и напрячь булки. По всем моим расчётам Апшер не должен был далеко уйти.Не помню, как искала верный путь. Доверилась интуиции, она и определяла направление. В итоге, вышла в большой зал, где на фоне больших окон с мелькающей за ними молнией одиноко сидел очередной пациент. Нормальный человек постарался бы пройти мимо незамеченным, но только не я. Нужно было взять и засунуть голову в пасть льву.?Тронулась я умом, видать?.Совершенно неожиданно психопат спрыгнул со своего места и схватил меня за руку. Вначале растерявшись и издав приглушённый испуганный всхлип, я дёрнулась в сторону, однако, когда ничего путного из моего порыва не вышло, поняла, сколь плачевно всё может закончиться.?Кейт Мидлтон, ты полная и неисправимая дура!?Душевно больной замахнулся, собираясь ударить меня по лицу. Я сжалась в комок, вторя врождённым рефлексам, обычно оберегавшим меня от беды. Оказывать сопротивление сил не осталось.—?Не смей,?— сквозь шум дождя до меня донёсся знакомый голос, несказанно обрадовав. Даже слёзы на глаза навернулись. —?Отпусти её.Я повернула голову, после чего вмиг пожалела о возможности лицезреть своего спасителя. Озаряемый ярчайшими всполохами молний, разрывающих мглу, уверенно и неумолимо к нам приближался Майлз. Насколько было возможно, я рассмотрела его искажённое гневной гримасой лицо с залёгшими на нём глубокими тенями, кривой линией сжатых губ, резко изогнувшимися бровями и свирепо мерцающими глазами. Сейчас это был человек, мне незнакомый, со сконцентрировавшейся вокруг него отталкивающей аурой, едва ли не осязаемой. Трудно представить моё состояние в этот момент, учитывая то, что, с одной стороны, не хотелось пострадать от рук взбунтовавшегося чудика, а с другой?— думается, в своей новой ипостаси репортёр представляет для меня куда большую угрозу. Метаться меж двух огней, по сути равных по силе воздействия, удовольствие на любителя.Журналист подошёл к нам вплотную; адресовал мне укоризненный взгляд, как провинившемуся маленькому ребёнку; потом посмотрел на пациента. Второй мужчина тут же выпустил мою руку из захвата и, сбивчиво задышав, попятился назад, едва не спотыкаясь на ровном месте.—?Я не знал… Я не знал… —?произнёс он, явно напуганный. Не понимаю. Ничего не понимаю. —?Что она с тобой не знал…—?Теперь знаешь,?— от ледяного тона мужчины за моей спиной захотелось исчезнуть, испариться, оказаться в любом другом месте?— главное не чувствовать, не слышать и не знать, чем всё закончится. Ужасно холодные пальцы Апшера обвили моё запястье, смыкаясь жёстким кольцом. Репортёр двинулся прочь, молча уводя меня за собой. Ступор от беспрерывной вереницы событий напрочь исключал возможность логически мыслить. Остались лишь чувства и эмоции, обнажившиеся из-за стресса.?Что только что произошло??Спустя некоторое время мы вернулись туда, откуда брала начало история с потерянной камерой. Апшер помог мне влезть наверх и взобрался сам. Наконец этот этап пройден. Я с удовольствием забуду о нём, отправив воспоминания в самый далёкий угол памяти?— туда, где даже Гугл не найдёт.—?Майлз,?— я так и не сумела справиться с остатками страха, поэтому говорила, еле шевеля губами. —?Ты нашёл камеру?—?Да. Экран слегка повреждён, но она всё ещё работает.Он показал мне технику. В следующую секунду его тонкие пальцы свободной руки стискивали моё плечо. По-прежнему осуждающий взгляд, направленный сверху вниз, отбивал желание возражать и дерзить.—?Когда ты начнёшь учиться на своих ошибках, Кейт? Когда перестанешь сначала делать, а потом думать? Разве это так сложно?— хоть раз послушать меня и не искать на голову себе и мне приключений?—?Я хотела помочь,?— впервые в моём голосе преобладала признанная вина. Я отвела глаза. Неприятно слушать выговоры, особенно, если они делаются тебе. Правда глаза колит.—?Обещай впредь сначала обсуждать со мной свои безумные идеи,?— парень отстранился, вновь беря меня за руку.Какой же длинной, долгой и невероятно опасной ещё пару минут назад казалась мне наша дорога, пролегающая чуть ли не через всю психиатрическую лечебницу. Однако, теперь, когда мы оказались у заветной цели?— в административном блоке, где находится выход, складывается впечатление, будто все злоключения, независимо от их тяжести, меркнут на фоне окрыляющего чувства скорого спасения. Ручаюсь, Майлз так же, как и я, по-прежнему не оставляет надежды. К тому же, раз уж мы до сих пор живы, значит даже это отвратительное место, этот рассадник чертовщины и вместилище всего того, что ни в коем случае не должно вырваться за его пределы, не способно сломить нашу волю.С момента, когда Майлз вернул себе камеру, прошёл, по меньшей мере, час, на протяжении которого наш тандем был вынужден побывать в кинотеатре в поисках ключа на третий этаж, собрать тонну пыли в вентиляциях, неоднократно скрываясь от преследований Криса Уокера и пройтись по скользкому от дождя карнизу на огромной высоте. И теперь, следуя по коридору, вдоль стен которого горят большие восковые свечи, рассеивающие ненавистный до тошноты мрак, я больше не смею отпускать руку Апшера, а наоборот, стискиваю её до онемения собственных пальцев. Его большая холодная ладонь с расползшимися по ней в хаотичном порядке тонкими кровавыми дорожками с готовностью отвечает тем же, бережно и одновременно твёрдо удерживая меня рядом с репортёром. Странное дело: уже очень долго мы с парнем оставляем без изменений тот немаловажный факт, что перемещаемся по больнице держась за руки. Более того, стоит мысленно вернуться в самое начало, к моменту моего знакомства с Майлзом, понимаешь, как изменились наши отношения. Сейчас незримые стены дали трещину благодаря времени, а после вовсе рухнули под натиском обстоятельств. Нужно отдать должное терпению Апшера по отношению ко мне. Либо он намеренно скрывает то, насколько я достала его своим вечным непослушанием, либо привык, смирился и банально перестал реагировать.—?Смотри,?— Майлз обращает моё внимание на раскрытые перед нами двери, ведущие в зал, как я поняла, выполняющий роль церкви. Он идёт прямиком туда, не встречая никакой преграды со стороны двух братьев с мачете, стоящих по обе стороны от входа, словно охранники. Я с опаской поглядываю то на одного брата, то на второго, пока они не остаются позади. Мы подходим к центральной части часовни?— алтарю. Репортёр держит меня позади себя, не позволяя подойти ближе, но даже из такого положения мне хорошо видна та ужасающая сцена, которая дожидалась и, похоже, наконец получила своих зрителей: Отец Мартин, которого мы с Апшером так долго и упорно искали, на которого уповали всё это время, рискуя, что называется, всем, был в прямом смысле распят на огромном кресте, как когда-то Иисус, а вокруг него собралась определённая группа уверовавших психов. Они окружили Отца Мартина, стоя на коленях и вознося ему молитвы. У основания креста были свалены деревянные палки, наличие коих давало повод насторожиться ещё сильнее. Вначале в памяти всплыл школьный курс истории с его повествованием о том, как в средние века на кострах сжигали людей, но я и подумать не могла, насколько близка к истине в данный момент. Да и некогда мне было об этом думать, если моё внимание и каждую здравую мысль приковал пригвождённый к кресту человек.?Дикость какая! Что происходит? Зачем он это делает?! Он же обещал помочь!?Происходящее никак не укладывалось в голове и казалось лишь тем, что люди называют ?глюк?. Скажу сразу: я очень надеялась, что это именно так.—?Моя работа. Лишь ты должен выжить, чтобы рассказать им. Это будет твоим предпоследним деянием в роли свидетеля. Пророки испокон веков обещали свободу от смерти. И вот она настала. Ты узришь и опишешь мою смерть, моё возрождение. И тогда мы оба освободимся. Вам больше ничего не угрожает. Я исправил лифт. Он отвезёт вас к свободе. Все мы будем свободны. Итак, дети мои,?— один из ?верующих? поднёс самодельный горящий факел к груде обломков, и в следующую секунду та вспыхнула ярким пламенем. От шока я зажала рот рукой.?Невероятно?.Огонь стремительно пожирал древесину; ненасытные языки пламени яростно рвались вверх, мгновенно перекинулись на крест и, в конечном счёте, полностью обволокли священника. Мартин душераздирающе закричал, и моё сердце подскочило к горлу, а потом упало куда-то в недра живота. Вдобавок к треску горящего дерева примешалось противное шипение, исходящее от разъедаемой огнём кожи. А воздух… Вы знаете, как пахнут люди, когда они горят? Этот едкий, удушающий до слёз и тошноты запах палёной человеческой плоти…Я всё ещё могла управлять собой. Впрочем, это скорее оказалось минусом, чем плюсом, ведь действия в неадекватном состоянии способны привести к куда более тяжёлым последствиям, чем себе можно вообразить.—?Нет! —?мой срывающийся возглас огласил часовню. Не осознавая себя, я резко выдернула свою руку из руки Майлза и бросилась к Отцу Мартину, неизвестно что намереваясь сделать, и только благодаря репортёру не успела приблизиться к костру настолько, чтобы пострадать или, что гораздо хуже, погибнуть. Апшер схватил меня за упущенную руку, дёрнул на себя, обхватил сильными руками за талию и, прижимая к себе моё бьющееся в истерике и попытках снова выбраться тело, развернул таким образом, чтобы я не могла видеть ритуала ?возрождения?. —?Нет, нет, пусти! Пусти!—?Он мёртв, Кейт, мёртв! Всё, всё, хватит.Журналист сдерживал мои порывы до тех пор, пока я не затихла в его руках и попросту не разрыдалась. Лишь тогда его хватка ослабла, но так и не исчезла окончательно. К тому же я бы вряд ли смогла удержаться на ногах, испытав столь сильный нервный срыв. Для моей психики это был предел. Такое ощущение, что разум в этот момент отключился, погрузился в густой мглистый туман, выжигающий меня изнутри. Голова закружилась, к горлу подступала тошнота. Я всегда считала себя сильной уже просто потому, что думала о себе, как о насквозь прожжённом реалисте и цинике. Вечно храбрилась и излишне усердствовала, показывая другим собственную силу духа. Я привыкла, что вывести из себя или подорвать моё спокойствие может только то, что на прямую коснётся моих родных. На остальное было абсолютно плевать. Однако сегодняшняя вылазка ясно показала ошибочность моих суждений, причём несколько раз подряд.—?Уходим, пока тут всё не сгорело окончательно,?— скомандовал журналист, таща меня за собой, как безвольную куклу.Через вентиляцию мы перебрались в перекрытую от нас ранее часть административного блока, а через секунду со всех ног неслись по коридорам от хорошо знакомого двухметрового бугая. И хвала богам, это чмо бегает медленно и громко звенит цепями, поэтому можно не оборачиваться, а только по звуку определять, насколько близко Крис к нам подобрался. Честно говоря, подобные ?развлечения? не кажутся настолько пугающими, когда находишься в состоянии постоянного напряжения. Нет, не говорю, что не боюсь,?— мои ноги подкашиваются практически через каждые три метра,?— но как таковой умопомрачительной паники больше не возникает. Кое-как обманув Уокера, мы чётко вписываемся в последнюю дверь, за которой кроется то ли кухня, то ли столовая, то ли всё вместе?— я не успела рассмотреть в темноте. Помню лишь скопление столов и стульев, да пару автоматов с газировкой. С Апшером на пару подлетаем к открытому вентиляционному люку и поочерёдно взбираемся наверх. Спасаться от пациента, любящего отрывать головы жертвам, дело не простое, скажу я вам. Настолько, что всё забывается, кроме стремления спасти свою задницу. Собственно, усталые, но временно спасённые, мы с репортёром добрались до лифта. Майлз провернул ключ и кабинка, двери коей закрылись с характерным лязгом, тронулась с места, приближая момент торжества двух настрадавшихся, истощённых людей.?Да! Наконец-то! Мы сделали это и совсем скоро свалим отсюда!??— думаю я, видя через стальную решётку лифта раскрытые центральные двери больницы. От свободы нас отделяли кованные створки лифтовой кабины и ресепшен, преодолеть который особых сил не требуется. Почему-то хочется плакать.—?Рассвет,?— с вымученной, но всё же улыбкой произношу я, вцепившись пальцами в решётку лифта и глядя, как виднеющийся мне кусочек неба окрашивается в чудесные светлые тона зари. Журналист молчит, отчего мне кажется, что в своей радости я совершенно одинока, что не всё ещё кончено.Лифт останавливается. Я отступаю от дверей назад, готовясь делать последние шаги к желанной цели минувшей ночи. Ладони холодеют, а кончики пальцев начинает покалывать от волнения. Проходят томительные секунды ожидания, но мы по-прежнему заложники грёбаного лифта. Он скрепит, зловеще скрежещет и опять начинает опускаться. Я непонимающе смотрю на мужчину рядом со мной; Майлз так же в недоумении, но к неожиданному повороту событий относится спокойнее. Ничего, моих раздражения и злости хватит на двоих. Повисает молчание, звучащее наперебой со стоном плетёных тросов над головой.?Как же так? Разве Отец Мартин не сказал, что теперь нам ничего не угрожает? И почему Апшер ничего не пытается сделать?.***—?Мамочки! —?мой визг разносится по коридору. Позади я слышу самое что ни на есть дыхание смерти, а впереди вижу широкую спину Майлза и непонятно, что именно заставляет меня так упорно сражаться с судьбой?— страх лишиться жизни или обострённая вера в то, что журналист не бросит и спасёт меня… нас обоих. Его рука не покидает моей, не позволяет отстать или упасть, своим холодом напоминая, что я не одна.—?Кейт, только не сдавайся,?— парень на берегу оборачивается, а я успеваю прочитать в его серых глазах ужас. —?Он совсем рядом! Скорее!—?Больше не могу,?— хныкаю я, чувствуя, как от напряжения ноги перестают слушаться.Впереди виднеются двойные металлические двери. Апшер несётся прямо к ним. Его пальцы с новой силой стискивают мою ладонь, но я этого почти не ощущаю из-за липкого страха, полностью поглотившего меня. С глухим рыком репортёр заставляем меня бежать быстрее, хотя понимает, что я и так действую на пределе своих возможностей, равно как и он сам. Как только мы оказываемся у дверей, они распахиваются, точнее, их раскрывают перед нами.—?Блять! —?снова ору я, глядя на двухметрового Криса Уокера, преградившего нам путь. Он хватает Майлза за горло.—?Поросёночек. Бежать больше некуда. —?Скрежещет по нервам голос верзилы.Апшер отпускает мою руку как раз в тот момент, когда бывший начальник охраны поднимает его над полом, а в следующую секунду с неконтролируемой яростью отшвыривает в противоположную от меня сторону. Я зажимаю рот руками, пытаясь совладать с собой и придумать хоть что-то, чтобы помочь спутнику. В голову ничего не идёт. Я, точно парализованная, стою на месте, видя, как Уокер движется в сторону парня.—?Майлз, вставай!Дальше я плохо помню детали произошедшего. Только смутные очертания того, как мимо меня пронеслось что-то чёрное, окутанное густой дымкой. Оно напало на громилу, пару раз хорошенько приложило головой, а после поднялось в воздух и вместе с тушей Криса исчезло в вентиляционной шахте, оставив на память лишь забрызганные пол и стены. Меня затошнило. Ноги стали ватными и подкосились, но я смогла не упасть и даже достаточно быстро подошла к Майлзу. Среди всего этого кошмара мне было невероятно трудно осознавать сверхъестественную реальность, в которую попала.Я молча опустилась рядом с журналистом на колени и так же молча прижала его к себе, держа за голову и зажмурив глаза. Только дрожь выдавала то, как сильно я напугана.—?Всё хорошо, Кейт,?— просипел он мне в плечо. —?Нам нужно идти.Я отстранилась, но подниматься не торопилась, а стоило бы. Лишь теперь, сидя в непривычно ярко освещённом помещении, я заметила, что внешне Майлз всё больше и больше походил на живой труп: совершенно бледная кожа его некогда холёного лица была покрыта множеством ссадин, царапин и кровоподтёков; глаза покраснели из-за лопнувших от стресса капилляров, сильнее проявились огромные синяки вокруг глазниц; правая бровь была рассечена?— останется неплохой такой шрам. Впрочем, говорят, что шрамы только украшают мужчин.—?На мне вдруг появилась карта местности и руководство, как нам не сдохнуть? —?Майлз перезарядил камеру новой парой батареек.?Жаль, что со мной нельзя сделать то же самое?.Ответом ему была моя усмешка.Апшер встал на ноги, попутно делая очередную заметку в своём блокноте. Журналисты?— странный народ: в какой бы заднице не оказались, фанатично выполняют свою работу.—?Что это за место? Не думала, что под больницей может быть нечто подобное.—?Судя по всему, это секретный научно-исследовательский центр. Ещё в секьюрити контроля я видел, как тут погибла группа зачистки,?— Апшер не переставал снимать на камеру, пока мы продвигались вперёд по коридору, то тут, то там наблюдая отвратительное месиво из багряной жижи вперемешку с внутренними органами. Не знаю, что тут происходило и кто это всё устроил, но и без объяснений ясно: ни одному из самых изощрённых маньяков сего заведения не под силу растерзать столько людей разом, да ещё и в столь грациозной манере.?Не помню, когда начала находить эстетизм в убийствах, хотя станешь тут ценителем, когда на каждом шагу кишки валяются?.Честно говоря, я не рассчитывала встретить кого-то живого на этом уровне кроме той страшной штуковины, которая несколько минут назад спасла нас от уродливого амбала. И каково же было моё удивление, когда мы наткнулись на ещё одного выжившего и, что ещё более странно, адекватного человека. Им оказался мужчина в возрасте, герметично запертый в своём офисе, как ящерка в террариуме и вынужденный передвигаться на механизированной инвалидной коляске. Он был бледен, так же лыс, как Отец Мартин, с изуродованным лицом, половина которого скрывалась за маской; один глаз налит кровью. Белый халат говорил о его прямой принадлежности к научной деятельности. Когда мужчина заговорил, я поняла, что речь даётся ему с очевидным трудом. Однако, до меня никак не доходило, кто перед нами. Во время паузы я подняла взгляд к лицу журналиста и тихо спросила:—?Кто это? Ты знаешь?—?Доктор Рудольф Вернике, я полагаю. Он?— один из учёных, возглавляющий проект ?Вольридер? и создатель ?морфогенетического кондиционирования?,?— учёный вновь заговорил и Майлз продолжил слушать.Вернике поведал Майлзу правду о том, что уже давно должен был быть мёртв, но по собственной воле Вольридер спас его от смерти, излечив от опухоли.?Интересно, он искренне верит, что такая жуткая тварь может считать простого человека своим отцом, или тоже потихоньку сходит с ума??Дальше мужчина говорил о Меркоф. Оказывается, его пригласили помочь в проведении экспериментов с использованием нанотехнологий, а в качестве подопытных должны были выступать пациенты лечебницы Маунт-Мэссив. Вернике сознался, что было недальновидным полагать, что группке учёных удастся контролировать столь непредсказуемую и разрушительную технологию, но, несмотря ни на что, исследования продолжались, пока не произошло то, что произошло. Как же, прибыль от проведения опытов, все дела!?Долбанные учёные! Их бы самих закрыть в психушке да на них эксперименты проводить!?Хмурясь всё сильнее от получаемой информации, я была готова задушить Вернике собственными руками и, если бы не толстое стекло, разделявшее нас, я бы это сделала. Нет, справедливо было бы вытащить его и отдать на милость прочих пациентов. Когда же он нагло попросил Майлза остановить Билли, отключив его от системы жизнеобеспечения, и тем самым убить Вольридера, я не выдержала и вмешалась.—?Простите, конечно, что я прерываю Вас,?— выступила я вперёд,?— но не кажется ли Вам, что это уже слишком? Вы виноваты во всём, что тут творится, но имеете совесть просить нас о помощи! Мы всю ночь только и делали, что выживали и теперь надеемся выбраться, пусть не целыми,?— мой взгляд метнулся к рукам репортёра,?— ну хотя бы живыми.Вернике какое-то мгновение молча смотрел на меня, потом подъехал вплотную к стеклу и оглядел ещё раз с ног до головы. Я поёжилась, но решимость никуда не делась.—?Вальридер не может покинуть лечебницу, пока его носитель находится в её стенах, но и вас он не выпустит,?— звучит, как приговор, сказать честно. —?У вас нет выхода. Пока жив Билли, жив и Вальридер.Больше мы не говорили. Майлз развернулся и первым вышел в прохладный коридор, поэтому не мог слышать последних слов, что Вернике произнес только для меня:—?Он не выживет, потому что постарается спасти тебя. Но у тебя есть время попрощаться,?— я опешила от услышанного. Чувствую, как сердце пропускает удары, а кровь приливает к вискам, вызывая головокружение.—?Что?..—?Кейт, пошли,?— зовёт Апшер и я подчиняюсь, отступая к двери спиной. Он встречает меня у прохода и снова берёт за руку. —?Ты ещё сильнее побледнела.—?Ага,?— бормочу я и трясу головой, отгоняя назойливые мысли о смерти журналиста.Мы поспешно идём вдоль коридора?— Майлз впереди, я чуть позади, словно скрываясь за его широкой спиной. Молча слушаю его рассуждения о том, где станет возможным отключить систему жизнеобеспечения Уильяма Хоупа. Его голос кажется мне таким близким, родным и одновременно невероятно далёким. Я стараюсь запомнить его звучание, интонации, словно записывая на диктофон в своём мозгу. Мне кажется нереальной мысль, что этот голос может больше никогда не прозвучать над моим ухом, окажись слова доктора Вернике правдивыми. Впрочем, вероятнее всего, мне так или иначе придётся прощаться. Вернувшись к обычной жизни, мы разойдёмся разными путями: я уеду учиться и работать в другой город, а Майлз продолжит свою деятельность здесь, в Денвере. Но лучше уж так, чем он погибнет после всего, что мы пережили.Рука Апшера холодна, как лёд и так же бледна. Под слоем засохшей крови и грязи вздувшиеся вены парня слабо видны, но я легко могу ощутить их под пальцами. Смотрю на переплетение наших ладоней и, пока журналист не видит, улыбаюсь. Хочу запечатлеть в памяти момент, когда он держит меня за руку, а мне ничего не остаётся, как идти за ним. Мы входим в столовую. Вокруг мёртвая тишина, только звук наших шагов рикошетит кратковременным эхом. Моя голова полнится лишь одним?— не дать человеку впереди умереть. Зубы с силой сходятся вместе, издав смачный ?клац?, после чего последовал противный скрежет. Майлз не тормозя повернул голову.—?Холодно?—?Нет.Коридоры сменяют друг друга, но абсолютно каждый из них окровавлен в нескольких местах. Я уже не удивляюсь. Устала. Представьте себе, можно устать удивляться лужам крови, кишкам, разбросанным то тут, то там и всему этому бардаку. Внутри всё клокочет от напряжения. Я чувствую, как нарастает паника, хотя ничего не происходит. Уверена, что и Майлз эчувствует то же. Понимаю это по тому, как усиливается его хватка, а шаг ускоряется. Майлз уверенно тянет меня за собой. В какой-то миг мы почти синхронно переходим на бег. Мои глаза смотрят больше под ноги, чем по сторонам, чтобы не поскользнуться и не упасть. Ну, возможно, ко всему примешивался страх увидеть перед собой того или, вернее сказать, то, что мы отчаянно надеемся уничтожить. Не помогает. Выловив боковым зрением тёмный силуэт, парящий в воздухе, поворачиваю голову к нему, смотрю в упор. Тварь отвечает мне, медлит, не нападает, пропуская нас к дверям, но я откуда-то знаю, что оно могло расправиться с нами уже несколько раз, если бы захотело. Вальридер значительно сильнее и гораздо быстрее любого человека. Тогда чего же оно ждёт?..Погоня набирает обороты. И я, и Майлз вскоре выдохлись, но остановиться означало погибнуть страшной смертью. Как слаженная система, мы прорывались к цели. Апшер открывал двери, я их закрывала, заодно проверяя, насколько безопасна дистанция между нами и нашим преследователем. Самым тяжёлым было подняться по лестнице, но тут уж выбирать не приходилось, и мы взлетали по стальным ступеням, отметая всякую усталость. Единственные места, позволяющие нам перевести дух,?— газовые камеры, дезинфекции в которых занимали по меньшей мере пять секунд. Я не знала, куда вёл нас репортёр, оставаясь сторонней наблюдательницей. Он знал, что делает: верно определил наш путь и вскоре доставил к центральной консоли управления.—?Останься тут,?— менторским тоном приказал он. —?Я сам это закончу.Не дожидаясь моих восклицаний, он спустился по лестнице по ту сторону стеклянной перегородки. Майлз оббежал гигантскую установку в виде шара с лампочками, у основания которого были установлены большие экраны с проецировавшимися на них изображениями непонятного назначения, а вокруг разместилось несколько шаровидных колб. Кажется, здесь только пульт управления. Его недостаточно для полного отключения морфогенетического двигателя.Апшер бросился в неизвестном направлении. Прошла минута. Я лично её отсчитала, непрерывно бегая глазами от одной двери, ведущей из лаборатории, к другой. Раздался громкий рёв системы подачи жидкости. Завыли тревожные сирены. Ещё через минуту в лабораторию вернулся репортёр, но сразу же направился куда-то в другую сторону.?Боже, неужели ещё не всё??В лабораторной появился Вальридер. Метнувшись к одной из колб, куда поместили пациента,?— предположительно, это и был Уильям Хоуп,?— существо развернулось и полетело в том же направлении, куда помчался Майлз. И тут я взмолилась всем богам, о каких только слышала, дабы они услышали меня и пощадили Апшера. Можно было бы бежать за ними и попытаться отвлечь эту сверхтварь на себя, дать Майлзу лишние несколько секунд завершить дело. Но я не осмелилась нарушить приказ репортёра не покидать своего укрытия.Я хватаюсь за голову и выскакиваю на помост, за пределы комнаты управления. Вцепившись пальцами в перила, осматриваю помещение. Ни Майлза, ни Вальридера не видно. Быстро спускаюсь по ступеням и подбегаю к пульту управления подачи бесперебойного питания. На автомате хватаю лежащие на аппаратуре документы и абы как впихиваю в рюкзак. Ещё будет время почитать. Обернувшись, вижу только что вбежавшего в зал Майлза.—?Жми, Кейт! Жми и прячься! —?Тяжело дыша, командует он. Я ударяю по сканирующему устройству ладонью, оставляя кровавую пятерню на поверхности. Завидев за спиной журналиста клубящийся сгусток чернильного дыма, я точно приросла ногами к земле. Ужас прошёлся по моей коже колкими мурашками, чуть ли не выворачивая меня изнутри. Уже слишком поздно, чтобы искать укрытие. Апшер поднимает камеру, наводит на капсулу с телом Билли. Последний бьётся в предсмертных конвульсиях, не имея возможности выбраться. В следующую секунду Вальридер отбрасывает меня на несколько метров от установки, подхватывает и отпускает в свободное падение. В полёте я исхитрилась перевернуться так, чтобы не получить переломов. Впрочем, голове как всегда, досталось знатно. Дальше темнота, поглотившая всё вокруг на пару-тройку минут.Очнулась я как раз в тот момент, когда кто-то начал поднимать меня с пола. Испугавшись, что это снова то ужасное существо решило добить меня, я распахнула глаза, но увидела лишь усталое лицо Майлза, залитое кровью, текущей из разбитого носа и из многочисленных ран на лбу.—?Живой,?— шепнула я, поднимаясь на ноги. Тело невыносимо ныло, но серьёзных травм не было точно.—?Да,?— Апшер прикрыл глаза и обессиленно стал оседать на пол. Я подхватила его, стараясь не упасть под весом спутника.—?Так, друг, держись, не падай,?— отыскав глазами нужную дверь, я не без труда перекинула руку репортёра себе через плечо. —?Идти сможешь?Он кивнул.Продвижение вперёд было медленным и трудным. Кроме значительной потери крови у Майлза была сломана нога. Когда это случилось?— не знаю. Наверное, когда я отключилась. Пару раз журналист, чуть ли не теряя сознание, просил оставить его, на что получал мои категоричные отказы и угрозы о смерти от моей руки, если не прекратит нести бред.—?Смотри, Майлз, совсем чуть-чуть и мы на свободе!Неизвестно, кого я старалась подбодрить?— себя или его. Стоило мне договорить фразу до конца, двери раскрылись, и за ними нас встретил отряд службы безопасности в компании с самим доктором Вернике. Я облегчённо вздыхаю.—?Чёрт,?— хрипит репортёр и, собрав последние силы, отталкивает меня к стене. Промедление в доли секунды и солдаты открывают огонь на поражение прямо по беззащитному Апшеру. Очереди выстрелов сменяют друг друга, пока тело парня не превращается в решето. Майлз падает на спину. От него стремительно расползается багряная лужа всё ещё тёплой крови.—?Нет,?— не веря в произошедшее, шепчу я. Кровь репортёра быстро достигает моих ног, обволакивает ступни, окрашивает ярко-алым. —?Нет!Не помня себя от шока, плюхаюсь на колени, не думая обращать внимание на кровь. Боль пронзает меня во всех направлениях. Рассудок едва ли не мутнеет, отказываясь принимать правду.?Он не выживет, потому, что постарается спасти тебя??— всплывает в подсознании, а из моей груди рвутся рыдания.Жмурюсь так сильно, что перед глазами начинают расходиться цветные круги. Это кажется мне сном, кошмарным ведением и чтобы всё закончилось, стоит только проснуться. Размыкаю веки, но ничего не изменилось. Труп изувеченного Майлза неподвижно лежит передо мной, а я, наконец, осознаю, что уже никогда не смогу попрощаться.—?Теперь ты носитель,?— голос Вернике режет мне слух. Кошусь в его строну, пока не замечаю мглистую дымку, клубящуюся вокруг тела репортёра.?Не верю своим глазам! Как?! Майлз же вырубил всё, что только можно, чтобы убить его! Как он выжил?!?Вальридер повисает в воздухе, в нескольких сантиметрах над Апшером, затем нападает на спецназ. Одного из неудачливых солдат тварь швыряет к потолку и, вновь подхватив, разрывает на части. Меня заливает кровью. Начинается неразбериха. Мне ничего не остаётся, кроме как уносить ноги, пока не поздно. Убегая, в последний раз окидываю сожалеющим взором погибшего Апшера, но оплакивать его времени нет. Позади слышатся выстрелы и ужасающие крики жертв Вальридера.Чудом отыскав выход на улицу там, где ранее он был заблокирован, я, осчастливленная, побежала, если этот убогий способ передвижения можно назвать бегом, в сторону центральных ворот. И, конечно, тут тоже не обошлось без происшествий, потому что я, мать твою, чёртов любимчик судьбы! По пути я столкнулась с мужчиной в залитой кровью робе с нашивкой номера 2536, и мы вместе свалились на землю. Я пришла в себя первой и, испугавшись, отпихнула незнакомца ногой подальше, приняв за очередного психа. А что ещё можно было подумать, глядя на человека в форме пациента?—?Ты что творишь? —?возмущённо шикнул незнакомец, поднимаясь. Его брови, сперва нахмуренные, медленно поползли вверх. Наблюдать, как я неуклюже подскочила и приняла подобие боевой стойки, готовясь защищаться в случае внезапного нападения, вероятно, было весьма непривычно. Я сделала шаг назад. —?Погоди, я не псих! Меня зовут Вейлон Парк. Я занимался консультацией программного обеспечения в этой больнице.—?Так это ты…Откровенно говоря, я была растеряна. С одной стороны этот Парк частично был причастен к смерти Майлза, ведь с его подачи журналист оказался втянут в водоворот последних событий, и теперь оказалось так, что Вейлон выжил, а Апшер погиб. Не честно. С другой стороны злиться на программиста глупо. Он не мог знать, как круто всё обернётся и чем закончится. Никто из нас не знал…—?Мы знакомы? Ты меня знаешь?—?Ты был тем, кто отправил Майлзу Апшеру анонимное письмо с просьбой провести независимое расследование,?— поражённо промямлила я, рассматривая собеседника. У Вейлона были короткие волосы цвета спелой пшеницы, небесно-голубые глаза, обрамлённые светлыми ресничками и довольно светлая кожа. Так же, как и Апшер, он был хорошо сложён, но вот в росте уступал Майлзу на пол головы.—?Откуда тебе это известно? —?недоумённо спросил Парк, щурясь. Я фыркнула, однако отвечать не посчитала нужным и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, поплелась прочь. Парк с трудом, но нагнал меня, когда я почти добралась до красного Jeep Wrangler YJ, припаркованного возле поста охраны. Сомнений, что это машина Майлза, у меня не возникло.—?Постой! Ты ответишь на мой вопрос?—?О тебе я знаю от своего лучшего друга, Колена, а про письмо от самого Апшера,?— я обошла машину и села спереди на пассажирское сиденье, предоставляя парню возможность занять место водителя.—?И где же он? Вы же вместе были всё это время?Вейлон повернул ключ зажигания и взял в руку камеру, аналогичную той, которой снимал Майлз, но я знала: камера Апшера осталась вместе с ним в подземной лаборатории. Если только этот осведомитель не сумел побывать там и не забрал чужую камеру.?Нет, о чём это я… Он не мог, да и камеры несущественно, но отличались?.—?Он погиб, спасая меня.Оторвавшись от изучения съёмочного аппарата Парка, я как бы в последний раз флегматично обвела глазами огромное здание Маунт-Мэссив, в мыслях желая ему провалиться под землю?— в самый Ад. Мой взгляд зацепился за до боли знакомый сгорбленный силуэт человека на ступенях лечебницы, объятый мистическим чёрным дымом. Сердце на секунду остановилось, после чего забилось с удвоенной скоростью.?Майлз…??— понимаю я, не находя объяснения увиденному.Фигура растворяется в витающей вокруг мгле. Вейлон, видя, как стремительно по направлению к нам летит мрачное смертоносное облако, резко выкручивает руль и джип с рёвом разворачивается. Парень вжимает педаль газа в пол. Раздаётся противный лязг, ворота распахиваются, больше не способные удержать нас здесь, а я, закрыв глаза, с тяжёлым вздохом откидываюсь на спинку…