Глава 2 – Painted Rain (2/2)
Генри деловито огляделся, и заметив управляющего, кивнул Хангёну:— Я пойду узнаю, можно ли снимать, и решу парочку организационных вопросов. Оглядись пока тут без меня, ок?— Без проблем, — ответил Гэн и, зачем-то поправив майку, отправился в прогулку по залу.Как-то он ходил в картинную галерею в Пекине с отцом, но это было слишком давно, поэтому стойкое ощущение того, что он явно где-то не на своем месте не покидало его ни на минуту. Да и все картины казались ему какими-то слишком пестрыми и вообще одинаковыми.
?Наверное, я совершенно ничего не понимаю в современном искусстве? — пожал он плечами, оглядев картину, на которой были нарисованы три ромба: белый, зеленый и желтый. Ещё минут через 20 изучения подобных шедевров у Хангёна появилось стойкое желание уйти отсюда и как можно скорее, поэтому он сделал вид, что ему кто-то звонит, и направился в сторону двери.
Но тут совершенно неожиданно его привлекла картина, висящая почти у входа и поэтому им сразу не замеченная.Она была выполнена в серо-голубых тонах и издалека выглядела весьма расплывчато. Но когда Гэн подошел ближе, то понял, что просто не может отвести взгляд от нее. На ней был изображен вид из окна на город во время дождя. Но даже не сама концепция, сколько эта изысканность линий, гармоничное сочетание цветов и какая-то аура притягивали и хотелось лишь смотреть и смотреть. У Хангёна появилось ощущение, что художник прорисовывал каждую линию, накладывал каждый тон по 30 раз, пока рисунок не превратился в совершенное творение искусства.
— Ну, вот ради этой картины сюда ещё сходить можно было, — сказал себе Гэн. – Интересно, а кто же художник?Он не успел подумать и мысленно произнести фразу до конца, когда его взгляд уже упал на правый нижний угол, в котором в рамочке красовалась фраза ? Ким Хичоль, 3 курс?. Он даже пару раз наклонился к ней ближе и потер глаза, в надежде, что его зрение просто играет с ним злую шутку, но его глаза ему не лгали, и надпись на табличке оставалась неизменной.
Оставшиеся полчаса до закрытия выставки Хангён провел возле этой картины, старательно вглядываясь в каждый мазок и каждую линию и периодически ловя на себе ехидно и одновременно довольные взгляды Генри.Каждый раз, когда он смотрел на этот рисунок, его воображение рисовало перемазанного в красках Хичоля, который старательно бегает вокруг холста, выводит линии, злится, перечеркивает и начинает все заново. А ещё слова Йесона о том, Хичоль очень талантлив и его любить бы надо, никак не выходили из головы.
Договорившись сходить с Генри на следующей неделе на футбол, Хангён взял у него номер телефона, чтобы снова не потерять друга детства, и на этом они распрощались. Лау радостно побежал на встречу со своей подружкой, Гэн пожелал ему удачи в этом нелегком деле и отправился в общежитие. Он шел не торопясь, изучая витрины и размышляя над тем, почему же у него вот уже три года как вообще не было отношений. Да что там отношений, не было даже намека на них, просто не возникало этого дикого желания быть с кем-то каждую секунду своей жизни, не было необходимости прикасаться к любимому телу и не выпускать его до рассвета из своих объятий.Перед отъездом в Корею, у Хангена была девушка, звали ее… впрочем, какая разница? Девушка была, была и любовь, та самая, одна единственная, как казалось Хани. Но чуть ли не в аэропорту Гэн узнал о том, что у нее, таких как он, было ещё где-то трое, и естественно не собиралась она ждать, когда он приедет за ней, также как и не думала даже ехать к нему после окончания института.
Не удивительно, что после всего этого Хангён просто зачеркнул жирным черным маркером для себя слово ?любовь?. Ты доверяешь — тебя предают. Ты веришь — тебя обманывают. Ты любишь — тебе изменяют. Ну что в таком случае прикажете делать? То, чего хотелось бы, запрещено законом, а интрижки и алкоголь больной душе успокоения все равно не принесут. Поэтому самый верный способ, просто глубоко вдохнуть и жить дальше.Когда Хангён добрался до своей комнаты, то был крайне удивлен, что дверь в нее была незаперта. Вроде бы и Йесон и Хичоль собирались уехать на выходные…— Привет, — тихо сказал Гэн лежащему на кровати и внимательно изучающему потолок Хичолю.— И тебе, — отозвался тот.— Ты же должен быть уже в Пусане, если мне память не изменяет, — любопытство все-таки взяло верх, и Хангён задал этот вопрос. Он уже ожидал, что сейчас Хичоль недовольно фыркнет, скажет что-то из серии ? Да какое тебе дело до моей жизни? и наградит его ещё парочкой нелестных слов, но тот, к его огромному удивлению, лишь спокойно ответил:— Билетов не было.— А ты разве не купил заранее? – удивился Хангён.Хичоль посмотрел на него, видно было, что он хотел что-то сказать, но не стал этого делать, снова отвернулся и, продолжив вглядываться в полумрак, добавил в полголоса:— Нет.— Это так…— начал Гэн, но его перебили недовольно репликой.— Безответственно, да. – Хичоль рывком поднялся и сел на кровать, сложив ноги по-турецки. – Я вообще катастрофа, а не человек, ты разве не в курсе?— Скорее недоразумение, – ухмыльнулся Хани.— Ну и оно тоже, — Хичоль подмигнул. – Слушай, у нас есть что-нибудь поесть? Мне кажется, я сейчас умру от голода.
— Сейчас посмотрю, — Хангён уверенно зашагал к холодильнику. – Ну,могу лазанью на скорую руку смастерить, будешь?Хичоль кивнул.— Знаешь, я сегодня встретил своего одноклассника…— говорил Гэн, крутясь около плиты. Он говорил и понимал, что сейчас Хичоль слушает его, причем слушает очень внимательно, все также сидя на своей кровати.
— И он утащил меня на выставку, что у нас в академии проводилась, ну ты знаешь… — два желтка упали на раскаленную сковородку. – Я видел твою картину, она… потрясающая. Правда, она единственная стоила того, чтобы туда вообще прийти.Хангён удивился, когда неожиданно начал говорить то, что думает. Но ещё большим было его удивление, когда он повернулся, чтобы оценить ситуацию и так и замер в пол-оборота, когда увидел смущающего Хичоля. Хотя, может, просто свет от тусклой лампы так падал.
— Спасибо, — произнес чуть позже Хичоль, когда они уже сидели за маленьким столиком и уплетали лазанью.— А? Да на здоровье, — улыбнулся Гэн. Впервые за эти три недели он говорил с Хичолем совершенно спокойно, а не так будто вечно ждал, что тот, то и гляди вытащит из-за спины топор.— Да нет, я про картину… Редко кто хвалит мои работы…— Хичоль стал пристально рассматривать тарелку. – Но и за ужин тоже спасибо, вкусно.— Что-то здесь не так… — Хангён принялся мерить парня совершенно суровым взглядом. — Ты точно настоящий Ким Хичоль? Или он на самом деле сейчас гробит своё здоровье в Пусане, а ты его потерявшийся в детстве брат-близнец? Если это так, то не завидую я тебе, парень. Твой брат невероятный засранец, хоть и талантливый.— Прекрати, — повысил голос Хи и ударил кулаком по столу, тонко намекая, что теория про брата-близнецасовсем не похожа на правду, и настоящий Ким Хичоль все же не в Пусане, а на кухне в общежитии, здесь и сейчас, и он, между прочим, очень злится.— Извини, — смущенно ответил Хангён и встал из-за стола. Вроде он не сказал ничего из ряда вон выходящего, но безумно стыдно ему все равно было.— Просто я не выношу, когда так говорят… — продолжил Хичоль уже относительно спокойным голосом. – Я, конечно, не подарок, но и изменников я здесь не вижу. Я не идеален, но и никто в этом мире не идеален. И если ошибки — вещь сугубо индивидуальная, как снежинки, то у меня их целый снежный ком. Но я такой, какой я есть и уже никогда не изменюсь. И я хочу, чтобы окружающие принимали меня таким и никогда не противопоставляли мой талант моей личности. Понятно?Он выразительно глянул на Гэна, китаец лишь безмолвно кивнул.
— Ну вот и отлично, — констатировал Хи и уже собрался подниматься из-за стола, когда его окликнул Хангён.— Слушай, а рисовать это трудно?
— В каком смысле трудно? – Хичоль не особо хотел говорить, но посчитал нужным ответить хотя бы из вежливости.
— Ну, вот когда ты выходишь на сцену и танцуешь, то у тебя нет права на ошибку, ты должен идеально знать танец, чтобы не споткнуться и не упасть в глазах зрителя. – Гэн видел, что Хичоль крайне не хотя его слушает, но был решительно настроен закончить мысль и дождаться ответа. – Но ведь если художнику не понравится его картина, оно может просто выбросить ее, начать рисовать заново, разве нет? Каково это?Хичоль усмехнулся и подошел к Хангёну вплотную. Почему-то только сейчас Хани заметил, что кофта, в которой Чоль постоянно ходит дома, ему, видимо, большая и поэтому ее рукав так соблазнительно сползает вниз, обнажая белоснежное плечо.— У художника, как и у любого другого человека, не бывает в жизни по-настоящему белых листов. Новых-новых, – карие глаза Хичоля снова смотрели на Гэна так, что ему снова хотелось убежать, но отступать было некуда. – Бывают следующие. Но глупо думать, что кто-то забудет, как охрененно ты испортил предыдущие.С этими словами Чоль подтянул непослушный рукав и ушел к себе на кровать.— Я спать, так что просьба не шуметь и в холодильник до 4х утра не лазить, — добавил он напоследок и отвернулся к стене, не дождавшись ответа.