Глава 9. Тайный сценарист (1/1)

POV Тома"У каждого в душе свой демон"?Три часа ночи показывал светящийся циферблат часов. Я неожиданно проснулся и сел на кровати. Соображая где я и что происходит вокруг. Ничего не происходило. Ночь мягко обводила силуэты мебели вокруг, а блеск луны пытался подчеркнуть эти детали выделяя их на фоне тьмы. Все знакомо. Напротив привычная кровать. А, так это же наш коттедж. Слегка улыбаюсь. Тогда все хорошо. Я на родной территории.? Ты слышишь эти голоса? ? там, со стороны балкона, спрятавшись в углу от лунного света, шепчет такой родной, но пугающе-дрожащий голос сейчас. Улыбка в миг слетает с моего лица. Если бы я был более пуглив, то, наверно бы, обмочился от неожиданности. И он значит здесь. Хорошо, что не один. Всматриваюсь в ту часть комнаты откуда доносится его голос. Встаю и медленно подхожу к источнику. И чем я ближе, тем четче удается уловить знакомый образ. Он съежившись сидит на полу и прячет лицо в ладонях. Сажусь рядом с ним на пол. Не трогаю его. Просто, чтобы показать, что я рядом.? Они снова тебя беспокоят? ? тихо, почти шепотом спрашиваю я. Нужно, чтобы он отвечал. Чтобы не замыкался. Мама всегда так говорит.? Они больше не смеются. Зато ведут длинные бестолковые разговоры, ? шепчет, не поднимая головы, в ответ.? Не слушай их. Игнорируй. Они ведь специально тебя провоцируют, ? излишне эмоционально выдаю я и, словно осознав свою ошибку, мигом замолкаю.? Ты слышишь эти голоса, ? утвердительно, уверенным тоном говорит он и поднимает голову. Смотрит куда-то вперед, я на него. И я почему-то не могу уловить блеск его глаз. ? Они тоже зовут тебя, ? добавляет он. Вот оно что. Кажется, это было ещё до лечения в клинике, я помню этот фрагмент из прошлого, эти слова. Вот только я не помню, чтобы тогда, кто-то, там впереди, куда обращен его взор, смеялся бы. Так скрипуче и мерзко. Постукивая чем-то тонким по деревянному полу. Волосы встают дыбом. Нет. Мне просто кажется. Возможно это из-за недосыпания. Но... Страшно. Мне становится страшно. Я хочу обнять его, заставить его больше не смотреть туда. Закрыть и себе, и ему уши. Чтобы не слышать их. Неужели подобные смешки он слышит теперь постоянно? Прежде чем, я успеваю что-то предпринять он сам подрывается ко мне и обнимает за шею. В его объятиях безысходность и в тоже время доверие. Обнимаю в ответ. Смешки замолкают, но на смену им приходит звук от детской погремушки. А в этом доме нет маленьких детей, это я знаю точно. Неужели сумасшествие заразно? Обнимаю его крепче. Пусть. Если ему от этого станет легче, я буду рад разделить их с ним.? Я верю тебе, ? шепчет в самое ухо, обжигая дыханием ушную раковину. ? Но ты тоже смеешься, ? его голос приобретает оттенок пустоты. А мне страшно. Отчего мне так страшно? Он же не прав. Не прав?Громкий взрыв одержимого смеха врезается в другое ухо ? там, где нет знакомого шепота. С той стороны должна быть тишина. Я подпрыгиваю на месте и утягиваю Томо за собой, стараюсь отползти подальше. Куда это подальше? Ничего и никого нет. Это все игры разума. Только я и Томо. Он немного отстраняется от меня и смотрит стеклянным взглядом сквозь меня. Эти стекла в эту минуту блестят пустотой как никогда, словно натертые хорошими средствами и идеально вытертые. За ними ничего. Глухая пустота. Даже свечки не горят. Нет. Я не хочу. Пожалуйста выйди из этого забвения и вернись прежним. Тем улыбчивым светлым мальчиком. О всем этом я умоляю в голове, а так просто смотрю в пустые стекла глаз. Он сокращает расстояние и делает то, что я никак от него не ожидал. Этого тогда тоже не было. А хотелось бы? Его холодные губы соприкасаются с моими теплыми. Он просто желает спастись. Безмолвный крик о помощи, о защите. Почему я дрожу? Становится холодно. Он снова отстраняется. Его лицо искажается, и я немного пугаюсь, и испугался бы, еще больше испугался бы, если бы увидел его при дневном свете или при свете ламп. Хорошо, что тьма поглощает точные линии. Он усмехается. А стекла все также пусты. Сокращает расстояние до минимума почти соприкасаясь носами. Смотрит со злостью. Хорошо хоть без отвращения.? Мы верили тебе! ? повышает он голос.? Мы верили тебе! ? его же голос откуда-то сзади. Там разве не стена? Полуоборачиваюсь, чуть не ударившись с ним лбом. Да, там стена. А впереди? Теперь, осталась только тьма.? Мы верили тебе!? Мы верили тебе!? Мы верили тебе!Вместе с плачем и смехом разносится по пространству множество его голосов. Закрываю уши. Встаю. Оглядываюсь. Где же он? Балконная дверь слегка приоткрыта. Не раздумывая влетаю туда. Мне страшно. Снова страшно. Меня колотит.Он сидит на перилах. За его спиной пропасть. Свобода для птиц и конец для тех, кто крыльев не имеет.? Больше не верим, ? пусто заключает он, и я закрываю глаза. Это неправда. Ведь он обещал.Над головой знакомый потолок моего кабинета. Уснул на местном диване, ну ладно хоть не за столом. И это… Просто кошмар. Мне тоже снятся кошмары. Не часто. Не так как им. Но не менее пугающие. И обычно всегда повторяющиеся. Наверно, след того случая и на меня наложил отпечаток. Не удивительно, что так. И все же у меня это почти редкость. К тому же к концу кошмара я уже способен распознать неправду, нереальность происходящего. Мама, ведь и Томо научила бороться с ними. Только вот такие как у него ? пропитаны неприятными ощущениями ко всему прочему. Не так легко в них найти выход.Собственно, уснул я как раз в ожидании Томохисы. Рабочий день уже давно закончился, а мой друг все не показывался. Позвонить? Не стоит. Он не любит навязчивости, за столько лет я его уже предостаточно достал своими опекунскими замашками. Жаль тогда… Сбрасываю вопрос, словно закрыв не нужную ссылку, и сажусь за рабочий стол. Что же, разложу тогда по очереди дела завтрашних клиентов. А его всё равно дождусь.Я только взял первую папку в руки, как дверь приоткрылась, и в проеме показался мой друг. Выглядел он неважно. Какой-то весь растрепанный, нахохлившейся. Даже, кажется... Обветренный? Не понятно только от чего? Неужто ветер такой сильный? Не то. По лицу видно ? что-то случилось. Или, скорее уж, кто-то случился. Пока я оцениваю его состояние, он кивает в сторону душевой, изъявляет желание помыться и быстро скрывается с глаз. Я обеспокоенно гляжу на дверь, за которой он скрылся. Хватаю одну из папок и возвращаюсь на диван. Листаю чье-то дело, но не вникаю в слова. Все мысли заняты Томо. Головные боли? Голоса? Рё? Всё вместе? Что заставило его так… Измениться. Я заметил это. Его обычный повседневно-безэмоциональный вид дрогнул. Не как обычно для роли. Маска треснула. Хотелось знать причины. В силу профессии, в силу искреннего беспокойства. Просто знать. Правду.В душевой он долго не задержался. Ненароком вспоминались времена, когда он чуть ли не жил там. Эти фрагменты. Лучше бы и не вспоминал. Томо приоткрыл дверь и вышел, вытягивая за собой шлейф небольшого пара и запах. Свой запах. Такой необыкновенный ? не геля для душа, не мыла, принадлежащий не марки какой-то компании, не дорогому парфюму, а его собственный. Остальное стиралось на фоне его, только его запаха. А ведь вроде не фетишист. Но этот запах я научился узнавать ещё с детства. И он не поменялся, несмотря ни на что. Он шёл ко мне с этим чуждым ему взглядом. С грацией кошки, замышляющей что-то. Странное сравнение для парня. С этим треснувшим озером в глубине. Кто пробил этот лед? Почему в тех стеклах трещины? Хотя холод все тот же. Бросаю на него вопросительные взгляды, дожидаясь, когда он сядет, и я смогу их задать. Но он не садится. Склоняется. Целует. Вот так просто. Словно это нормально. То, что я считал неосуществимым, он просто берет и делает. То, о чем я уже и не мечтал, не смея портить наши практически братские отношения. Почему? Отрывается. Смотрит. Чей это взгляд? В них знакомый мальчишка, в них чуждый мужчина. А где же тот парень? Может это и не он? Открываю рот, чтобы спросить. Что спросить? Точно не знаю. И узнать не представляется случая. Он съедает слова вместе с кислородом. Я не верю. Куда растерялась вся моя решимость. Где мой аналитический ум? Кажется, потерялся где-то в его дыхании. Где-то на просторах его горячего тела. Только чувства. Только ощущения. Сердце поддерживает такой вариант. Тело подчиняется. Рубашка. Когда он успел ее расстегнуть? Я и не заметил. Упустил? Горячее дыхание обжигает шею, обжигает ключицы. Не сдерживаюсь, упускаю томившийся стон. Непривычно. Неправильно? Да, ведь что-то не так. Он пытается спрятаться, пытается бежать. Откуда? Я, теперь выбран еще и убежищем в самом прямом смысле слова? Хочет впустить меня не только в голову, но и за грань. Оказаться там сам? Чего он ищет? Вопросы. Вопросы. Вопросы. Все до одного игнорируемые. Просто вылетающие и тут же исчезающие. Мои руки скользят по линии его позвоночника. Спускаются ниже по желанной коже, упираются в тупик. Соскальзывают к животу. Ощущение его дрогнувшей кожи проносится одним большим разрядом по мне. Теснота. Она давит. Его джинсы мешают. Голова не соображает. Нащупываю застежку джинсов. Попутно тону в очередном голодном побеге наших поцелуев. Что же это? Звук спускающейся застежки, оказывается сильнее биения сердец. Оно что-то портит. Я словно выхожу из этого дурмана. Я хочу его, но не так. Сейчас он принадлежит не мне. Сейчас он бежит где-то в лабиринте. А я просто уютный тупик, в котором он решил отдышаться, прежде чем искать новую дорогу. Не то. И я способен это понять. Осторожно останавливаю его, заставляя оторваться от губ. Я должен взять ситуацию под контроль. Я все же старше, разговоры из детства. Кто? Что забросило его в тот лабиринт? Я должен знать это? Неужели мигрени задели то, что трогать не стоило, и так он пытается разобраться? Но в чем именно?Он отстраняет лишь лицо, продолжая нависать надо мной. Я же пытаюсь успокоить реакцию и желание тела. Немного ёрзаю сгоняя возбуждение, которое не особо то и хочет уходить, продолжая чувствовать его, так близко. Не стоит играть чувствами. Не одному из нас не стоит. Вскоре это может стать непреодолимой пропастью. Не стоит ее создавать. Больно что ли? Если мне? Преодолимо. Переживу.? Томо, тебе ведь это не нужно, ? спокойно заглядывая ему в глаза. Треск? Опять что-то треснуло там в их глубине. Или показалось?Он снова склоняется. Но не к губам, а к уху. Обжигает. Чувство дежавю. А, нет. Это отрывок того… Кошмара?? Знаешь, голоса рассказали мне один секрет, ? тихо шепчет он, словно нас могут услышать. Прожигая и без того горячее ухо.? Секрет? ? полушепотом, стараясь ненавязчиво узнать, о чем он. Его кожа соприкасается с моей. Я не могу сбить температуру своего тела, пока он так близко. Главное ? не подавиться воздухом, стараясь глотать его как можно тише.? Они рассказали мне… Нет, даже не так. Неосознанно подсказали мне нужный ящик в моих подлинных воспоминаниях. И знаешь, что лежало в том закрытом ящике? ? вопрос больше заданный для себя, небольшая заминка. ? Твой тайный сценарий, написанный для тех незатихающих голосов.? Какой сценарий, Томо? Всё не так, ? осторожно говорю. Он приподнимается. Смотрит в глаза, а как будто ломится в дверь. Но для него та дверь открыта, он просто не понимает, что открывается она ? на себя. Прикладывает палец к губам.? Тссс… ? отстраняется окончательно и встает. ? Я верил тебе, ? тем голосом из сна, шепчет он, разгоняя стаю холодных мурашек по телу. Прежде чем я успеваю подобрать слова, он разворачивается, хватает остальные вещи, натягивает футболку у выхода, накидывает куртку. Щелчок открывающегося замка отдается неким эхом по кабинету. И он за секунды растворяется за дверью. Сейчас говорить, на самом деле нет смысла. Ему и мне нужно прийти в себя. Он ничего из ряда вон выходящего предпринимать не станет, обещал. И знаю сдержит обещание. Всегда сдерживал. Затем я сам с ним встречусь и все разъясню. Признаю? Я должен.Поправляю на себе рубашку. Застегиваю пуговицы. Как будто дотронулся до облаков, но тут же сорвавшись упал на землю. Когда же это началось? А да, тогда. Именно с того дня, когда Томо чуть не продырявил своему однокласснику руку.* * *Он никогда не говорил о том случае и почему так поступил. Что тот парень ему такого сказал. Того парня, того случая для него словно не существовало. Парень же тоже старался с нами не пересекаться. Мой "совет" послушал, никому не о чем не рассказал. А Томо, по крайней мере, в то время, когда я рядом или мог его видеть, больше так не срывался.Замкнутый. Человек и в тоже время словно кукла. Тяжело дающиеся поначалу натянутые улыбки по делу и глаза. Неизменная, непроглядная пропасть, на дне которого лед. Привлекает и отталкивает. Завораживает, но лучше не нырять в него без тренировок ? утонешь. Всегда такой был. И, по крайней мере, больше не застывал, глядя в одну точку. Хоть это радовало. И говорил, хоть и немного. Я как был, так и оставался его другом. Одним единственным. Не поймешь так даже друг или брат. Тогда ещё… Но я не всегда мог быть рядом. Да и его уже доставали мои мамочкины замашки и опека. Я не преследовал его, не пытался постоянно навязаться, просто наблюдал и не хотел, чтобы он снова ушел в себя, и его отправили на повторное лечение. Не хотел, чтобы он зациклился лишь на мести. Не хотел, но отлично понимал, что был как раз тем, кто этому поспособствовал. Нет, то было безвыходность.В одно время он стал часто пропадать в парке неподалеку. Мне было любопытно, так что однажды я последовал за ним. Чтобы знать, где, если что, его искать. Бывало он не брал телефон, вот я, так сказать, чтобы лишний раз не беспокоиться, и узнал примерное место его нахождения. Узнал и был спокойнее. Он просто отдыхал… Интересно от чего в наибольшей мере? Лишь бы не погружался в себя… Слишком глубоко. И вот, снова этот страх за него.Бывало, дома и на работе у мамы, я часто наблюдал, как она проводит сеанс гипноза. Я учился, и это было в программе ? не обязательной, но часто эффективной для той части, что несомненно мне пригодится. Люди не всегда открываются в разговоре. Или не договаривают. Их что-то сдерживает. Причин может быть множество. А при гипнозе. Тело отдыхает, за тебя говорит тот внутренний ты. Тот, что глубже всех, но лучше всех знает истину. Он тоже бывает упорствует. Приходится подбирать дорожки, ключики, утрамбовывать их в нужные слова и открывать запертые двери. И человечек внутри раскрывается, не утаивая ничего. Он словно освобождается, но и сам этого не знает. Секреты, тайны они обретают формы, превращаются в истину. И при этом, когда человек выходит из гипноза, он ничего не теряет. Зная подлинную, никак не приправленную историю со всеми ее выступами и косяками, психиатру удается помочь человеку быстрее и результативнее. Также, в гипнозе существует ещё одна сильная сторона, помимо всего прочего. Я всегда называл ее "вставка". Когда я первый раз убедился в ее плодотворности, был очень удивлен. Это казалось нереальным. Фантастикой. Но оно работало и практически без сбоев. По крайней мере, сбоев в маминых клиентах, да и в своих вскоре, я не наблюдал. Вставка имела схожесть с сейфом. А человек являлся носителем ? то есть подобием здания или точнее неизменным владельцем этого здания. Процесс такого гипноза напоминал прятки, ты словно прятал своеобразный "сейф" внутри чужого здания. О нем никто не знал ? ни владелец здания, ни его посетители ? только ты, тот кто его туда спрятал. Все они жили, сосуществовали в том здании, но о "сейфе" и не догадывались. Что находится в том сейфе? Документ. А если конкретнее в нашем ? не мешающая жизни установка. Установка, что позволяет развиваться, принять. Зачем она там? Потому что без неё уже никак. Нет движения. По развитию отношений, общения. Есть только эти постоянно одинокие скрипучие качели, которые просто стоят и изживают себя, пустым существованием. Никто не может подойти к ним и покачаться. Согреть. И они попросту ржавеют. А так не должно быть.И именно такой "сейф", я однажды спрятал в голове своего друга. По началу это были лишь практики, лишь проба, я не ожидал, что способен вводить, даже в самый простой транс. Так как нужно было пробовать и лучше на том, кому я доверяю, выбор был очевиден. Я, словно втягивая в игру, уговаривал Томо поучаствовать в этом. Он соглашался. Кажется, больше потому, что и не верил в мои возможности в таком понятии как гипноз. И даже усмехался на мои заверения и уверенность в том, что я стану таким же профессионалом как мама. Может, в гипнозе-то я и сам был не уверен, но в скором своём профессионализме относительно психиатрии был непреклонен. Тем не менее и гипноз продолжал практиковать на друге. Ну, а на ком ещё? Как эгоистично. Но ничего страшного и вправду в этом не было. Я был в этом практически уверен. Долго ничего не выходило. Однако, однажды получилось. Это было так необычно. Да, привычно для такого уровня, что был у мамы. Но я? Ещё даже тогда не выучившийся. Это был подвиг. Прогресс. Я ничего особого не делал, просто мягко вводил в гипноз и через пару минут выводил. И получалось. Ничего не спрашивал. Меня удивляло само понятие ? у меня получается. Маме я об этом рассказал уже позже. Она не ругалась, но взяла обещание, чтобы я этим не злоупотреблял. Да я и сам отлично это понимал. Гипноз ? это прежде всего побуждение на неосознанность, это глубокий процесс в бессознательном ковырянии, один из крайних случаев в добыче ключей ? личностной сути. Вот чем является транс в нашей профессии. И то, вводят в него только через согласие или самого пациента, или родных, близких, если тот уже лежит в соответствующем лечебном заведении. И это никакая не развлекаловка, и не шоу для раздолбаев. Это серьезная наука. Да, всё так, но, конечно, в случае с Томо я самовольничал. Ему только от меня вреда не хватало, но я же наоборот хотел помочь. Изначально моей целью было и есть ? помощь ему. Метод "вставки сейфа" был риском. И тогда гипноз происходил в пустом кабинете матери, еще в коттедже. Томо приехал на выходных заниматься перед экзаменами. Мама долго пропадала на работе в городе. А я решился. И решился из-за тех ребят, во благо Томо. Почему я просто не убрал плохое? Не стер лучше их ? те ужасные воспоминания? Такие сильные переживания, даже если их и заменить, убрать, вскоре произойдет поломка, может через год, может два, и тогда будет лишь хуже. Я много читал про это. По статистике, то сильное, мучительно-пройденное, всегда вылезало, печать срывалась, или запечатанное заставляли вылезти люди из того пережитого. Этого делать было нельзя. Самый крайний случай и то, только для конченных психопатов. Оно могло сказаться на человеке даже как лоботомия. Что в результате? Облегчение? Изменение личности. Овощ? Последствия. Их множество. Но сейчас не о том.Этим "сейфом" я не хотел его как-то изменить, лишь дать ему право на связи. Дружбу с людьми и помимо меня. Когда меня нет. Не просто по делу, а потому что друзья. Главное выбрать этих людей. Или, их подобие? А вот тут уже предполагался сплошной эгоизм. Конечно я не вел набор кандидатов. И специальные установки не замышлял, лишь желание принять, впустить ещё кого-нибудь, пусть хоть к части себя. Это был эдакий ключ мотивации.Коки и Каме. Почему они? Виной была их история. Томо и не подозревал, как они похожи на него, а они не подозревали как похожи между собой. Но могли это почувствовать. В случае чего, они были бы теми самыми людьми, что поняли.Коки казался хулиганом и по началу не вызывал доверия. Он был пациентом мамы, а я как всегда сидел при кабинете за дверью и слушал. Учился, делал выводы – всё, как всегда. По началу я думал парня привели родители, проблемный ребенок и тому подобное. Но нет. Пришёл он сам, в тайне от родителей. После пары стандартных игр с мамой на то, насколько женщина напротив него психиатр и способна ли понять и сохранить его секрет, он заговорил. Сам, без гипноза. И эта история напугала меня до дрожи. Она была похожей на Томо и в тоже время кардинально от неё отличалась. Он не говорил имен, а мама конечно не выпытывала. Просто рассказывал. Его не насиловали. Насиловали при нём, его друга. Его же держали и заставляли смотреть на это. Друг вскоре повесился, а Коки так и не смог ничего сделать и помочь ему. Затем они переехали из того города, где всё это произошло. Переехали из-за работы его отца, ту часть истории Коки его родители не знали. Удачная случайность, так сказать. А он продолжал мучиться от вины, которую сам себе навязал, по сути ведь, тогда он и не мог ему помочь. Его друг так и не объяснил, почему именно с ним те ребята так поступали и делал вид, что ничего, всё нормально, до самого конца. Коки хотелось справедливости, но ее не было, и его преследовали кошмары. Было тяжело, но мама помогала ему освободится от всего и попытаться найти новых друзей, дать шанс довериться. А я попутно думал, что такой человек несомненно понял бы Томо, как человека, не зная его истории, просто знакомым чувством.Затем на днях, в тот же промежуток времени, только в другие дни, появился еще один, отличающийся от основной массы маминых клиентов паренёк ? Каме. Сразу видно, мальчик из богатой семьи. Но с нелепо грустной историей. Однажды он нагрубил ребятам. Не просто так, те сломали его велосипед, стоящий у магазина. Ребята оказались из школы для проблемных детей. И просто так всего этого "оскорбления" не оставили. Дальнейшее извинение уже не действовало, а Каме не хотел казаться трусом и доносить. Глупо с одной стороны. Они частенько встречали после школы и шпыняли парня, давая неопределенные намеки. Специально вытаскивали через черный ход, умудрялись обмануть водителя, что приезжал за парнем. Домогались в самом прямом смысле. Кажется, им было плевать парень тот или девка. Как знакомо. Говорить с ними было бесполезно. Каме не стал более бегать, попросил в итоге знакомых ребят, и те, вроде как, припугнули тех недолюдей за неплохие деньги. Но страх, тот страх, остался и преследовал Каме. Он боялся, хоть и тщательно скрывал это. Он боялся, что они снова появятся и в этот раз довершат начатое до конца, опустят его до подстилки. Причем именно так он и выражался, хотя в основном говорил очень вежливо и культурно. У него наблюдались небольшие параноидальные вспышки, что могли разжечься и больше, не обратись он к психиатру вовремя. Как-то дома мама даже призналась, что волнуется за мальчика. Ведь те люди всё еще ходили где-то рядом. Богатство же не убережет тебя от всего, а настоящих друзей у того не было, только некие их данности и отдаленные понятия. Тогда, слушая все это, узнавая их истории, сидя за дверью и будучи самому наблюдавшим страшное, я и представить не мог, что смогу свести всех троих. Впрочем, в какой-то степени это была судьба.Котята. Да, все началось с них. Те котята в коробке. Их бабушка одного моего товарища заставила оставить в уже знакомом мне парке. Я же не мог забрать ни одного, к сожалению, оказалась у меня на них аллергия.Из сеансов с Коки я знал, что парень обожал братьев меньших и не мог спокойно пройти мимо бродячих животных. Ходил в школу, он как раз не далеко от того небольшого парка. Далее я схитрил. Сделал так, чтобы парень узнал о брошенных котятах. У Томо же, в тот промежуток, не было времени ходить в парк, и о котятах он знать не мог. А когда вернулся на привычное место в парке, обнаружил в полюбившемся месте нового соседа по территории. И по счастливой случайности этот сосед так и остался на найденном месте заботится о котятах. Может думал хозяин какой вернется и заберет? Или ему тоже просто понравилось это место? Случайность? Происки судьбы? Кто знает.Не тот, не этот в контакт вступать был не намерен, хотя Коки упоминал на сеансах о неком странном парне в парке, в котором он теперь зависает. Что парень чем-то кажется ему знакомым. Но не внешностью, а тем, что он не мог объяснить. "Такое чувство, что мы плывем на одном небольшом корабле, но живём в разных каютах, и поэтому, даже сталкиваясь, не замечаем друг друга", ? как-то смазано описывал он порой свои ощущения к не знакомому парню.Затем был тот самый сеанс "вставки" с Томо, когда мы ездили в наш коттедж в Нара, чтобы спокойно подготовиться к экзаменам. Я именно тогда впервые заговорил с ним бессознательным. Не просто транс, а состоялся диалог. Не с мамой, а именно со мной. Я снова услышал о них, живущих в нём. Он рассказал о том темном месте. Скрипучих дверях и тех тенях, что смеются, преследуя повсюду. Вскоре я успокаивал тени и прятал в их тьме свой "сейф". Это было принятие. Возможность посмотреть как на друга, рассмотреть в чужом отношение искренние намерения. В тех людях помимо нас с мамой. Я постоянно повторял это и убеждал себя в этом. Так было легче. Это придавало уверенности. Но в том был и эгоизм, частично я заставлял его идти против себя же самого. Но это было во благо. Он не узнает? Нет, я же не делаю ничего плохого, думал я тогда, снова и снова. И до сих пор думаю, что то было хорошим решением. Правда же?Мама же в свою очередь на одном из своих сеансов попросила Коки попробовать подружится с тем парнем из парка. Словно и правда… Судьба? Она, сама того не осознавая, помогала нам всем. Коки попробовал, и если раньше Томо отказал бы, или просто проигнорировал, то сейчас, сам наверно не понимая, пошёл на общение, на попытку узнать, принять. Они подружились, это была, конечно, странная дружба. Общительный Коки и молчаливый Томо. Хотя мой друг всё равно еще недостаточно признавал его. Тем не менее они находили общий язык, и котята способствовали сближению. То, что произошло дальше стало полной неожиданностью. Все это, дальше, я узнавал уже из сеансов Томохисы с мамой, ну и со мной частично.Обычный, ничем не примечательной день, однажды, окончился для Коки и Томо новым знакомством. Томохиса рассказал это маме через все тот же гипноз, но с желанием поделиться, это было видно. Я был очень обеспокоен. Оказалось, тогда и драка была, и Каме чуть не достали. Чуть не склонили, чуть не сделали того, что тот так боялся. Томо снова напомнили о худшем, но именно тогда он признал Коки другом и обрел новое знакомство. Мы с ним оставались бесспорно самыми близкими, но теперь были и они, и я был рад. Они не мешали. Ничего не портили. Ведь они были отчасти всего лишь декорацией? Что? Нет. Они тоже были его друзьями. Просто не такими как я. Естественными? Мне было немного страшно, что однажды он узнает, и тогда… Я не знаю, что. Он же поймет, что я сделал это ради него? Что спрятал тот "сейф" в нем не спроста, а с искренними намерениями помощь. Конечно поймет. Нет. Он не узнает, а если и узнает, какое сейчас это имеет значение. Со временем он немного отдалился, но только в смысле сеансов, посещал уже не так часто, а приходил больше просто так по привычке, или чтобы уменьшить гул тех порой срывающихся голосов в голове. Я не мог постоянно копаться в его воспоминаниях и расспрашивать, что он делал целый день. Ни прав на это не имел, ни подобной наглости. Он уже давно вырос. Если тогда ещё, это на самом деле требовалось, то с тех пор, как сеансы с мамой закончились, в них не было необходимости так тщательно копаться. Мама-то расспрашивала его так скрупулезно временами, лишь только потому, что в том состоянии он мог полезть не туда. Его могло занести не в ту сторону и тому подобное. Это было беспокойством, искренним переживанием за него. За его будущее…Я же тоже поступил правильно. Правильно. Тогда.* * *? Что ты чувствуешь к нему? Чего хочешь? ? спокойным тоном спросил я у него. ? Я хочу его… ? тихо выдохнул он. – Хочу, несмотря ни на что. С тех самых пор… Мне так жаль, что все случилось именно так, но я не могу отрицать свои желания. Это невыносимое влечение, ? немного помедлив добавляет он.Как он может говорить такое? Как? Он сломал ему жизнь. Поселил в его голове тех безумцев. И теперь вместо сплошного раскаяния. Хочу? Это выводило из себя. Пусть вида я и не подавал. Он был в трансе и временами закусывал губу. А я старался мыслить профессионально, отодвинув личное. Вот только оно не отодвигалось. Перед глазами плакал Томо. Резал руки Томо. Лежал в том грязном полупомещении Томо, и все из-за Ре и его дружков. Да как он может? Весь этот опыт, весь профессионализм разбивался в маленькие осколки в тот момент. В голове трещала обида за друга. Злость. Желание наказать и… Ревность? На поверхности видимого я был не проницателен. Затем он говорил о кошмарах. Он много о них рассказывал. Рассказывал в подробностях. Они и правду были пугающие. Но все равно недостаточно поучительные. Этого мало. Думаю, Томо со мной бы сейчас согласился. Нет, он бы уже действовал. Впрочем, он и действует, я знаю. Так что…Не знаю, что больше всего тогда руководило мной. Огородить любимого человека или не признаваемый и самому себе сплошной эгоизм и ревность, что стала причиной этой цепочки. Все слова, что Ре запомнил из своих кошмаров, а помнил он их хорошо, я записывал, запоминал. Не для записи в его деле, а для другого. Эта идея пришла ко мне быстро. Оперативно. Она должна была стать поучительной. Но придется снова открыть тот спрятанный "сейф" внутри друга и вложить туда новый документ. Я не прав? Прав. Это правильно. Томо мстит, а так он сделает Ре еще больнее, ну или страшнее. Отчасти я понимал Ре, как психиатр я помогал утихомирить кошмары. Хотя получалось, на их месте с помощью меня же и создавались новые. Он напоминал кусочек потерявшегося пазла, что не знает часть какой картины является. Где он ? та самая недостающая деталь? Он не мог найти себя. И я понимал это. Но на фоне этого понимания, я снова слышал от него о желании и больше не сомневался.Томо как всегда приходил в конце моего рабочего дня. Иногда так только заскакивал, ну понятно в последнее время чем он был занят. Но лучше было не думать об этом, не лезть во все подробности, куда уж больше, если бы что, он рассказал, я увидел бы желание открыться в его стеклах. А так он просто продолжал играть. И быть чем-то настоящим со мной. Замкнутый круг? Те слова… Слова, что я записал с рассказов Ре. Я нашел им наилучшее применение. Да, я открыл тот "сейф" в голове Томо повторно и вложил их туда. Вложил в устрашающей форме. И сам того не ведая. Ну или не желая принимать. Убеждая. Постоянно убеждая себя, что поступаю правильно. Слова могут быть гвоздем, а их источник молотком. Тот, кто принимает этот гвоздь является стеной. Только живой. И в таком обороте эффект очевиден. Томо сам того не осознавая вбивал те гвозди, заложенные мной, для Ре. Из его же кошмаров. Это страшно. Я знаю. Я видел это. Когда уже не можешь провести параллель между иллюзией и реальностью. Между галлюцинацией и явью. Мир начинает состоять из осколков. В нашем случае все тех же пазлов. Пазлы разбросаны. Картинки потеряны. Собирай наугад. Собирай из себя же самого цельную картину. Может получится? Вряд ли. Только еще больше запутаешься и сломаешься. Если есть еще чему ломаться. В какой-то мере, кажется, я сам сходил с ума.- Эй, где ты? Ты слышишь эти голоса? Ты сам этот голос?Между любовью и психозом тонкая грань?Я отрицал месть. Затем сам принял в ней участие. Какая ирония. Вдохновил. Отрицал. Стал тайным сценаристом. Вечное человеческое противостояние против себя же самого. Так и бегаем с одного края весов к другому, перевешивая то одно, то другое. Люди странные существа. Как бы умен и рассудителен ты не был, когда в игру вступают чувства, все меняется и переворачивает привычный и правильный уклад мыслей. Перерабатывая их в самую разную форму, а порой и извращая под ликом блага. Так же и со мной. Жаль осознал я это только сейчас. Когда он сказал это "я верил тебе" в живую. Как в том кошмаре, но теперь не проснуться. Это правда. Реальность. И теперь это звучало как удар по сердцу. Удар чем-то таким, отчего очень больно, и этот удар я нанес себе сам. Но осознал всю суть боли только после его слов. Чью боль? Его или себя? Хватаясь за голову уже час, может больше, сижу на диване и думаю, анализирую все эти вопросы и результат того, что сотворил. Результат того, кого люблю и сам плюс ко всему же покалечил. Благо. Благо. Ложь. Мой эгоизм. Моя ревность. Как он понял это? Когда и почему тот "сейф" открылся? Как он его отыскал? Голоса. Они предали меня? Его личные преследователи и, как оказалось, осведомители. Жаль их можно было только заглушить, не получалось убрать. Дело психики. Не поддающейся восстановлению поломки. Годы лечения, а у него месть на уме. Конечно, как от них в таком случае избавиться. Только заглушать, как можешь. А теперь что? Наверно, в следствии удара головой в недавней, перепугавшей меня до смерти, перепалке, он и приоткрылся. Вот только насколько? Настежь или все же лишь на половину? Надо будет еще разузнать, прежде чем во всем покаяться перед ним, без утаивания. Простит ли? И снова Рё. Там снова был он. Теперь и он все знает. Не все, конечно, наверно, не весть чего там себе накрутил. Надо будет и с ним еще серьезно переговорить. В итоге в желании помочь, я только всем навредил. Ре платил за грехи, тогда я мог видеть ужас в его глазах особенно ярко. Как я мог подмешать в его доверие яд? Я же профессионал своего дела. Да уж. Профессионал по разрушению внутренних стен. И это вместо ремонта старых дыр. Разрушение. Тихое и незаметное. Но точное. Что я натворил?Телефон зазвонил, когда на улице была уже кромешная тьма. Похожая тьма была и в кабинете. Свет я так и не включил. Я, даже не посмотрев толком на дисплей, нажал на зеленную кнопку.? Да? ? кто это говорит? Все тот же профессионал? Или предатель?? Тома… ? не решительно начал звонящий. ? Нам нужно поговорить, ? это был голос Рё. Прямо как по заказу. Как говорится ? вовремя.? Хорошо. Тогда зай… ? договорить он мне не дал.? Нет, я не зайду к тебе. Это наша последняя встреча и хотелось бы, чтобы она прошла где-то в другом, не на твоем рабочем месте. Мне ещё нужно тебе кое-что передать, ? говорит и он и отчего-то грустно вздыхает, как будто как раз разглядывая что-то важное с чем вскоре придется расстаться. Или это простая усталость? Я теряю уверенность.? Ладно, согласен. Тогда, если еще не определился, скинешь мне место и время попозже. Я обязательно буду, ? повседневным тоном отвечаю и чувствую, как боль втыкает иголочки в голову. И она не просто болит, она ноет от боли.? Да. До встречи, ? пусто кидает он напоследок и бросает трубку. Гудки кажутся громче крика. Чьего крика только вот непонятно? Кого из нас троих?"Мы верили тебе".Не тот же голос во множестве. Не тот, что из кошмаров. Как странно, теперь оно звучит в двойном созвучии дуэта, которого я ни в коем случае не хотел допустить.