When I watch the world burn all I think about is you - часть третья (1/1)

В первых числах декабря Седжин привозит из городского дома в поместье охапку писем. Сокджин перебирает их по дороге к кабинету – приглашение на губернаторский бал, документы, документы, конверты от старых друзей из Европы, отчёт управляющего издательского дома… на нём Сокджин останавливается, вскрывает послание, не доходя до кабинета. К управляющему у него уже давно вопросы, а последние месяцы высушили в фон Киме оставшиеся капли какого бы то ни было сострадания или снисхождения.- Если этот пройдоха опять… - он опускается в кресло за столом, внимательно вчитываясь в строчки, мысленно складывая цифры, хмурится, качает головой. Надо бы увольнять, да искать кого-то более толкового. Он откладывает отчёт в сторону, чтобы вернуться к нему позже, желательно – после ужина, портить себе настроение настолько в начале дня не хочется совершенно.Фон Ким сортирует письма на срочные и несрочные, находит несколько сюрпризов, например – неожиданный конверт из Франции – от своего старого приятеля Кена Лиграна, которого правильнее бы было назвать спутником юности, коего теперь черти носят неведомо где, и коему никогда не написать в ответ, и вести от ко-е-го приходят раз в тысячелетие. Фон Кима съедает любопытство, но он дисциплинированно откладывает конверт в несрочную стопку.Вторым сюрпризом становится короткая записка от Ланского-Рогатых – вот уж чего фон Ким точно не ждал. Ничего серьёзного, светская болтовня, надежда как-нибудь доехать и разыграть партию в преферанс, но слишком много информации о Минском: и какой тот прекрасный человек, и как серьёзен во всём, что делает. Сокджин невольно морщится – видимо, следует ожидать предложения руки и сердца Чимину. Мда. Ну, можно понять, поручику уже тридцать шесть или что-то около того, и молодеть он не изволит.В конце же стопки Сокджина ждёт неожиданный удар – объемный конверт, листа на четыре, не меньше, скромно подписанный ?Тэхён Кимский?. Это первый раз, когда Сокджин видит, чтобы Тэхён писал кому-то, но ?Кимский? в подписи пугает Сокджина гораздо больше. У него начинает даже поднывать в висках. Разбираться с этим посланием сейчас рука не поднимается. Сокджину неспокойно. И это ещё очень мягко выражаясь. Он медленно выдыхает и заталкивает письмо под стопку несрочного.Из кабинета теперь хочется сбежать, но Сокджин напоминает себе, что он фон Ким, и трусость – это не к нему. В общем – берёт себя в руки и возвращается к отчёту управляющего издательского дома. Вряд ли теперь тому удастся испортить Сокджину настроение. Ланской-Рогатых справился, Тэхён заполировал.За разбором документов время пролетает незаметно, Сокджин даже не отслеживает, как за окнами темнеет и Сегомка зажигает свечи в его кабинете – отвечает на ?Сокджин Юрьевич, можно?? чисто механически. Копание в цифрах и вежливых ответах вводит его в благостно-умиротворенное состояние.- Сокджин Юрьевич, ужин подавать? – Седжин заглядывает в его кабинет с весьма озабоченным выражением лица, - а то вы же обед пропустили, а уже к девяти время идёт.Ох, надо же.- Да, конечно, спасибо, - Сокджин откладывает перо в сторону, встаёт. Кабинет покидает и вовсе забывает о письмах-сюрпризах. Даже о весточке от хорошего друга Минского, Ланского, будь он не ладен, Рогатых.Этой ночью ему снится юность. Красивая пышная юность в огнях, блеске драгоценностей, балах, парках, фонтанах, дворцах. Ему и Лиграну по шестнадцать, Николетт всего четырнадцать, и, казалось бы, она разумнее их обоих вместе взятых – но именно она крадёт из королевского сада розу, и именно фон Киму приходится улепётывать с ней вместе от стражника по узким парижским улочкам. Он несётся вперёд, тащит её за собой за руку. Николетт совсем маленькая, едва успевает, почти задыхается от бега, но вот они выскакивают на большую улицу, и здесь внезапно останавливается карета, распахивается дверь, и симпатичный незнакомец улыбается лучезарно:- Кажется, вам нужна помощь?Так они с Лиграном и знакомятся на самом деле.Не потому – что Кен сын французского дипломата, а фон Ким – одна из самых влиятельных фамилий Германии, как потом шепчутся в кулуарах. А потому – что кузине фон Кима, юной баронессе Николетт приглянулась роза в королевском саду.Забавно.Фон Киму снится именно этот эпизод – петляние по узким улицам, карета, улыбающийся шестнадцатилетний Лигран. Конечно, выглядит всё иначе, чем было – Кен старше, карета позолоченная, хотя никогда такого в реальности не было, улицы почему-то частично Петербургские. Но это сон, и Сокджин даже не замечает.А в следующее мгновение – бал, Кен уводит Николетт танцевать, бросая фон Киму весёлое:- Не скучай! – и она такая хорошенькая, наверняка – немного в Кена влюбленная. В него ведь сложно не влюбиться на самом деле. Сокджин бы тоже мог, наверное, даже был. Ну хотя бы – чуть-чуть.Когда они возвращаются, Николетт тянет его за рукав, прикрываясь веером шепчет:- На тебя кое-кто смотрит. Уже давно смотрит. Там, у занавески, рядом с портретом некрасивой дамы в белом. Хочешь – узнаю, кто такой?Сокджин сталкивается взглядом невольно с этим кем-то – нескладный долговязый подросток. И взгляд такой… пораженный, восхищенный – застигнут врасплох, смертельно ранен на месте. Хорошенький, забавный.- Ну, узнай, если тебе интересно, - Сокджин пожимает плечами.Это их первая встреча с Намджуном Кимским. Тот, вместе с отцом – весьма успешным русским дельцом американского происхождения - путешествует по Европе в поисках новых источников дохода.И сон снова даёт сбой. Но не в какой-нибудь мелочи, вроде украшений на шее Николетт или танце, в котором они кружатся с Лиграном.Сокджин лишь моргает, но вот – Николетт снова тянет его за рукав:- На тебя кое-кто смотрит. Уже давно смотрит. Там, у занавески, рядом с портретом некрасивой дамы в белом. Хочешь – узнаю, кто такой?Сокджин чуть хмурится. Дежавю? Какое странное. Переводит взгляд на человека у портрета… лохматые чёрные кудри, не менее чёрный упрямый взгляд. Подростковая нескладность заметна лишь едва – юноша красив невыразимо.- Тэхён? – Сокджин просыпается с этим именем на губах.Так себе пробуждение. Он остается в постели непростительно долго, сидит, полулежит, растерянно уставившись на серое утро за окном. Внутри, где-то в районе сердца, пугающе морозно.Следующая неделя уходит на схождение с ума. Первые три дня Сокджин так и не касается бумаг из стопки ?несрочно?, потом вспоминает, что ответить на несколько приглашений хотя бы отказом будет как минимум вежливо, а отношения с людьми необходимо сохранять. На четвёртый день Седжин отправляет в город кого-то из более молодых слуг, отдать письма, передать что-то из мелочей детям. Сокджина немного грызёт совесть (и опасения, чего уж греха таить), что Тэхён будет страшно разочарован, не получив ответа на свой трёхтомник.Но нечего мальчишку баловать. Уже добаловались.Так что письмо Лиграна Сокджин вскрывает первым. Кен наверняка написал пять тысяч глупостей и жить от этого станет хоть как-то легче. Кен пишет ?представь себе, на старости лет я, наконец?, - Сокджин закатывает глаза - на старости, ему даже сорока ещё нет, - ?встретил человека, с которым хочу провести остаток жизни. Более того… если не сидишь - сядь, пожалуйста, не хотелось бы, чтобы ты по моей вине сломал себе что-нибудь, падая. Так вот – более того, я хочу от него детей?, - Сокджин присвистывает, ну надо же, - ?вот только ни первое, ни второе... нет, ну второе ещё реализуемо, а вот с первым проблемы. Ты знаешь какую жизнь я веду, можешь представить – с кем я связался. И всё-таки ради даже года с ним и жизни было бы отдать не жаль?.Письмо Лиграна не поднимает Сокджину настроения совершенно. Жить легче не становится.На удивление в конце письма Кен оставляет ему адрес, на который можно отправить ответ, и Сокджин тратит почти час на то, чтобы придумать, что написать, но всё что и выжимает из себя – звучит слишком глупо. ?Моего мужа больше нет, сын и пасынок поступили на обучение в лучшее учебное заведение города, душой я бешено устал?. Так себе письмо.Терять нечего и Сокджин подтягивает к себе послание Тэхёна. Тэхёна, господи прости, Кимского.?В этом городе слишком ветрено?, - пишет Тэхён, - ?по ночам в трубах камина словно стая голодных волков воет – я и не замечал раньше. Спится плохо?.?Поручик Минский теперь частый гость в нашем доме?, - Сокджин морщится – ну какая же сволочь этот Минский, - ?ухаживает за Чимином очень красиво, но Чимину так откровенно не интересно, что его даже жаль. Чонский тоже часто приходит. Когда они собираются все вместе – это картина достойная кисти художника. Чонский смотрит на Минского сычом, Минский играет на пианино, делая вид, что не замечает, но нет-нет, да и отпустит обидную шпильку, и Чонский бесится. А Чимин просто наслаждается этим театром абсурда. Голова от них раскалывается?.?Учёба словно стала легче, представьте себе, у нас есть музыкальный класс. Чимин говорит, что я провожу там слишком много времени. Говорит, что учитель музыки может вообразить, будто я делаю это ради него. Пусть воображает, наверное? Мне, признаться – совершенно всё равно?.Сокджин вдруг находит себя удивительно умиротворенным и внезапно как-то пугающе успокоившимся. Письмо Тэхёна словно обнимает его, погружая во что-то такое поразительно нормальное, спокойное, правильное.Надо же, он делал ставку на Лиграна, а успокаивает его Тэхён. Чувство благодарности теплом разливается по его грудной клетке, Сокджин улыбается мягко. Почерк у Тэхёна смешной, нарочито закрасивленный – старался, очень. Наверное, переписывал. Возможно, даже не один и не два раза. От этого внимания, этой заботы хорошо и плохо одновременно. Фон Ким словно даёт слабину в своём твёрдом решении избавиться от пасынка, сослав его в замужество.Он встряхивает головой, заставляя себя снова сосредоточиться на строках.И, конечно же, Тэхён портит всё.?Без вас плохо. Я знал, что одиночество начнёт медленно сжирать меня изнутри, как только вы покинете дом, но даже и не представлял, что оно возьмётся за дело с таким энтузиазмом. Без вас больно, без вас так тоскливо, что хоть волком вой в унисон с ветром в трубах. Я каждый день бью себя по рукам, чтобы не сесть на лошадь и не рвануть в поместье. Даже и не знаю, что меня всё ещё останавливает. Может быть, ваше требование, чтобы я стал достойным вас Кимским??О, нет-нет-нет, только не это. Только не вот эта вот вольная интерпретация того, каким именно Кимским Сокджин хотел бы, чтобы Тэхён стал.- Тэхён Сергеевич, ну что же ты делаешь, - бормочет Сокджин. Умиротворение исчезает как и не было – на Сокджина словно опрокидывают ушат ледяной воды. Разбираться с этими, совсем ему не нужными чувствами, с этой пугающе красивой любовью Сокджину не хочется совершенно.И так его неделя сумасшествия только и набирает обороты.Лигран, сон, письмо Тэхёна – всё это срабатывает катализаторами, и химическая реакция лишь сильнее с каждым часом. У Сокджина появляется навязчивая идея, две, если быть более точным, но одна лишь следствие другой.У них должно быть потрясающее рождество. У них должен быть потрясающий рождественский вечер. И на этот чёртов вечер стоит позвать всех окрестных помещиков и, скорее всего, кого-то из города. Всех, у кого есть дети на выданье, всех, кто сам является выгодной партией. Фон Ким должен посмотреть на них всех, должен пустить слух о том, что его сыновья нуждаются в браке, должен, в конце концов, выбрать Тэхёну невесту. Или жениха. И пользуясь тем, что провел в высшем свете чёртову прорву лет, всеми правдами и неправдами, интригами и коварством, переключить Тэхёна на кого-то другого. Моложе, перспективнее, не видящего сны о мёртвом муже.- Сегомка! Запрягай сани, у нас куча дел. Поедем знакомиться с соседями.