Субин фон Ким - часть пятая (конец) (1/1)
Сокджин привыкает к присутствию Тэхёна слишком быстро и пугающе сильно. Словно так было всегда и по другому он не обучен. Сокджин сидит в кабинете, перебирает бумаги, пишет письма. Тэхён тут же - читает, небрежно развалившись на кушетке, делает наброски в альбоме, уютно устроившись в кресле, подпирает подоконник, разглядывая улицу под окнами и поглядывая на Сокджина искоса.- Богом Медведович сказал, что вы, Тэхён Сергеевич, лучший отец, - как бы между делом замечает Сокджин, доставая чистый лист бумаги.Тэхён хмыкает, отрываясь от созерцания улицы:- Вы заметили, Сокджин Юрьевич, что всегда переходите со мной на вы, когда собираетесь сказать какую-нибудь неискреннюю дрянь?Глаза у него смешливые, вовсе не злые, огромными горящими буквами: "мне плевать, словами меня давно не задеть", Сокджин едва не сдается, не начав.- Тэхён, - зовёт он мягко, тот хмурится, - у тебя есть обязательства, семья и дети.- Четверо, - парирует Тэхён.- Если бы ты проводил с ним время, это было бы аргументом, - Сокджин вздыхает, поднимаясь из-за стола, подходит к Тэхёну, встает рядом, - безусловно, я пожалею о том, что сейчас скажу, но спишем на старость и сентиментальность, - он вхдыхает снова, - мне более, чем приятна твоя компания.Тэхён щурится недоверчиво:- Но?- Но твой младший сын практикует вашу чёртову магию, и меня не прельщает сдохнуть прежде срока просто потому, что я перешел дорогу мальчишке с дурной наследственностью.Тэхён так растерянно хлопает глазами, словно снова четырнадцатилетний мальчишка, впервые столкнувшийся с этикетом, потом издает неуверенный смешок, один, другой и заливается совершенно искренним хохотом, отступает на несколько шагов, спотыкается, едва не падает, но всё-таки бухается на кушетку, утирает выступившме слёзы, смотрит снизу вверх:- Я люблю вас. И это значит, что вам не грозит ни одна магия в мире.Сокджин морщится:- Ну вот, теперь я выгляжу малодушным.Тэхён качает головой отрицательно, молчит, улыбается.Сокджину на мгновение хочется заказать этому чёртовому неудачному увлечению Субина его портрет.- Красиво, - выносит вердикт Чимин, - мальчик, похоже, талантливый. И где вы только солнце нашли? - он разглядывает мягко улыбающееся лицо Субина на портрете. Портрет тонет в нежных красках и солнечных лучах.- Как... искренне, - Юнги Владимирович смущенно откашливается, Чимин косит на него, ухмыляется, говорит, как бы в воздух:- Громче всех прошений руки и сердца, - Хёнджин, мрачно топчущийся здесь же, дергается, а Субину становится тошно настолько, что он выдает вслух прежде, чем успевает подумать:- Ах, если бы, - тоска в голосе пугает его самого.- Господи. И ты туда же? - у Чимина лицо совершенно страдальческое, - влюбился? Замуж позвал?- Почти, - Субин тушуется.- У тебя перед глазами такой шикарный пример, а ты?- А я ему Бетховена играл, - устало отвечает Субин, с кресла поднимается.- Как-то это не по-кимски. И не по фон Кимски, - Чимин складывает руки на груди, - я понимаю Хёнджин пошел в отца, у него молчаливая осада, - Минские младший и старший синхронно морщатся как от зубной боли, - но ты-то в кого такой спокойный?- Я хочу домой, - говорит Феликс насупленно, - мне здесь всё наскучило.- Скоро поедем, - обещает Субин, - или поплывём. Даже скорее всего поплывём, лёд сошел и кораблём быстрее.- Энтузиазма у тебя как у висельника, - Феликс смотрит на него обеспокоенно.- Не хочу домой, - Субин улыбается беспечно, руками разводит, - но что я могу, когда двое против одного, - смеется невесело.- Но... ты можешь остаться, - осторожно предлагает Феликс. Субин застывает над книгой с растерянным лицом:- Я могу?Чимин приходит к нему вечером спустя дней пять после последней встречи с Ёнджуном, один, стучится, заглядывает в комнату:- Не спишь?Субин мотает головой, он как раз только начал переодеваться ко сну. Чимин проскальзывает в комнату, опускается в кресло, наблюдает несколько секунд за перемещениями Субина, спрашивает:- С отцом советовался?- Нет.Чимин кивает:- Я опять не в своё дело лезу, конечно, но ты не хочешь настойчивость попроявлять? То, что художничек по тебе пропал, было очевидно ещё до взгляда на портрет.Субин хмурится, вздыхает:- Если он отказался, то у него были причины.Лицо Чимина скучнеет:- Безусловно. Например, что он идиот. Или, что между вами социальная пропасть, а он очень гордый, то есть, опять-таки - идиот. Будь твой отец таким же вежливым - тебя бы не было.Субину хочется рассмеяться, спросить горько: а что, разве хорошо, что я есть? Но Чимин смотрит на него с такой невозмутимостью, что язык не поворачивается.- Ты пойми, - мягко настаивает Чимин, - ты везунчик, тебе никто не запретит. Твоё право быть с кем хочешь выторговано ни одним годом крови и слёз. Ты бы не пускал его псу под хвост.Хёнджин ловит Феликса в библиотеке, в буквальном смысле ловит - застает врасплох, дверь за собой прикрывает, опирается на неё спиной, смотрит хмуро, спрашивает:- Избегаешь меня?Феликсу хочется позорно пискнуть, что он плохо понимать по-русски, а после этого сбежать куда-нибудь где люди. Желательно - фон Ким. Но Хёнджин смотрит очень решительно:- Я не сдамся. Я... - он сбивается, и его щеки начинает заливать румянец, - я люблю тебя. И хочу всегда быть с тобой. Я... прости, что это всё было так внезапно! - он порывисто отступает от двери, делает несколько шагов к Феликсу, снова застывает, - я не хотел тебя пугать. Но меня страшит мысль о том, что вы уедете и я никогда не увижу тебя снова.Хёнджин опускается перед Феликсом на одно колено, берет его за руку - Феликсу, по правде, безумно неловко.- Даже если видишь меня лишь другом, прошу - не отталкивай меня.Это немного, совсем чуть-чуть нечестно. Феликс морщит нос смущенно, трет щеку свободной рукой, хмурится, одергивая себя "где твои манеры?!".- Я не готов выходить замуж, - хрипло отвечает он, - если ты готов дать мне время... много времени. Возможно, больше пяти лет, то я... я мог бы... нет, это ужасно неправильно заставлять тебя надеяться и ждать так долго. А что если я не смогу полюбить тебя в ответ? - Феликс смущается окончательно, - давай останемся хорошими друзьями.Хёнджин улыбается, сжимает его руку:- Я не сдамся. Но начать с дружбы согласен.Сокджин Юрьевич отсутствует во время ужина и не приезжает даже к полуночи. Тэхён Сергеевич тигром в клетке меряет холл шагами, не смотря на строгое:- Ты бы шёл спать, а? Детей не нервируй, - Чимина.Субин тоже не спит. Сидит на ступенях лестницы на второй этаж, следит как секундная стрелка часов рисует круги. Страх стискивает его, сжимает виски.- С ним всё в порядке, - Феликс осторожно присаживается на ступеньку рядом, сжимает плечо мягко, - он же ехал в гости, задержался. Если бы что-то произошло, к нам бы уже кого-нибудь прислали.Субин кивает отрывисто, обнимает колени. Отец останавливается у подножия лестницы, смотрит снизу вверх:- Идите спать.Субин не двигается, даже толком не ищет слов отказа. Феликс смотрит на него искоса, тоже остается сидеть. Тэхён Сергеевич усмехается, качает головой и возвращается к своим тигриным метаниям.Цокот копыт раздается ближе к половине второго ночи, шум, голоса за дверью, Субин подскакивает, словно взведеную пружину отпустили, Тэхён Сергеевич бросается к двери...- Так и знал, - голос фон Кима звучит весело, - беспокойные вы души. Проходи, - это он говорит кому-то сзади....у Ёнджуна в руках два альбома, порванная на плече рубашка, взгляд растерянный, в целом вид потрепанный. Субин сбегает к нему по ступенькам, хватает за лицо ладонями, в глаза заглядывает:- Всё... всё хорошо?- Скорее да, чем нет, - фон Ким отвечает вместо него, и Субин невольно отдергивает руки от чужого лица, - потрепали твоего художника немного, а в опасное ни во что вляпаться не успел. Я как нельзя кстати поднял старые связи, спасибо, чтобы потом боком не вышло, если его друзья всё-таки решатся на свои свершения.- Сколько вы им заплатили? - голос у Ёнджуна хриплый, потеряный.- Не ваша забота, юноша. И вы мне ничего не должны. Субин, проводи его в гостевую комнату. Ту, что рядом с твоей.- Я думал с вами что-то случилось, - Тэхёну хочется сдаться, перестать держать марку, упасть перед ним на колени, обнять и попросить быть рядом вечно, даже если это будет означать возвращение к Кимскому. Что угодно, только не исчезай.- Ты же говорил, что мне не грозит ни одна магия в мире, - фон Ким усмехается, стягивая с шеи шарф.- Кроме магии всякое может случиться, - голос Тэхёна идёт трещиной.- Не со мной, Тэха, - Сокджин ерошит его волосы как двадцать пять лет назад, словно Тэхён всё тот же непутевый цыганский мальчишка, - я же, всё-таки, фон Ким.Особняк фон Кима в Петербурге пустеет ближе к концу мая. Чимин Сергеевич всё-таки возвращается в Литтлмочиевский уезд вместе с сыном и мужем, впрочем, пообещав нагрянуть в Европу по осени:- Так что до скорой встречи, папенька. И не вздумайте больше так сильно болеть.Хёнджина грозится привезти с собой, и сам Хёнджин долго и тихо прощается с Феликсом в стороне.- Писать угрожал? - весело спрашивает Сокджин Феликса потом, и тот кивает нехотя, но раздраженным не выглядит. Есть у внука шанс.Тэхён Сергеевич уезжает на рассвете за два дня до отхода корабля из порта, не прощаясь, но оставив огромное письмо для Субина и краткую записку, даже не опечатанную, для Сокджина Юрьевича.Сына в письме он зовёт в гости следующим летом - познакомиться с братьями и сестрой, обещает часто писать и выражает надежду познакомиться ближе.Свою записку фон Ким решает прочесть уже в море.Намджун Алексеевич, по долгу службы отсутствоваший почти всю весну, мягко сжимает руку фон Кима в своей:- Не останешься?- Не останусь.Не спорит, улыбается мягко, целует бережно в лоб:- Береги себя.- И ты тоже.У Ёнджуна из пожитков кроме тех двух альбомов, за которыми он так рвался в свою квартиру, и нет ничего. Когда его там встретили и по полу повозили, Сокджин даже глаза закатил, неужто того стоило. А потом Ёнджун ему содержание показал. На самом деле где-то в этом месте у фон Кима и пропали легкие сомнения в правильности собственных действий, он только хмыкнул, сказал, не спросил:- Любишь его, значит.- Не думал, что так могу, - признался ему Ёнджун.- Под счастливой звездой ты родился, Ёнджун Борисович. Любишь, любим, можешь быть вместе.- Могу?- Можешь, - Сокджин вздохнул тогда, - этот безумный мальчишка ради тебя хотел остаться в России. Плохо бы кончилось, останься ты при мадам с её тёмными делишками.- Пришлось вмешаться? - дерзкий всё-таки этот Ёнджун ужасно, но Сокджин давно себе простил слабость к таким.- Пришлось. Не подведи, сделай милость.- Я постараюсь.И вот, Ёнджун и старается. Они стоят с Субином на палубе рядом, и Субин держит его за руку, улыбается так, как никогда в жизни не улыбался. И Ёнджун смотрит на него так, что видно - плевать он хотел на просьбу стараться от фон Кима, и всё это своё, от души, настоящее. Красивая юная любовь, дай Бог - навсегда.Фон Киму вдруг спокойно так, как не было уже очень давно, возможно, лет двадцать, он уходит на нос корабля, оставляя молодежь махать отдаляющемуся берегу. Ветер в лицо ласковый, тёплый, солнце - тоже.Он опускает руку в карман, нащупывает сложеный листок бумаги. Пора."Спасибо".- Спасибо и тебе.