Имя твое — поцелуй в снег. (1/1)
В легком щелканье ночных копытГромкое имя твое гремит.И назовет его нам в високЗвонко щелкающий курок. М. ЦветаеваЕё все называют Женечкой, так нелепо - с этим её невозможным ростом, слишком длинными руками-ногами, низким голосом. Женечка. Какая, право, дурная шутка.- Просто она... - Чинхванна ведет рукой по воздуху, изящным лёгким жестом, который её сестре - Ханбина знает - совершенно недоступен, - такая наивная. Глупенькая ещё, совсем девочка.Совсем девочка в свои тринадцать выше неё на голову.- Аня, ну что ты такое говоришь, - Ханбина морщится, - ну хорошо, это в тебе старшая сестра говорит. Но подумай сама... ну для кавалеров, какая она Женечка? Евгения уж хотя бы, не так смешно.Чинхванна смотрит на неё, головой качает, усмехается мягко:- Я тебе обещаю, ты поймешь.Ханбина понимает.Понимает раньше, чем хотелось бы. Лучшеб вообще так и не понять. Только для неё Евгения Кужунёва так Женечкой и не становится.Женей. Двумя слогами, на мягком выдохе, щекочущем кончик языка:- Же-ня.Женя улыбается ей, просто, открыто, глаза сияющие. Хорошенькая. Не смотря на грубые черты лица, низкий голос и невозможный рост. Хорошенькая безумно. Смеющаяся глупо, неуклюжая, гадкий утёнок, которому до лебедя ещё расти и расти, но вряд ли получится. У Ханбины так сердце сжимается.Же-ня. Она шепчет это имя сама себе в полуночной темноте спальни, сердце в груди бухает набатом, а на лице улыбка такая глупая, широкая. Женя сегодня схватила её за руки и кружила по комнате от волнения, громко и восторженно раcсказывая что вот-вот дебютный бал, и маменька подготовила платье, и оно такое простое, ну вот как у всех в первый раз, но такое очаровательное, такое...Же-еня, милая Женя, это ты очаровательная, - хотелось ей сказать, но получалось только улыбаться широко, смеяться громко:- Ты такой щенок, Женька.- Бина, ах, Бина! Ну неужели ты не понимаешь!Нежная, наивная, глупенькая ещё, совсем девочка… Же-ня. Ханбина обняла её, призналась:- Я верю, ты будешь на этом балу самой красивой дебютанткой.На первом балу дебютантку Евгению Кужуневу не приглашает ни один кавалер. В итоге, под самый конец вечера, на вальс её ведет отец. У Ханбины рвётся что-то в груди от неправильности происходящео. Неужели они не видят насколько этот гадкий утёнок светлый, какая она на самом деле нежная, какая она сияющая, лёгкая, кра-си-ва-я. И вспоминает, как и сама не видела, не понимала и не верила.Чинхванна после двух первых танцев отказывает одному кавалеру за другим, ссылаясь на недомогание, но Ханбина видит ходящие по скулам желваки и стискивающие маленький изящный веер пальцы. Едва не ломающие этот веер пальцы. Чинхванна чертовски зла.Когда отец возвращается с ней с танцпола, у Жени дрожат губы, а в глазах стоят слёзы. Его тут же отвлекает кто-то из взрослых в светскую беседу, а Женя падает на стул рядом с Чинхваной, руки безвольно на коленях, голову опускает. Ну всё.Это конец.У Ханбины сердце сжимается.- Не смей, - жестко велит Чинхванна, - не вздумай плакать. Мне напомнить тебе кто ты? – она поднимает лицо Жени за подбородок веером, смотрит очень мрачно, - Ты Евгения Кужунёва, веди себя как подобает.Женя ресницами вхлопает, украдкой ведет пальцами по глазам, кивает поспешно, выпускает робкое ?да? на выдохе. И Ханбина не терпит больше, обнимает её, прижимает головой к груди:- Не расстраивайся, такие право пустяки, они слепые все, - шепчет.- Бина, ты её унижаешь, - одергивает Чинхванна, - прекрати. На нас смотрят.Кавалеру, приглашающему её на последний танец Чинхванна не отказывает. Плывёт гордо, словно каждым своим шагом пример показать хочет, как подобает вести себя графине Кужунёвой.Женя смотрит на неё во все глаза, подол платья стискивает беспомощно.- Женька… - выдыхает Ханбина.- Я в порядке, - отвечает та не глядя, улыбается через силу, - я же Евгения Кужунёва.Ханбине хочется подарить ей все цветы мира. Ханбине хочется посвятить ей миллион стихов. Ханбине хочется сжимать её руки в своих ладонях, целовать костяшки пальцев, обнимать нежно и трепетно, гладить по волосам, прижиматься щекой к щеке, целовать в губы, долго и бережно.Но её первый поцелуй случается с корнетом Ланским, лихим гулякой, кружащим девушкам головы одной за другой. Он целует её в белой оранжерее дома Чонских, и Ханбина сама не может объяснить - как же это так получается, ведь ей он совершенно точно не кружил голову.- Я думал, вы просто холодны и строги, но, кажется, ваше сердце занято другим, - мягко говорит он ей после этого поцелуя.- Простите.Ланской смеется и качает головой:- Право, не стоит, - он сжимает её руку чуть сильнее, - я желаю вам удачи. И любви, конечно, как следствия, моя милая Ханбина, - он снова смеется, - вы прелесть и определенно её заслуживаете.Ханбина прелесть. Ханбина заслуживает любви.Евгения Кужунёва влюбляется в американского партнера отца так сильно, что плачет ночи напролёт.Он чуть ниже неё ростом.- Я дылда, отвратительная дылда, ах если бы только я не боялась – я бы отпилила себе ноги, но и это бы не помогло, кому нужна калека…- Боже, Женечка, ну что ты такое несешь, ну перестань, пожалуйста, сестра, милая моя, ну что же ты…У него совершенно идиотское имя – Боб.- Евгения Кужунёва-Джейвонд. Миссис Джейвонд. Миссис Евгения Боб Джейвонд. Боже, если бы он только посмотрел на меня… нет, лучше пусть не смотрит. Внешность ведь не главное, правда, Аня? И вот он, по мнению Ханбины, совершенно точно не прелесть и любви Жениной не заслуживает совершенно.- Я уродина. Зачем я вообще родилась.- Женя…- Женечка.- Оставьте меня, пожалуйста, мне хочется умереть. Она теряет несколько фунтов веса – не ест совсем, выглядит болезненно осунувшейся. Ханбина злится безумно на дурацкого американца. А дурацкий американец… приглашает Евгению Кужунёву на первый же танец во время бала в городской усадьбе Кужунёвых. Он не сильно старше, молодой совсем. Ему может быть двадцать два, двадцать три? Он улыбается очень обаятельно, смотрит Жене в глаза, и она тает, тает, тает бесконечно. У неё щеки залиты таким румянцем, что аж до ушей, улыбка широкая, смущенная, но такая искренняя и глаза сияют.Её ведь пригласили на танец.Её пригласил человек, о котором она так отчаянно плакала все эти дни.Женя счастлива.А вот Ханбине хочется плакать от обиды.- Ты как будто не желаешь её счастья, - упрекает она себя. И понимает страшное – да, не желает, не с этим ковбоем.Он сопровождает сестер Кужунёвых на прогулки в летний сад, на премьеру в большой театр, даже на дачу под Петербургом. Ханбина ненавидит его до дрожи в пальцах. Он почти совсем не говорит по-русски, совсем не говорит по-фрацузски, а Женя не сильна в английском. И всё-таки, к концу лета, когда они должны вернуться в Институт, Чинхванна говорит немного обеспокоено:- Кажется, сэр Боб намерен делать предложение.- Сволочь, - выдыхает Ханбина, не успев себя осадить.Чинхванна смотрит на неё растерянно:- Бина?- Она же… она ещё ребенок совсем! Ей шестнадцать только исполнилось! Как он может…- Бина, - мягко обрывает её Чинхванна, - они безумно влюблены, и он прекрасная партия. Многим ли в наше время удается выйти замуж за возлюбленного?Чинхванна убивает её без ножа.Свадьба красивая, пышная, Женя в наряде невесты такая… такая тонкая, нежная. Ханбине дышать больно. Ах, Же-ня, милая Же-ня. Если бы ты только знала. В воздухе висит тысяча и одно невысказанное признание, они душат Ханбину, застревают в лёгких не выплаканной горечью.Ах, Женя.Милая, милая Женя. Нежная девочка. Моя нежная девочка. Знает ли этот глупый Джейвонд какое ты сокровище?До отъезда за океан остается меньше недели, и Женя испуганная, но такая сияющая. Муж сжимает её руку в своей, улыбается, просит на ломанном русском:- Не бойся, Джейн, - добавляет более уверенно, - I’ll make you the happiest women in USA, no, the happiest in the whole world. I promise. Женя, глупая, совсем ещё девочка, верит. Языка английского не знает, а верит, словно понимает каждое слово. Ханбине хочется рыдать безудержно, она обнимает себя за плечи и держится из последних сил.Их провожают на корабль всей семьёй, близкие друзья тоже здесь, Ханбина с родителями в их числе. Женя бледная, но не плачет, крепко обнимает сестру на прощание:- Молись за меня, пожалуйста. И… и… маму береги.Чинхванна смеется легко, щелкает её по носу:- Глупая, могла бы и не говорить. Пиши письма обязательно. Я буду ждать. И скучать. И… Бине тоже пиши. Она столько лет терпела твои десткие…- Аня! – Женя обижается, не всерьёз, конечно, поворачивается к Ханбине, улыбается, - я буду писать. Спасибо тебе за всё. Ты моя самая близкая подруга, самая лучшая. Не знаю, как бы я выжила без тебя. Не знаю, как выживу там.- Выживешь, - Ханбина улыбается изо всех сил, переступая через собственное горло, - ты ужасно сильная, и ты – Евгения Кужунёва, помнишь?Женя кивает с серьёзным лицом, и Ханбине отчаянно хочется поцеловать её хотя бы вот так, в первый и последний раз, прощанием, но она лишь мягко обнимает своего непутевого гадкого утёнка и просит:- Стань самой счастливой во всей Америке, нет, на всём свете. Пусть он сделает, что пообещал.