О Дозорах и драконах (1/1)

?На радость и печаль, по воле рока,Два друга, две любви владеют мной:Мужчина светлокудрый, светлоокийИ мужчина, в чьём взор мрак ночной?.*Кажется, он вновь умирал.Герман скорчился от боли на своей кровати поверх тёмного покрывала, которое буквально несколько десятков минут назад было ровно расправлено, уголки были точно под углом девяносто градусов, а сейчас эта первозданная симметрия, которую Герман всегда по достоинству оценивал, была уничтожена судорожными движениями его рук и ног, страшными содроганиями измученного страданиями тела. Макс сидел совсем рядом, вытянув одну руку точно над его головой, с пальцев его срывались золотистые молнии, исчезавшие глубоко под землистого цвета кожей Ворожцова. Герман пытался контролировать собственные конечности, чтобы случайно не задеть парня, но получалось плохо, Макс уже получил несколько действительно болезненных пинков по бёдрам и под колено, но упрямо оставался сидеть рядом, шепча бесконечные заклинания, снимающие боль. Перед началом каждого приступа Герман клялся?— в который раз,?— что не издаст ни звука, обманывая самого себя. На этот раз он продержался около двадцати минут, прежде чем едва слышное поскуливание, пока даже не стон, вырвалось изо рта, успешно миновав преграду в виде закушенной до крови губы. Макс непроизвольно дёрнулся, но продолжил проговаривать необходимые слова заговора, свободной рукой проводя вдоль сгорбившейся спины Германа, задерживаясь кончиками пальцев у тёмного знака порчи, замершего на лопатке, переходящего на шею. Впрочем, положение было весьма относительное, через несколько минут заклятие передислоцируется на любую другую часть тела. Макс на миг прижал руку точно поверх чёрной отметины, его ладонь едва заметно светилась нежно-розовым?— ещё один из множества способов пытаться прекратить мучения Германа. К тому моменту, как подействовало первое заклинание, Герман, уже не силах терпеть, глухо стонал в подушку, судорожно скребя скрюченными судорогой пальцами по постели. Боль не исчезала полностью, лишь только сглаживались самые острые её проявления. Всё остальное приходилось терпеть. Включая тупое жжение от проклятия, которое мирно застыло на плече и на шее, покинув своё прежнее положение на спине. Макс сменил положение, опустился на колени перед кроватью и неторопливым движением закрыл Герману глаза рукой, пуская тонкие нежно-голубые магические разряды под веки прямиком в голову, воздействуя на сознание. Несколько секунд блаженного спокойствия, и знак порчи налился густо-чёрным цветом, сдвинувшись на несколько сантиметров влево. Герман закричал в подушку, радуясь, что слой пуха немного заглушит его голос. Он с готовностью схватился за пальцы Макса, впиваясь ногтями в кожу, раня до длинных глубоких царапин, но немного отвлекаясь. Скосив глаза, он заметил, как поморщился Григорьев, но хватку Герман не ослабил. Все мысли занимала боль.?— Герман,?— с мольбой позвал Макс. —?Пожалуйста. Я… мы можем…?— Нет! —?выдохнул Герман, до предела вывернув шею, чтобы увидеть парня. —?Не… вздумай… —?Раскалённая волна пронеслась по всему телу, чтобы поджарить голову и глаз, и Ворожцов, не сдерживаясь, взвыл. Макс придвинулся ближе, плотно сжав губы, и практически невесомо погладил его от плеча и ниже до локтя, на несколько мгновений облегчая страдания. Мысль о том, что всё это можно прекратить раз и навсегда, но другим способом, Герман злобно отбросил. Не такой ценой. Он проклинал себя за вынужденную слабость, за то, что он показывал эту слабость, но не мог ничего сделать. Герман совершенно потерялся во времени, сосредоточившись только на боли. Кажется, ему привиделся плот посреди океана, за который он отчаянно цеплялся, чтобы не утонуть, волны захлёстывали со всех сторон, парализуя холодом, но он не тонул, хотя все инстинкты кричали о том, что держаться бессмысленно, нужно отпустить руки и позволить себе пойти на дно, но Герман не мог перестать бороться. Наверное, в этом заключался смысл его жизни: держаться во что бы то ни стало. Самым паршивым было то, что проклятие мешало ему потерять сознание, он чувствовал исходящую от отпечатка на плече мучительную пульсацию, которая явно достигала коры больших полушарий мозга, поддерживая нужные отделы в активном состоянии, чтобы он продолжал всё чувствовать. Когда последний болезненный импульс угасающим приливом прокатился по всему телу, Герман с пронзительным вскриком открыл глаза, чувствуя, как ему не дают пошевелиться, прижимая к скомканным, местами порванным, пропитанным едким запахом болезни простыням.?— Тише-тише, всё уже закончилось,?— бормотал Макс, вновь и вновь проводя руками над его телом, обыкновенной Авиценной снимая остаточные ощущения мощным воздействием на триггерные зоны, чтобы убрать наверняка. Герман перестал что-либо чувствовать, кроме смертельной усталости, разбитости и ощущения зажатости в мышцах. В целом это было похоже на эпилептический припадок, так же сильно хотелось спать. Он задремал, смутно слыша шорох, когда Макс накрывал его одеялом. Спать было не страшно?— Герман знал, что будет не один. Макс останется с ним весь оставшийся вечер и всю ночь.Они познакомились два года назад назад, но первый год между ними?— да и между Германом и остальными Дозорными,?— не было даже приятельских отношений. Сначала Макс тихо ненавидел Германа. Чего стоили хотя бы их силы: Герман за несколько лет?— несколько веков назад, на минуточку,?— поднялся с пятого уровня, с которого его инициировали, до первого с перспективами куда выше. Макс же упрямо полз прямиком с седьмого, сейчас остановившись на третьем, причём некоторые знакомые маги упорно говорили ему, что это его потолок, дальше он не поднимется, просто не сможет. Однако слабым он не считался, однажды на спор разбив своего товарища обычным файерболом, в который вложил столько сил, что можно было бы выжечь Кремль до центра земли. Конечно, Макс сделал это не сам, а использовал один из многочисленных амулетов, которые он носил на зачарованной цепочке на шее. Поначалу его дразнили якобы за ?женские? штучки и украшения, а потом отстали. Амулеты и прочие волшебные талисманы Макc буквально боготворил, частенько полагаясь на них больше, чем на себя, пусть и знал, что это плохо, что так нельзя, и однажды в реальной схватке ему это вылезет боком, но привычка была сильнее. Амулетов было столько, что цепочка весила прилично, вес приходилось уменьшать диковинными заклинаниями. Макс работал в Дозоре около четырёх лет и у него было всё: квартира в центре, хорошая машина, друзья, причём не только из числа Иных. И только одна проблема: Макс в свои двадцать семь лет был совершенно одинок. Периодически он начинал встречаться с какой-нибудь девушкой: красивый парень с внешностью голливудской кинозвезды пользовался популярностью, но представительницы прекрасного пола редко задерживались у него дольше, чем на одну ночь.Всё изменилось, когда после одной примечательной истории со спятившим адептом Света, остановить которого с трудом смог даже Гесер, всесильный Борис Игнатьевич, Завулон принял решение об укомплектации основного состава новыми людьми. Дневной Дозор около недели лихорадило, все гадали, откуда поступят новые маги. Многие упорно доказывали, что с Прибалтики, как и печально известный бывший инквизитор Эдгар. И какой же был у всех шок, когда на утренней летучке Завулон представил всем единственного новоприбывшего мага, воздух вокруг которого буквально искрил от напряжения. И не от волшебного, Боже упаси, такое явление происходило только в том случае, если маг был Нулевым. Молоденькие ведьмочки и программистки совсем потеряли голову, оказавшись перед таким магом, Макс даже начал ревновать. На что там было заглядываться? Не слишком высокий, черноволосый, причём стрижка была не для красоты, а для удобства?— армейский вариант, под машинку, темноглазый и загорелый, особенно лицо, почти до черноты. И шрамы, которые легко можно было бы свести магическим путём, но их явно оставили для пущего эффекта. Макс потихоньку попытался пробить новичка, втихую глянув сквозь Сумрак, откуда его через секунду просто вышвырнуло. У Григорьева отвисла челюсть, ему вполне хватило того, чего он успел увидеть. Сумеречный образ мага?— крупный дракон с золотистой, по краям крыльев переливающейся алым чешуёй. Дракон, то есть маг, представился Германом, судя по всему уже не пользуясь фамилией, что было интересно?— права на Сумеречное имя ещё не заслужил, но уже без фамилии, которую чуть позже всё-таки назвал?— Ворожцов. Завулон коротко объявил, что Герман?— маг первого уровня, боевой маг с громадным опытом работы. А когда последовал логичный вопрос, сколько же лет новому бойцу, тот назвал совершенно несусветную цифру, вполне серьёзно сказал. Посему выходило, что Герман застал обе Мировые Войны, революции, многочисленный смены власти и не только. Точкой отсчёта для Макса стала его фраза, что ему было двенадцать лет в тот год, когда праздновали женитьбу царевича Алексея на принцессе Софии Шарлотте Вольфенбюттельской. А Макс хорошо знал историю. Это событие произошло в тысяча семьсот одиннадцатом году, значит Герман родился аж в конце семнадцатого века в бедной деревне. Его инициировал заезжий кудесник, когда мальчику было четырнадцать лет, дал странное по тем временам имя и позвал с собой. Кудесник, как выяснил Герман много позже, был проездом из Румынии, и сам не знал, куда отправляется дальше. Обо всём этом Ворожцов рассказывал после рабочего дня, не отказавшись пойти вместе с сослуживцами в кафе, отметить назначение. На самом деле все просто хотели узнать хоть немного о маге, а тот охотно рассказывал. Язык у него был неплохо подвешен, Иные забыли о еде-выпивке-разговорах и слушали. В итоге, послужной список Германа поражал: он поучаствовал в Северной войне вскоре после того, как Пётр Первый ввёл обязательный рекрутский набор; присутствовал при заключении Ништадского мирного договора; Семилетняя война также не прошла без его участия. Макс сбился, названия битв и сражений витали где-то вокруг него, он активировал заклинание памяти, чтобы ничего не упустить: Панипатскую битву в Индии, восстание против турок на Балканах, захват Крыма русскими войсками, Выборгское морское сражение, восстание в Ирландии. И это был только восемнадцатый век!Девятнадцатый также был богат на события: Дарданелльское морское сражение, вторжение Наполеона в Россию. Герман ещё участвовал в ?Битве народов? при Лейпциге, какое-то время жил в Польше и Великобритании; во время эпидемии холеры в Европе вернулся в родную страну. За эти годы он ни разу не изъявлял желания работать в Дозорах, которых на тот момент было достаточно много, но все мысли Иного занимали сражения. Он специально отправился в Италию, когда там начались массовые забастовки, поддерживал Джузеппе Гарибальди; его не обошла стороной и ?золотая лихорадка? в Колорадо, точнее частые убийства золотоискателей в маленьком городке. Убийцу нашёл?— им оказался древний старец, такой же Иной, но ниже уровнем. Герман не стал сдавать его местным Дозорам, но убил прямо возле речки, где нашёл старика. Ворожцов жил в Америке, покинув её вскоре после того, как был убит Авраам Линкольн, потому что на него след напал Дозор Колорадо, а ему светило развоплощение за убийство; за год до убийства Александра Второго он вместе с английскими войсками воевал в Западном Афганистане. После заключения соглашения между Россией и Англией об разграничении афганских владений Герман отправился в Париж, застав Первую Всемирную выставку. И только в двадцатом веке Ворожцов окончательно вернулся в Россию. Русско-японская война, Балканские сражения, образование СССР в конце-концов. Макс сидел с открытым ртом и слушал. О Второй Мировой войне Герман рассказал достаточно скупо, не делая акцента на какие-то подробности, из чего Макс заключил, что в жизни мага в тот период не всё было гладко. Через год после окончания войны с Германией Ворожцов вступил в дозор?— в какой, уже не помнил. Или просто сделал вид, что не помнил. Мирная жизнь и тихое существование не прельщали его: он воевал в Доминикане вместе с крошечной группкой солдат-Иных против США. И в тысяча девятьсот семьдесят восьмом году отправился в Афганистан, получил ещё дюжину орденов, был в Чеченской республике и только в две тысячи третьем году на грузовом самолёте попал в Россию. Герман рассказал всё это, уложившись в рекордные десять минут. И он не хвастался?— это была сухая констатация фактов, хотя, по справедливости, история заслуживала большего. Так много не путешествовал никто из ныне живущих Иных и, возможно, в прошлом тоже. Даже Гесер, которого жизнь помотала так, что не позавидуешь, не мог бы предоставить столь фантастическую хронологию. Нет, он жил и в Европе, и в восточных странах, он был одним из самых старых?— вместе с Ольгой, конечно же, но чтобы так!Завязать любые отношения: хоть приятельские, хоть дружеские, мешал настрой Макса. Он не был беспричинным, Макс не замечал за собой такого качества, как неприязнь к полузнакомым людям, но с Германом всё было по-другому. Он не привлекал опасность, он сам был ею, непонятная угроза, исходящая от него, заставила всех нацелившихся было на новую жертву девчонок свернуть планы. Герман не скрывал, что много убивал и, судя по всему, не стыдился этого. А может быть и получал некое садистское удовольствие. Макс за всю свою жизнь только однажды лично развоплощал вампира, которому и так светила подобная мера на Трибунале за охоту без лицензии и убийство троих. Несколько дней Григорьева словно лихорадило, перед глазами стоял молодой вампир, судорожно хрипящий горлом, превращающийся в серую пыль, тающий в Сумраке, когда Макс недрогнувшей рукой раскручивал голубоватую нить регистрационной печати. А когда Макс наблюдал Германа в действии, тот даже не морщился, низвергая очередную душу на Шестой слой, или небрежно бросая Танатос в особо зарвавшегося мага. Понятно, что за двести лет начинаешь куда спокойнее к этому относиться, но Макса это до жути раздражало, если не сказать?— доводило до ярости берсерка. Лишить кого-то жизни?— да это нужно быть совершенно бездушным, чёрствым сухарём! Буквально через пару недель после появления Германа и его участия в нескольких стычках, каждая из которых потребовала убийства, Макс подождал Ворожцова вечером и высказал всё ему в лицо. И не только для того, чтобы выплеснуть собственную злость, он припомнил Герману обиды остальных магов Дневного Дозора. Тем не нравилось, что новичок был вхож к самому Завулону, к которому Ворожцов поднимался не реже трёх раз в неделю, иногда чаще, иногда реже. Злые языки шептали, что бывший афганец?— почему-то его называли именно так,?— кончит так же, как и Эдгар. Кто-то говорил, что своему возвышению Герман обязан шефу. Ворожцова в лицо называли?— и Макс со стыдом вспоминал, что и он так делал,?— голубым, а Герман только усмехался, не делая никаких громких заявлений в отношении своей ориентации. Он был одинок, но это оправдывалось тем, что не имеет смысла заводить семью тому, кто переживёт собственных внуков и правнуков. Проще быть одному, чему видеть, как на твоих глазах старятся и умирают родные. Макс высказал всё, что накопилось, не скупясь на слова и не стесняясь в выражениях. Герман не ушёл, не сбежал, как это сделали бы многие, нет. Он молча выслушал всю грязь, чужую зависть и ненависть, коротко усмехнулся и… только после этого сдвинул Макса в сторону и ушёл. Макс стоял, довольно испуганный, дрожащий, он ожидал, как минимум, мелкой пакости в виде заморозки Фризом на несколько минут или старой доброй Ивовой Коры, весёлой тёмной разновидности Аспирина. Герман приятно удивил его тем, что был выше всего этого.Светлые явно не собирались униматься даже после усиления Дневного Дозора. О Германе явно знали, причём много всего разного, несмотря на то, что многие маги годились ему в прапраправнуки. Кто-то воевал вместе с ним во времена Гитлера, кто-то успешно, практически без ранений прошёл Афганистан под руководством Ворожцова. В общем, боевой маг был довольно известной личностью?— через несколько дней после его прибытия в Москву из Соединённых Штатов Завулону пришёл факс. Великий Тёмный просмотрел его, вызвал к себе Германа и, по слухам, долго смеялся. Ворожцова нашли на данный момент довольно древние маги, которые были безусыми мальчишками в то время, когда Герман с многочисленными армиями уже прошёл полмира, и выдвинули старое обвинение в убийстве чернокопателя из Колорадо. Завулон не собирался разбрасываться ценными кадрами или впустую тратить время для доведения дела до Инквизиции и, в последующем, до Трибунала. Просто в Америку через несколько часов пришли официальные бумаги под грифом совершенной секретности. Это были копии многочисленных документов, в которых рассказывалось сухим языком фактов о преступлениях штата, на которые веками закрывались глаза. Особенно ценной была история о том, как старый охотник за золотом сбывал половину добычи Дозору в обмен на защиту и сокрытие некоторых весьма постыдных эпизодов его биографии. После этого никаких факсов от американских коллег не поступало. Зато Герман стал в несколько раз больше участвовать в боевых операциях. Это было ещё одной причиной для остальных Тёмных ненавидеть его: Ворожцов редко с кем-то считался, кроме самого Завулона, конечно же. На прочих магов он плевал с колокольни такой высоты, которую, скорее всего, даже из космоса было бы трудно увидеть. Это было хвастовством и одновременно не было им. Герман сам себя называл рационалистом, кто-то сказал бы о нём, как о прагматике, но первая характеристика была бы наиболее правильной. Ворожцов не видел смысла тратить лишние силы и ресурсы, если всё можно было сделать гораздо проще. Одним из таких дел была семья оборотней-гастролёров из Малайзии. Что они забыли в холодной и неприветливой Москве?— одному Богу известно,?— но за ними тянулся длинный кровавый след с того самого момента, как оборотни попали на Евразийский континент. Горы трупов?— ?туристы??— их называли исключительно так, в целях конспирации,?— не оставляли в живых ни единого человека на своём пути. В этом им весьма способствовало то, что глава семейства был Высшим оборотнем. В конце-концов их взяли в Печатниках. Промышленная зона там занимала около семидесяти процентов. Южный порт, цементные элеваторы, ТЭЦ?— там можно было прятаться годами, и никто из Дозорных не смог бы обнаружить. Оборотни сплоховали, в срочных новостях появилась заметка о страшной гибели одного из рабочих электростанции, которого якобы порвала свора бродячих собак. Аналитики Дневного Дозора мигом поняли, что за ?собаки? там обитают, и мигом отправили большой отряд в составе всех ведьм во главе с Анной Тихоновной, пары оборотней?— после страшной гибели Виталия* больше Тёмных-перевертышей просто рисковали отдавать,?— и, конечно, магов. Макс лично участвовал в той операции, его третий уровень достаточно высоко ценился, Григорьев считался сильным магом; до прибытия Германа в Дозоре был только один Высший?— сам Завулон, Юрий, несмотря на свой возраст, был значительно слабее. Германа отправили в самый последний момент, он ничего не знал в то утро, куда отправляют остальных, Ворожцов добирался своим ходом, прибыв на сорок минут раньше?— открыл портал прямо в место назначения, заслужив пару злобных взглядов по прибытии магов. Герман только хмыкнул и бросил обидную фразу о том, что лучше придти на три часа раньше, чем на минуту позже. Оборотни обнаружились в техническом помещении одного из элеваторов. Они могли бы просто сдаться, дело бы закончилось Трибуналом и лишением всех способностей, не слишком большая плата за все совершенные убийства, но волкулаки оказались упорные и стали обороняться. Планировалось работать по схеме: сначала ведьмы и прочая мелкая сошка Дозора, и только потом, если всё станет совсем плохо, смогут подключиться маги. Оборотни в классической магии вовсе не сильны, по силе они здорово отставали от Дозорных, но против девчонок-ведьм они всё-таки что-то могли противопоставить. Страшась нарушить приказ, Тёмные в немом ужасе смотрели, как шесть серых туш громят их основную боевую силу. Возможно, ведьмы и удержались бы, будь у них ещё больше времени. Маги наблюдали побоище около семи минут, прежде чем в Сумраке не вспыхнуло сначала обжигающе-белым, потом огненно-красным, следом потянуло серой магической пылью. Герман, незаметно ушедший на второй слой Сумрака, пока ещё не полностью обернувшийся в дракона?— только руки покрылись золотистой чешуёй, лицо чуть изменило форму,?— ударил по оборотням шквалом заклинаний: сначала Серым Молебном, который в общем-то предназначался для вампиров, но прочую Тёмную нечисть здорово ослаблял, затем каким-то экзотическим белым шаром, ежесекундно изменявшим свою форму, заставившим шерсть оборотней поседеть раньше времени. Последним в волков полетел обыкновенный файербол, даже не слишком большой, размером с плохо надутый воздушный шар. Секунда?— и от красавцев-оборотней осталась горстка пепла и запах палёной кожи.После этого Герман попал в немилость абсолютно у всех?— опять же, кроме Завулона, который к подобным вещам начал относиться весьма скептически, рассуждая так: ну ударил и ударил, ну не дал остальным возможность показать себя, ну уничтожил убийц, так и не сдав их на руки Инквизиторам, ну и что? Все живы и здоровы, почти никто не пострадал, а уж что касается личных обид… Всё-таки не малые дети, сами разберутся. А ?не дети? и разобрались?— внесли Ворожцова в ?чёрный список?, если так можно сказать. Его попросту не замечали, за первый год своей работы на Дозор он так и не стал частью коллектива, о нём никто ничего не знал и не хотел знать. Хотя, конечно, хотел, но спрашивать было бы делом чести, которую маги так отчаянно блюли. А Герман, казалось, этого не замечал; каждый день приходил вовремя?— по нему пожилые охранники сверяли часы,?— добросовестно выполнял свои обязанности, но выставляться на всяческих заданиях не прекратил. Магов это отчаянно бесило, но они не могли ничего сделать: если работа выполнена идеально, то какой спрос с тех, кто в этом не участвовал только потому, что кто-то другой?— читай, Герман,?— уже сделал это? Игнорирование прекратилось так же внезапно, как и началось, теперь Тёмные без зазрения совести высказывали Ворожцову в лицо всё, что они думают, как когда-то сделал Макс, наивно думая, что Высший маг не ответит. А он отвечал на любой удар ударом, на любое оскорбление?— аналогичным витиеватым высказыванием, полностью придерживаясь принципа ?око за око, зуб за зуб?. Как говорится, хочешь мира?— готовься к войне. Война шла за стенами Дозора каждый день, а многочисленные прохожие, сосредоточенно курсирующие возле аккуратного дома на Тверской, что твориться в кабинетах, скрытых магией от чужих взоров. И Германа довели ?до ручки? после очередной докладной на стол Завулона, написанной от руки анонима. В тот самый день, когда это произошло, обнаружилась бабка-гадалка, убивавшая невинных младенцев прямо во чреве матерей, используя жуткую силу, выплёскивающуюся в Сумрак после убийств. Ворожея накопила столько разных амулетов, что на помощь был призван Ночной Дозор с Гесером во главе, в семь утра планировалось начать штурм укреплённой ?хрущёвки? в Строгино. Какого же было всеобщее удивление, когда гадалку уже за час до рассвета, в пять часов обнаружили в каменной темнице в подвале Дневного Дозора. Герман никому не рассказал, как смог одержать верх над волшебницей, которая была куда сильнее его, но шум поднялся страшный. Именно тогда Завулон обнаружил на своём столе бумагу, подписанную поголовно всеми Дозорными с требованием убрать ?психа?. Последовал разговор с самим ?психом? за закрытыми дверями. Разговаривали они долго, но Германа не уволили и не переправили в другой, более мелкий Дозор.И всё почти хорошо закончилось, если бы не какая-то едкая фраза, брошенная весельчаком и балагуром Денисом, когда Ворожцов прошёл мимо столпившихся магов, заранее обнадёженных Анной Тихоновной, что теперь новичка точно уберут. Лицо Германа исказилось, воздух вокруг него словно подернулся дымкой и посерел?— маги не сразу поняли, что Ворожцов заставил всех уйти в Сумрак. Самого Германа там больше не было: на месте разъяренного Высшего осталась гигантская десятиметровая рептилия, и это был только второй уровень! На третьем, возможно, дракон выглядел бы ещё более масштабно. А потом фантастическое чудище раскрыло большую пасть, выпустив сноп огня, опаливший всё здание Дозора, выжигая синий мох, коего скопилось немерено, обжигая, испепеляя… Кажется, на миг они все умерли, а когда открыли глаза, то поняли, что это была всего лишь иллюзия, но насколько качественная! Дракон, конечно же, миражом не был, как и пламя, но Герман всерьёз никого не собирался убирать, накрыв недоброжелателей Хрустальным Щитом; сгорел только синий сумеречный паразит. В таких случаях обычно говорилось о шухарте, срыве Иного. У Светлых шухарт был куда серьёзнее, выражаясь не в банальном желании подпитаться человеческими силами, но и в более страшных проявлениях?— Антон Городецкий был ярким тому примером. Между прочим, сам Городецкий несколько раз общался с Германом, предупреждая его о возможных будущих опасностях, которые могли произойти в скором времени из-за поведения Ворожцова, но складного разговора не вышло?— Герман легко поставил Антона на место, напомнив о собственном возрасте и более чем двухсолетнем опыте. Городецкий же, несмотря на свою приобретенную?— благодаря Фуарану,?— силу, ничем похвастаться не мог. На этом и разошлись. До того момента, как огромный дракон чуть не сжег дотла Дневной Дозор Москвы. Положение вновь спас Завулон, вмиг перенёсшийся из своего кабинета на первый этаж. Великий маг сразу же ушёл в Сумрак и на пятом слое обнаружил Германа, который своими неожиданными действиями смог повысить себе уровень?— на этом слое Сумрака могли находиться только Высшие, коим и стал Герман, ещё больше расширив пропасть между собой и остальными магами. В пятом слое находиться гораздо легче?— он энергетически сбалансирован и почти пригоден для жизни. Здесь холодно, но нет леденящего ветра, уносящего жизненную энергию. Есть высокая трава и деревья, хотя не слышно шелеста листьев, а на небе?— Солнце и тяжёлые фиолетовые облака, похожие на снеговые. Под одним из деревьев Завулон и обнаружил нахохлившегося золотого дракона с поблекшей чешуёй и странноватыми, рахитично выглядящими, неровно сложенными за спиной крыльями. Дракон, однако, не слишком изменился в размерах, всего лишь достигнув пятнадцати метров в длину. Он равнодушно оскалил длинные пожелтевшие клыки, когда Завулон подошёл чуть ближе, пытаясь увидеть, чего ждёт Герман. Как оказалось, голова рептилии лежала на плоском широком камне с аккуратно выбитыми на нём древними рунами. Завулон разобрал лишь несколько: ?тьма?, ?сила? и совсем непонятную ?страх?, остальные Герман успешно заслонял большой мордой. Судя по всему, он так подпитывался, восстанавливая немереное количество потраченных сил. Завулон глянул на него Сумеречным зрением и едва не присвистнул от удивления: Герман не стал Высшим магом! Возникал логичный вопрос, как он смог попасть на Пятый уровень? Ответ пришёл быстро вместе со вспыхнувшими ослепительным золотом крыльями дракона и отблеском крошечного амулета, спрятанного в кожных складках между пальцами одной лапы, украшенной массивными когтями. Дракон перестал напоминать африканского голодающего ребёнка, от него волнами буквально исходила сила, он выглядел до невозможности мощным и здоровым.?Я никогда не думал, что со мной такое произойдёт?,?— внезапно услышал глуховатый, словно скрежещущий голос, Завулон. Он не сразу понял, что общение происходит ментально, дракон даже не открывал пасть.?— Это было очень глупо,?— задумчиво произнёс Завулон. Произнёс вслух. —?Ты только подливаешь масла в огонь вашей вражды, друг мой любезный, подстёгиваешь их. Дай и им шанс показать себя, не лишай возможных похвал и наград.?В самой захудалой деревушке Китая Дозор и то лучше, чем в Москве,?— злобно проворчал Герман. —?Где ты набрал их, о Великий???— язвительно спросил Ворожцов.?— Они?— вполне сильные маги. Однако ты привык к коллегам совершенно другого уровня. Уровня подготовки,?— чуть поспешно заметил Завулон. —?Я не говорю об их силе, многие уже достигли своего порога. Но они одни из лучших в России.?Дай мне день, и у тебя будет Дозор в два раза сильнее. Кто здесь лучший? Юрий? Он силён, да и опыта ему не занимать, но что толку? В реальном бою где-нибудь в Ирландии с самым захудалым магом второго уровня ему не устоять. Он стар, он застрял в прошлом, как и ваша хвалёная Анна Тихоновна. Старики, не желающие перестроиться на новый лад, не понимающие, что всё вокруг меняется. В отличие от них. Николай куда моложе, но ты ведь разрешил ему покинуть Дозор, значит при любой новой схватке от него будет мало толку. Единственным достаточно сильным был Эдгар, но его душа теперь среди теней в Сумраке. Про остальных говорить, извини, не буду, что с них взять???— А ты, Ворожцов? —?Завулон вытащил из кармана длинную сигариллу, размял в пальцах и, слегка позёрствуя, поджёг лёгким прикосновением. С наслаждением затянулся и только после этого продолжил. —?Что ты из себя представляешь? Кто ты, как себя оцениваешь, если позволяешь себе осуждать других? Ты ведь тоже стар, так почему не жалеешь старых магов, помнящих древние времена? А Инквизитор Хена? Он ведь питекантропов ел, жалуясь, что шерсти много.?Предлагаешь мне посочувствовать ему? —?зло бросил покачивающийся на крепких лапах дракон. —?Меня не занимают чужие гастрономические пристрастия, я говорю то, что вижу, в чём разбираюсь и что понимаю. Да, я стар, но я не позволяю себе рефлексировать над своей судьбой. Я до сих пор жив лишь потому, что умел подстраиваться под новый лад. Переходить с абака на калькулятор, как говорит Великий Гесер?.?— Не будем о нём,?— чуть поморщился Завулон. —?Но ты так и не ответил на мой вопрос. Что ты думаешь о себе, друг мой любезный??А ты настойчив,?— хищно оскалился дракон. —?Не буду тебя томить. Если тебя интересует моё мнение, то я?— один из твоих сильнейших, лучших магов, когда-либо служивших в Дневном Дозоре?.На этом, кажется, всё и закончилось. Завулон вернулся в обычный мир, спустившись до Шестого слоя, чтобы сэкономить силы и время. Его сотрудники медленно отходили от удара магическим пламенем. Работа остановилась, почти все столпились в одной из комнат отдыха, сжимая в трясущихся руках неуместные пластиковые стаканчики, до этого стоявшие под кулером в углу, с тёмной, вязко плещущейся жидкостью?— Завулон намётанным взглядом распознал ?Джек Дэниэлс?, несколько бутылок которого долгое время прятались на крошечной кухоньке, которая обычно использовалась в качестве кладовой, не более. Магов, вампиров, ведьм и оборотней буквально трясло, Завулон видел, как дрожат их руки. Это заставило его задуматься над словами Ворожцова. Воистину, очень давно в Дозоре не было столь сильного бойца! Как бы Герман не относился к своим коллегам, но из Сумрака он не выходил довольно долго, видимо, не желая видеть испуганные лица и в спешке подвешенные на пальцы заклинания. Завулон распустил всех по домам на шесть часов?— он отнюдь не беспокоился за здоровье подчинённых, но мысли его занимал золотой дракон, который уже на протяжении нескольких часов бороздил просторы Сумрака на чешуйчатых крыльях. Только за последней уходящей ведьмочкой мягко закрылась дверь на первом этаже, как в старом, запертом на несколько замков кабинете уже упомянутого Эдгара Сумрак всколыхнулся, выпуская в мир обычных людей Германа, уже перевоплотившегося в человека. Ничто не указывало на то, что совсем недавно этот совершенно спокойный на вид мужчина едва не лишил жизни практически сотню Иных.?— Ты можешь перейти черту,?— глубокомысленно заметил Завулон, только что левитировавший из своего кабинета. —?Ты на грани, друг мой.?— Мне хватит сил не допустить этого,?— пробормотал Герман, усаживаясь в кресло. Мышцы сводило от напряжения, он слишком долго пробыл в Сумраке, потратив большую часть энергии амулета. Сумраку?— ненасытной шлюхе,?— всегда нужна подпитка.?— Ты должен понимать, что ты никому не приходишься по душе,?— бросил Завулон, закуривая. —?Рано или поздно произойдёт что-то, чему даже я не смогу помешать.?— Я, помнится, уже говорил: мне наплевать на мнение этих недоносков,?— злобно, сквозь зубы выплюнул Герман.?— Ты можешь пойти в Инквизицию,?— неожиданно перевёл тему Завулон. —?Им нужны такие, как ты.?— Присоединиться к кучке фанатиков Договора в серых плащах? —?усмехнулся Герман. —?Ни за что. Тем более все твои сотрудники, Завулон, перешедшие в Инквизицию с твоей протекцией, плохо закончили. Как бы ты ни выкрутился на том Трибунале, я тебя насквозь вижу,?— осклабился Герман. —?Воскресить Фафнира… Неплохо, но ты явно не подумал, что древний дракон уничтожит половину мира.?— Как и ты,?— прохладно произнёс Завулон. —?О тебе я тоже не думал.?— Ты лучше всех знаешь, кто водится в тихом омуте, Высший,?— промолвил Герман.?— Пожалуй,?— легко согласился Завулон. —?Но даже самому дьяволу стоило бы быть осторожней, если бы он попытался уничтожить сотрудников Дневного Дозора Москвы.?— Какая тонкая метафора,?— лицо Германа на миг тронула улыбка. —?Но из нас двоих не я дьявол, шеф.Завулон удовлетворённо кивнул головой:?— Рад, что ты это понимаешь, Герман. Ты действительно не дьявол. Ты на стороне света, хотя твои амбиции тянут тебя во тьму. Не лучший расклад для…?— Я не ангел, Завулон.Именно за это шеф Дневного Дозора и уважал Германа. Ворожцов видел его насквозь, в то время как другим пришлось бы долго и упорно объяснять.?— Не ангел. Но и не личный помощник сатаны,?— словно раздумывая, произнёс Завулон.?— Так кто же я? —?Герман встал с кресла и, сделав широкий шаг, остановился прямо перед Завулоном. Разговор явно утратил обычную учтивость и почтительность. Что-то более глубокое затронуло каждого собеседника.?— Дракон. Дракон из Сумрака,?— лениво бросил Завулон и отвернулся, показывая, что разговор закончен.Возможно, всё могло закончиться именно в тот день, после странной беседы и многозначной фразы, брошенной Завулоном. Герман вполне мог понять, что всё то, что произошло из-за глупой фразы, разрушило всякие рамки, снесло их с оглушительным треском. На следующее утро все сотрудники Дозора упорно чего-то ждали. Хотя бы объяснений. Максимум?— извинений, хотя и понимали, что этого точно не будет. Однако они ошиблись. Не было ничего. Герман не стал утруждать себя пустыми словами, в надежде исправить отношение к себе. Не стал, словно это было выше его. Наверное, так оно и было. Вошли в историю всеобщее игнорирование, небольшая местная ?война?. Теперь его боялись, ведь устроить подобную акцию: погрузить всех в Сумрак и с помощью высококачественной иллюзии ?испепелить всех?, мог только по-настоящему сильный маг. А Герман поддерживал всеобщую веру в мага-злодея, держался чуть более гордо, чем обычно, ни с кем не заговаривая. Понимал, что остальным придётся смириться с их нынешним положение не самых сильных в Дозоре.