Глава шестнадцатая, в которой раскрывается убийство. (1/1)

До самого обеда почтенный эфенди бегал в халате по комнате, отсылая слуг и изъясняясь столь запутанно и громко, что барышня затыкала уши. На любые вопросы он резко вскидывал голову, охал, и снова принимался мерить шагами не столь большое пространство, хватая поочередно какие-то листы и спотыкаясь об референта. Референт, к слову, не жаловался: барышня чувствовала себя настолько виноватой после истории с Арлиной, что спокойно выносила и крики, и вздохи, и неосторожные (разумеется, непредумышленные) пинки во время очередного комнатного забега своего начальника.К полудню Анвар устал и, закурив, плюхнулся в вольтеровское кресло. Варя предусмотрительно открыла окно. По комнате тонкими, едва заметными потоками расползся ароматный дым.—?Простите, мадемуазель,?— заговорил турок, массируя правый висок,?— я нервничаю. Я позволяю себе эту опасную роскошь очень редко, и хочу сразу извиниться за столь резкое и непристойное для себя поведение.—?Не стоит извиняться,?— ответила Варя, ставя на место сброшенную Анваром подушку,?— но что с вами случилось?—?Не со мной — с халифом. Он, видите ли, планирует пригласить гостей из дружественных держав на прием, не проводя со мной индивидуальную встречу.—?Что же в этом такого? —?Варя улыбнулась.—?От таких празднеств ничего хорошего не случается. Я уж не знаю, кто падишаха надоумил на это, но стоит ждать беды.—?Вы полагаете, что с ним может что-то случиться? С халифом?—?Не с ним,?— выдохнул Анвар,?— охрана во дворце толковая, покушения не допустит. А вот мой доклад вполне может сорваться из-за какой-нибудь мелочи. А от того, как внимательно его выслушает правитель, и как много времени мне уделят, зависит, уж простите за нескромность, мадемуазель, само существование Османской империи на карте мира.Анвар бросил курить, покрутил в руках поднятый с пола саз, провел по струнам ногтем и отбросил несчастный инструмент в самый дальний угол комнаты.—?Мало того, что придется выяснять отношения с Европой, когда я к этому не готов,?— продолжал он,?— так еще и весь вечер нужно веселиться. Знаете ли, халиф не любит, когда на его балах кто-то грустит, за это он и звания лишить может, и даже титула.Варенька встрепенулась.—?Бал? —?спросила она как будто скучающим тоном, но Анвар хорошо рассмотрел веселый огонек в ее глазах,?— настоящий бал? А женщины там будут?—?А вы что же, мужчинам с мужчинами предлагаете танцевать? —?усмехнулся Анвар, убирая упавшую на лоб светлую прядь,?— проблема нашего правителя, как и Мидхата-паши, в том, что веками выработанные сокровенные традиции они пытаются дёшево разменять на европейские стандарты, держась при этом за былой восточный колорит. Конечно, женщины приглашены.—?А-а… —?тут Варя запнулась,?— а мне можно присутствовать?Анвар совершенно по-детски хохотнул и закашлялся дымом.—?Мадемуазель, как будто бы если я вам запрещу, вы не найдете способа пробраться туда! Но не беспокойтесь, пробираться никуда не придется — вы приглашены.—?Но у меня нету платья! —?с паникой в голосе Варя подняла с трюмо поднос и, едва не обжегшись от волнения, стала разливать чай. Турок внимательно следил, как, почти в точности повторяя картинку из ?ориентального этикета? хрупкие ручки поддерживают сосуд под носиком, бережно, тремя пальцами.—?Как раз об этом я и хотел поговорить с вами,?— он принял из рук помощницы стакан, едва коснувшись ее запястья,?— сшить-то наряд вы точно не успеете…—?А что же делать?! Испуг Варвары Андреевны изрядно веселил резидента турецкой разведки.Анвар пошарил в карманах и через пару секунд извлек на свет увесистый кожаный кошель.—?Тут двести лир с лишним. Теперь запоминайте: берете мальчика-слугу, садитесь в мой экипаж, его подадут быстро, и едете на Каракей. Вам нужен пятый дом по левую сторону. Там спросите мастера Сфара. Скажите, что от меня. Он единственный в городе прилично шьет европейские платья. Купите себе туфли, белье… В общем, все, что потребуется.—?Шарль,?— Варя посмотрела на него исподлобья, чеканя каждый звук,?— я ведь официально нанятый референт, так ведь?—?Да, но к чему бы это?—?Если я секретарь, вступивший в должность на законных основаниях, значит, я должна получать зарплату. Так вот, заберите, пожалуйста, свои двести лир, и будьте любезны мне выдать сумму за три недели работы.Анвар скептически хмыкнул, но согласился. Про себя он радовался тому, как тихо начиналось утро, а теперь успокаивавшаяся и освободившаяся от серьезных угрызений совести барышня Суворова намеревалась вновь и вновь проявлять свой характер.В пальцах Вари хрустнули свежие банковские ассигнации. Пересчитала: сто пятьдесят четыре лиры и восемьдесят курушей.—?Так много?! —?удивилась она, вставая.—?Здесь плата за три недели, плюс премиальное. А что вы думали? Секретарь чиновника высокого уровня получает более, чем прилично.Когда барышня, едва не забыв попрощаться, уже собралась выскочить за порог, Анвар жестом подманил ее к себе и, несмотря на буйное возмущение, сунул в хрупкие ладошки еще тридцать лир.—?Перчатки нынче дороги,?— улыбнулся он и сделал вид, что не в меру увлечен изучением очередного сверхважного документа.***Карета спускалась по извилистой дороге. Когда Варя смотрела в окно, ей казалось, что она уже слышит шум шелковой бальной юбки, напоминавший шелест колосящейся пшеницы. Дневные фонари на пароходах и причалах, как светлячки, мерцали зеленоватым светом, напоминая блеск граней на бриллиантах в изумрудном колье.Варя вдруг почувствовала себя совсем одинокой. Это было странное и непривычноеощущение. Она и раньше годами жила в одиночестве, но всегда специально рвалась к нему, что-то предпринимала. Сейчас же все замерло в ее душе. Чувство одиночествавсегда приятно успокаивало нервы, но теперь мысли в голове оцепенели, точно дети, которые, набегавшись за день, задремали на жухлой траве. Варе показалось невероятно тоскливым теперь делать что-либо совсем одной, как игрушке, которую умелый кукловод направил примерять заморские наряды. Ей хотелось, чтобы и Анвар был здесь, хотелось спрашивать, уговаривать, кружиться перед ним в обновках и раз за разом слышать неодобрение, лишь для того, чтобы опять бежать и мерить новое, только что распакованное платье. Это чувство, желание с кем-то делиться, положиться на кого-то, было незнакомо и чудно для Вари, но неприятным бы она его не назвала.Когда экипаж остановился, Варя долго не могла сообразить, где она находится. Мальчишка в феске помог ей выйти.—?А мы туда приехали?Взгляду барышни предстала скромная вывеска с нарисованными ножницами.—?Точно туда, Барбара-ханым. Эфенди всегда называет этот адрес!?Значит, не одну меня он к балу наряжал??— ехидно подумала Варя, но решила пока не расстраиваться. Позвав мальчика и попросив возничего ждать ее на углу улицы, барышня толкнула увесистую деревянную дверь.—?Кто там?! —?тут же отозвался кто-то хриплым сонным голосом. Широкотелый мужчина с мрачным, заспанным лицом, в белых кальсонах, рубашке и расстегнутом жилете, вылезший как их неоткуда, казалось, собрался уже браниться.—?Что вам угодно? —?очень нелюбезно фыркнул он прямо в лицо Варвары Андреевны.—?Мастер Сфар? —?очень тихо уточнила барышня.—?Ну да, я. Что вам угодно, ханым, я спрашиваю?—?Мне нужно бальное платье и…—?Не торгую. И вообще, закрыт я сейчас.Мужчина чуть нагнулся, отчего стал похож на жирного коршуна, и стал медленно наступать на девушку, подталкивая ее к выходу.—?Как не торгуете? —?удивилась Варя,?— но Анвар-эфенди сказал…—?Кто сказал? —?переспросил мастер, тут же остановившись. Лицо его вмиг повеселело,?— Почтеннейший Анвар-эфенди? Что же вы сразу, ханым, не сказали! —?он почтительно поклонился, и тут же повернул голову к небольшой двери в углу,?— Злобия!На крик прибежала пухленькая девушка с копной черных волос и охапкой лент наперевес.—?Злобия, моя дочь,?— представил он вошедшую. Варя учтиво кивнула в знак приветствия.Мастер Сфар перекинулся с дочерью парой фраз на турецком, а затем, извинившись, скрылся во мраке своей мастерской.—?Добро пожаловать, ханымэфенди,?— заулыбалась брюнетка,?— позвольте узнать ваше имя?—?Варя… Барбара.—?Следуйте за мной, Барбара-ханым.Пока они шли по тускло освещенным коридорам, Злобия развлекала девушку разговорами.—?Вы уж извините отца, Барбара-ханым, он не любит внезапных визитов. В прошлом он был раввином здесь, в синагоге на Каракей, но потом пришлось оставить это дело и взяться за нить с иголкой. Смею вам сообщить, что уже десять лет отец одевает вашего знакомого, Анвара-эфенди, и до сих пор не было ни одной жалобы!Слово ?знакомый? было произнесено Злобией с каким-то особым намеком.—?Но папа шьет не только мужские костюмы,?— продолжала она,?— сейчас я вам принесу на выбор платья, которые точно вам подойдут!Примерочная была узкой, но теплой. По стенам аккуратными стопками на полках лежали чулки, женские панталоны, рубашки и все прочее женские радости, которые Анвар крайне емко назвал "бельем". В углу стоял проржавевший швейный аппарат, похожий на прялку для шерсти. За этой конструкцией Варя сумела разглядеть два горящих желтых глаза.—?Кис-кис,?— шепнула она, и, ловко преодолевая препятствие в виде корзины для зонтиков, к ногам ее подошел серый кот. Он показался Варе очень странным: уши, как у кролика, торчали треугольничками в разные стороны. Морда у кота была не приподнятая, как у петербургских кошечек, а вытянутая, с прижатым носом и шерстью у подбородка, напоминавшей бакенбарды. Шерсть же, покрывавшая остальные участки тела, была короткая и мягкая, как обивка плюшевого кресла на старой даче.—?Ша! —?послышался голос Злобии за дверью,?— не приставай к ханым!Животное послушно село напротив.—?Какой странный,?— протянула Варя, помогая девушке раскладывать на прилавке юбки,?— никогда таких не видела.—?Местная порода. Мы подобрали его еще совсем котенком, с тех пор тут и обитает.—?И как нас таких красивых зовут? —?Варенька пощекотала кота за ухом, на что тот недовольно фыркнул.—?Хороший вопрос,?— призадумалась Злобия,?— его всё так и зовут?— Кот Раввина. Я зову его Ша. Ну, а вы можете ему придумать еще какое-нибудь милое прозвище.Варя встала, а зверь, зевая, отправился дальше спать куда-то в стопки чулок.—?Ну хорошо. Будешь Барсиком,?— решила девушка, разглядывая предложенный товар.Все платья были хороши, но на вкус барышни выглядели как огромные торты.—?А нет ли у вас чего-нибудь… Поуже?—?Уже, ханымэфенди?—?Да, а то, боюсь, в этом я и в дворцовые ворота не протиснусь.Озадаченная Злобия вновь скрылась за дверью.После длительных споров, примерок и сомнений Варя унесла в кульке нечто белое и воздушное, даже не подозревая, как сможет надеть сие чудо без посторонней помощи. Платье обошлось Варваре Андреевне очень дешево. Отвыкшая от турнюров и корсетных лифов, барышня неуютно чувствовала себя в шикарных, декольтированных нарядах с кучей перьев и драгоценных вкраплений. С туфлями получилась беда: нога совсем не хотела признавать дорогие бальные сапожки, мечтая вернуться в домашние остроносые тапочки с небольшим каблучком. На оставшиеся пятьдесят лир Варваре Андреевне было выдано две пары чулок, новый корсет, шарф, перчатки и расшитый золотом малиновый жакет модели ?Фигаро? с высоким горлом.Был ранний вечер. В такое время Анвар всегда сидел с визирем за чашкой кофе, и Варя, в полной уверенности, что в общей гостиной она никого не застанет, вывалилась в комнату громкой поступью, напевая модную французскую шансонетку.Перед закрывшими глаза шуршащими свертками замелькали тени, и вскоре развеселившуюся барышню окликнули: в гостиной, рассчитанную на двоих, сидели полукругом человек восемь разного пола, и странными взглядами провожали застывшую на полдороги Варю.—?Что тут происходит? —?спросила она, укладывая обновки на свободный стул.—?Визирь направлялся ко мне, обсудить прием у падишаха, а Эмине-ханым направлялась к нему,?— скучающим тоном сообщил Анвар, приглашая даму сесть на свою подушку.—?А остальные?—?А остальные, мадемуазель, пошли за Эмине-ханым, предполагая, что раз происходит такое сборище, значит на нем будет обсуждаться что-то интересное.Увидев, что остальные женщины сидят в платках, Варя стыдливо натянула на голову жаркий газовый шарф.—?Как ваши успехи, мадемуазель? —?спросил Анвар, отходя к трюмо.—?Все успешно. У меня еще осталось восемьдесят курушей.—?Однако! Что же вы купили?—?Все как требовалось! Платье, туфли, перчатки, ну и все к ним полагающееся.Недовольство в глазах присутствующих становилось совсем явным.—?А украшения? —?Анвар, казалось, этого не замечал,?— вы купили украшения?—?Нет, но…—?Ай-Ай! —?он театрально погрозил даме пальцем,?— как же можно быть столь забывчивой? Армаам-ханым, придется вам поделиться с мадемуазель Барбарой, если вы не против, конечно.—?Вообще-то,?— подала голос одна из дам, сидящих рядом с пашой, и Варя с трудом узнала в ней подружку из Антверпена,?— я надеялась, что нам, наконец, скажут, кто убийца. А вместо этого мы уже битый час сидим тут и на полном серьёзе обсуждаем какую-то ерунду!—?Молчать,?— визирь не был настроен на снисхождение,?— хотя, мальчик мой, мы действительно надеялись узнать это. Ведь ты намекал на известные тебе сведения менее пяти минут назад.—?Да чего тут рассказывать,?— Анвар отошел к окну,?— вот он, ваш убийца.Палец с сапфировым перстнем взметнулся вверх и быстрым движением указал на человека, находящегося в зале наиболее близко к паше.—?Эмине?! —?прыснул великий визирь,?— это невозможно, мой мальчик! Ты, верно, нездоров!—?Я тоже сначала не поверил,?— продолжал, не замечая, турок,?— но потом понял, что все странности во дворце, творящиеся последние недели, сходились своими причинами в руках одного-единственного человека,?— тут Анвар обернулся к Варе,?— Вы уж простите, мадемуазель, что я начинаю так, в стиле нашего общего седого знакомого, и разрешите мне в этом же стиле продолжить, уж очень ладно все получается,?— совсем по-кошачьи переметнулся Анвар к письменному столу,?— сперва я думал, что целью убийцы действительно была моя помощница. Тут глаза разбегались: согласитесь, русская женщина по дворе турецкого чиновника не нравилась никому, это совершенно противоречило общей концепции русско-турецких отношений. Убийца мог исходить из политических предубеждений?— тогда почему бы вначале не убить меня, как изменника родины? Ведь это именно со мной в Стамбул прибыла госпожа Суворова. У меня была версия убийства на почве ревности, но и тут получился промах?— в гареме запрещено держать холодное оружие. Более того, женщины великого визиря никогда не владели им, а чтобы сделать столь грамотный разрез на человеческой шее нужен опыт, и еще какой опыт! Вывод? Здесь поработал наемник. Тогда я предположил, что нанять наемника, не вызвав подозрений, могла только Эмине-ханым. Не хватайтесь за сердце, ханымэфенди, тогда я лишь предполагал все это. Госпожа Суворова проговорила с Розафой весь вечер, а единственная, кто не вызвал бы подозрений, бродя рядом с ее покоями, была опять же Эмине-ханым. Ведь она, если не ошибаюсь, старшая в гареме? Итак, дальше: возможно, все это и осталось бы догадками, если бы заказчика не подвел истинный исполнитель убийства. Он заявился во дворец, уж не знаю, каким образом, и стал требовать деньги за свое молчание. И уж тем более не знаю, ханымэфенди, где вы нашли такого мерзавца… Бывший сербский волонтер, застрявший между мусульманскими деревнями, и совсем утративший человеческое лицо. О чем бишь я? Ах, да, этот самый наёмник стал для вас, ханымэфенди, слишком опасной фигурой. Подняв шум, вы очень сильно рисковали?— преступник действительно мог убить вас. Но у него не оставалось времени. Единственное, что оставалось наемнику, это прыжок в окно. Пробираясь к выходу, он столкнулся с чудаковатым богемным репортером, следившим за гаремом из визирева сада. Должен сказать, парень вам попался не промах. Он быстро сообразил, как надо действовать, и через несколько минут ко мне в рабочий кабинет доставили якобы двух журналистов, воровавших по-мальчишечьи персики на окраине сада.—?То есть Арлина Карловна… — прикрыла рот ладонью Варя, но Анвар перебил ее.—?Нет, не он. Помните его дружка? Эдакого раздражительного типа? Вы ведь не застали его в тюрьме, мадемуазель Барбара. В тот же день, сославшись на острый приступ мигрени, Эмине-ханым не выходила из комнаты. Вернее, никто не заметил, как она сделала это. Внеся залог за так называемого Беллу Магомедовну, она купила его молчание и его временное исчезновение из города. Вы провернули довольно хитроумную операцию, ханымэфенди, вам почти удалось меня запутать,?— Анвар подошел к ней ближе,?— но одного я так и не понял,?— он остановился,?— зачем?Эмине-ханым, до того сидевшая без движения, вдруг вскочила, воинственно сжав руки в кулаки.—?Да потому что эта свадьба разрушила бы нашу страну! Мы, несчастная Турция, мы скоро станем жертвой европейского волка! Нам следовало бы дружить с русским императором! Женившись по желанию Мидхата на Розафе, этой девочке, ты бы связал свою страну с ее, ведь этот союз был бы непременно рассмотрен султаном! Тем более, зачем тебе нужен был этот испуганный ребенок?! Ведь она,?— Эмине-ханым ткнула пальцем в сторону Вари,?— и ты, ты! Я же видела, как вы смотрели друг на друга каждый раз, когда думали, что один из вас не видит! Вы любите друг-друга и не можете это понять! Этой смертью я пыталась сблизить вас, и у меня это почти получилось! Я беспокоилась не только за страну, но и за ее великого сына! А вы растоптали все мои надежды!Эмине-ханым топнула ногой и тяжелыми, почти мужскими шагами поспешила прочь из комнаты. Визирь хотел было подняться за ней, но Анвар остановил его.—?Не стоит,?— шепнул он,?— здесь уже ничем не поможешь.Сам турок был внешне спокоен, но Варя видела, как стремительно синели его губы. Жестокая страсть, выплеснувшаяся из Эмине-ханым, казалось, могла встретиться только в страшных сказках. Но она была в живом человеке, была реальна, и резидент разведки, при всех тех ужасах, с которыми сталкивала его жизнь, не мог даже допустить мысль, что целью хитроумного, хорошо спланированного убийства была странная мечта пожилой женщины о чужом счастье.Варя ничего не понимала: милая пухлая ханым, угощавшая ее лепешками, — убийца? И ради чего?..Воздуха резко перестало хватать. Дергая воротник, девушка растолкала всех сидящих в зале и тремя большими шагами скрылась за ближайшей дверью. Снаружи все зашипело, загудело басом, и сквозь пелену было слышно, как расходятся взволнованные обитатели дома.?Зачем???— гремело в Вариной голове и заглушалось новым, грозным гомоном, твердящим: "Любят друг друга". Очень долго противилась девушка это странной мысли. Как можно было любить, даже быть влюбленной в человека, убивавшего себе подобных? Но ведь оставалось в нем то светлое, которое помогало ей, которое пробуждало ее к жизни в этой странной восточной стране. И потом, Анвар вчера опять убил ради нее человека, разве же это не повод ненавидеть? Но Варя совсем не чувствовала отвращения.За мыслями она не услышала, как отворилась дверь.—?Мадемуазель, с вами все в порядке? —?спросил знакомый вкрадчивый голос.—?Я не могу поверить,?— Варвара Андреевна всеми силами старалась унять дрожь в голосе,?— ради такого убить… И кого? Розафу, совсем ребенка! Бедная, невинная жертва…—?Мне и самому не верилось,?— Анвар коснулся Вариного плеча,?— но факт остается фактом. Она убила Розафу, чтобы… — он запнулся, будто намеренно тянул время, — чтобы вы заняли ее место.Варя обернулась. Красивые голубовато-серые глаза блестели странной скорбью. Никогда еще Варя не видела на лице турецкого интригана столь грустной улыбки.Они стояли так близко, что чувствовали дыхание друг друга, смотрели неотрывно друг другу в глаза, каждый надеясь узреть в них что-то приятное собственному сердцу.Присутствие Анвара волновало Варю, и она ничего не могла поделать с собой. Наоборот, ей хотелось отдаться этому чувству, позабыв обо всем на свете, даже о пресловутом страшном убийстве. Стоило прикрыть глаза, как начинали чудиться губы, улыбка человека, которому совсем не положено было занимать девичью мысли. И когда образ турецкого советника представал в Варином сознании, непонятно куда исчезали все грустные мысли, страх перед смертью, ощущение собственной беспомощности и, что самое главное, противный заикающийся голос, зудящий всё время в подкорке. Девушка вновь преисполнилась уверенности в своих силах.—?Я должна сказать вам… Шарль…Он взял ее за руки.—?Варенька… —?в устах турка это имя звучало особенно мягко. На Варю от нервов вновь напала охота тянуть время кокетством.—?Варенька? Что за тон… —?шептала она совсем близко у его губ.—?Вы говорите совсем как тогда, на шаре, с Фандориным…Варя на мгновение отшатнулась.—?Откуда вы знаете?—?Вы летели близко к земле, вы думали, я не видел, как вы мило беседовали с мсье Эрастом Петровичем?Высвободив руки, девушка спросила.—?Как вы там оказались, вы же должны были быть в журналистском клубе!—?А кто, по вашему, по стропилам стрелял?В голове резко что-то дернуло,?перечеркивая все теплые мысли.— Вы хотели… убить меня?..—?Мадемуазель, ну что вы, право слово, прошлое ворошите…Анвар протянул к ей руку, но Варя отодвинулась еще дальше.—?Отвечайте!—?Была война! Когда я стрелял, я не видел…—?Ложь! —?крикнула Варя ему в лицо,?— если вы там были, вы бы видели, как я садилась в шар! Убийца…Девушка медленно поползла по стене, жмурясь, только бы не видеть предательски красивые серо-голубые глаза.—?Варя…Он вновь потянулся к ней, но получил сильный удар по запястью.—?Не подходите ко мне!Как пуля вылетела девушка из комнаты, повернув снаружи ключ. За дверью послышались удары, крики, какие-то мольбы, но Варя их уже не слышала. Или не хотела слышать.Она вбежала в свою комнату, на ходу срывая газовый платок. Ориентальная одежда в миг опротивела ей, как и все в стране человека, промышляющего хладнокровным убийством. На пол, скомканные, летели рубашка, шаровары, пояс, тонкие чулки. Барышня полезла на шкаф, извлекая оттуда мятое, плохо отстиранное дорожное платье.С ужасом Варя поняла, что корсет на ней не сходится. Не выдыхая, она застегнула его на три крючка, надела полурасшнурованное платье и, путаясь в юбках, вылетела прочь из апартаментов, игнорируя продолжающиеся крики за соседней дверью.?Прочь отсюда, прочь??— застучало в голове в ритм атаковавшим окна каплям. Начинался дождь.***Улицы совсем опустели. Разбрелись по домам последние путники, на несколько часовпредоставив отдых брусчатке и зиявшим между плит мостовой, будто прочерченным ножом,щелям. Мокрая земля, стекавшая с тротуаров, пачкала юбку и ноги, босые, ведь туфли с загнутыми носами Варя в сердцах швырнула в навозную кучу. Холодные капли текли ей за шиворот и девушка задергала воротник, пытаясь избавиться от противного ощущения. Мимо, будто специально пройдясь по лужам, несся экипаж, не замечая даму, и с ног до головы обливая ее ледяной водой."Прочь!" — верещало в голове сотней голосов, один из которых определенно принадлежал титулярному советнику с проседью на висках.Варя упала, больно разбив коленку. По платью пошли кровавые пятна.Вдруг какое-то страшное чудовище выскочило на дорогу, издавая дикий вопль. Успевшая поднялся на четвереньки Варя закричала от неожиданности и вновь плюхнулась в лужу, ударяясь о камень лбом до слез. Голова ее лежала как раз лицом по направлению к тому страшному животному. "Крыса?" — промелькнуло у Вари в мыслях.Она никогда этих уличных тварей не боялась, но теперь, после всего случившегося даже бабочка могла бы показаться барышне агрессивной. В панике Варя попыталась отползти, но голова у нее кружилась, отчего девушка опять упала на землю в полной уверенности, что страшное существо сейчас же сожрет ее с потрохами.Вдруг в темноте сверкнули два знакомых желтых глаза.—?Ша… Барсик… Кис-кис… — позвала девушка слабо. Кот не ответил. Он сидел, дрожа под дождем, и настороженно смотрел на растянувшуюся на тротуаре молодую беглянку.Варя подползла ближе, чувствуя себя так, будто бы она только что провалилась в болото, и из последних сил подмяла не ожидавшее такого порыва животное под себя.—?Кис-кис… —?повторяла в полубреду Варя, гладя грязную, мокрую шерсть. Животное вопило и царапалось, но девушка не обращала на это совершенно никакого внимания. Худое тельце продолжало трястись. Варя представила, как сейчас отнесет его в теплый дом, отмоет, напоит молоком, но вдруг вспомнила, что в этой стране у нее нет больше дома.Как мягкой дубинкой огрело по голове несчастную девушку и все, и кот, и улица, и несчастная жизнь погрузились в кромешный, нескончаемый мрак.