Глава двенадцатая, в которой Фандорин делает ошибочные выводы. (1/1)

Как Фандорин и предполагал, держатель лучшей табачной лавки в Стамбуле поначалу не сказал ему ничего, кроме фальшивого имени. Конечно, в скором времени, после продолжительных угроз револьвером и полицией, почтенный мастер Байкуш дрогнул и рассказал титулярному советнику о странном господине, которого сам он никогда не видел и ничего о нем не слышал, так как каждый из присылаемых за сигарами в лавку помощников эфенди был глухонемым. Полезным оказался другой факт: каждый раз, появляясь в Стамбуле, господин, имеющий определенное пристрастие к кардамоновым сигариллам, останавливался в районе площади Таксим, что давало Фандорину простор для мысли: либо Анвар снимает номер в гостинице ?Огни Анатолии?, что было бы для преследователей большим облегчением, либо живет непосредственно у Мидхата в резиденции, а это, конечно, влекло за собой определенные риски.Выкупив у мастера Байкуша все сигариллы, заказанные Анваром, Фандорин собрался было написать письмо белому генералу с просьбой о материальной помощи, но с досадой обнаружил, что почтамты в городе давно закрыты.—?Что вы сказали, эфенди? —?спросил Мехмет с набитым жареными кешью ртом, и титулярный советник понял, что все это время размышлял вслух.Эраст Петрович уже привык делиться со своим помощником каждой мыслью. Но сейчас он впервые нашел это лишним?—?не стоило мальчишке знать, как отчаянно возвращения ?русской кадын? хотело русское командование чуть ли не в полном своем составе,?— и, покачав седой головой, ответил:—?Ничего… просто так. Идем.Шестиугольные деревянные часы на стене лавки Байкуша показывалиодиннадцать.Преследователи быстро дошли до квартала Лялели, свернули направо и по разбитой,изуродованной пожарищами улочке, побрели мимо отдельных уцелевших домов к кварталу Шехзадебаши. У облицованного мрамором здания Малой Библиотеки Фандорин резко остановился, отчего семенящий за ним турчонок едва не влетел тому в спину.—?Мехмет,?— начал он почти без заикания,?— к-как ты думаешь, где остановился наш эфенди?—?Не знаю,?— тот продолжал жевать,?— но вряд ли уж в гостинице.—?Почему ты так решил? —?Фандорин нахмурился.—?Ну как же, эфенди, вы же сами мне говорили, что ваш Анвар?— большая шишка. А в Стамбуле каждый уважаемый государственный служащий должен непременно быть ближе к халифу. Да и потом, в гостинице его бы все узнали. А ему нельзя, он же, как бишь его, подслушиватель!—?И п-подглядыватель,?— язвительно добавил Эраст Петрович,?— но все-таки стоит проверить и гостиницу. Анвар осторожен, он не потащил бы девушку во дворец к паше…Тут ему в голову пришла мысль:—?Мехметка,?— скривил он рот в непонятной усмешке,?— он ведь ждет своё курево сегодня к вечеру!—?Но эфенди, уже почти ночь… Да и потом: мы так и не знаем, где ваш Анвар!—?Неважно! —?глаза Фандорина загорелись азартом, а рассудок совсем не желал воспринимать возражения,?— он не знает, кто их принесет!—?Вы что же, сами собираетесь это сделать?! —?от неожиданности Мехмет поперхнулся.—?Ни в коем случае, он видел мое лицо.?— Вы могли бы наклеить бороду…—?Анвар-эфенди?— гений шпионажа, неужели ты думаешь, что он не разглядит бутафорской бороды?—?Но что же вы тогда предлагаете?—?Тебя,?— переставший кашлять Мехмет опять схватился за горло,?— тебя он никогда не встречал, да и в феске ты?— вылитый мальчик-посыльный! Не обижайся.Мехмет не обиделся. Он был занят подбиранием выроненными на мостовую от неожиданности жареными орехами.***Как Мехмет и предсказывал, в гостинице Анвара не оказалось. Портье, непримечательный грек в восточном костюме, на желание гостей посмотреть учетные записи выразил другое желание, гораздо более мирское. В бархатный его карман отправились две измятые лиры. За третью путешественники смогли выяснить, что в ?Огнях Анатолии? красивого, светловолосого мужчины в синих очках никогда не видели, а четвертая стала залогом непременной и всецело возможной помощи со стороны ?ненавидящего жестокие ориентальные нравы греческого подданного?.Еще за лиру случайный прохожий уступил Мехмету феску, попросив у того в придачу новенькую башмачную пряжку.Облачённый в Фандоринский сюртук, затрещавший на пухлом теле по швам, и в малиновую феску, Мехмет выглядел вполне нелепо, чтобы сойти за мальчика-посыльного из табачной лавки.План был таков: Фандорин ведет своего помощника во дворец под видом слепого посыльного (он предполагал, что Анвару с его секретностью зрячий может показаться опасным, а Мехметкой жертвовать не хотелось). Сам, найдя удобное место, Фандорин вскарабкивается по стене и прячется в ветвях деревьев, которых, к счастью, под каждым окном было предостаточно. Если Варвара Андреевна там, то Анвар, по идее Фандорина, должен был держать ее постоянно рядом с собой, иначе пылкая барышня давно бы уже сбежала из турецкого плена.Мехмет от задумки господина был не в восторге, да и сам Фандорин понимал, что ничего путного из столь грубой затеи выйти не может. Однако время было дорого, а придумывать что-то сверхграндиозное было бы лишней его тратой.Изобразить слепого у Фандоринского мальчика получилось довольно достоверно. Закатив и прикрыв глаза феской, он медленно пробирался по коридору за охранником, придерживая за локоть опустившего голову Эраста Петровича. Последний, улучив момент, когда охранник скрылся за поворотом, не долго думая сиганул в открытое окно. Под ногами оказалось замеченное еще с улицы крепкое перекрытие. Дворец Мидхат-паши, как убедился советник, был испещрен снаружи множеством мелких деталей, табличками с вязью и большими, выступающими постаментами. По ним-то и полз, как паук по сетке, Эраст Петрович, искренне надеясь, что элегантный цветочный орнамент из мрамора не провалится под его ладонями. Ветви платанов неприятно щекотали шею, цепляясь за воротник и оставляя на нем колючую кожуру плодов.Покои эфенди оказались спрятаны в углублении и не имели окон, прямо выходивших на улицу или в сад. Большинство из них были надежно прикрыты кряжистыми ветками деревьев, которые, переплетаясь, образовывали довольно прочную подвесную площадку, подходящую Фандорину в качестве наблюдательного пункта. Второй этаж апартаментов дома выступал над первым, и от этого казалось, будто комната зависла над улицей.Широкое помещение, в которое вошел ряженый Мехмет, освещалось свечами и двумя-тремя керосиновыми лампами в резных абажурах. Достаточно света давала и полная луна, наконец выглянувшая из облаков и жирным бликом растекшаяся по оконному стеклу. Это играло Фандорину на руку. Анвар при всем желании теперь не смог бы его заметить, а Эрасту Петровичу предоставлялась прекрасная возможность полностью осмотреть комнату турецкого интригана.Она была обставлена дорого, но без лишней вычурности. Диван с просвечивающими сквозь кожу пружинами и четыре резных табурета с мягким сидением стояли по квадрату в центре комнаты. Пол покрывал красивый, но уже несколько ветхий ушакский* ковёр. На софе у окна лежали батистовые покрывала, набитые по-восточному морской травой; на стенах кое-где висели священные надписи из Корана, взятые под стекло и оправленные в дорогие отлитые рамки. Со всеми этими вещами мирно уживался, смущенно вжатый в угол, столик с патефоном, чей полированный рог хрипло выводил ?Perché di meste lagrime?. Ближе к двери, окруженный подушками, стоял секретер, и профиль, мелькнувший в свете догорающей свечи, не оставил у Фандорина никаких сомнений?— это была комната Анвара-эфенди. Подобная эклектичность в обстановке также была оправдана: в душе турка, как и в его пристанище, легко гармонировали в близком соседстве изречения из Корана и бойкие опереточные арии.Услышав стук в дверь, Анвар поднялся, и, спрятав руки в карманы, углубился в затемненный участок своего кабинета. Из своего укрытия он долго разглядывал посыльного, ожидая, что его ?слепота? либо сама раскроется, либо покорится напору, но этого не произошло. Мехмет держался стойко. Поняв, что ему ничего не грозит, Анвар приблизился к мальчишке. В его руках зашелестела картонная упаковка. Он открыл ее, внимательно пересчитал сигариллы, затем поднес одну из них к лицу, ни то пробуя на зуб, ни то задумчиво внюхиваясь. После всех манипуляций Анвар сунул в руку Мехмету положенную за сигариллы сумму, а в карман как бы невзначай уронил пять курушей. И ничего подозрительного Фандорин в поведении своего врага не замечал, пока Мехмет, будучи обширным молодым человеком, случайно не снес стоявший у двери узкий журнальный столик. Резко переменившийся в лице Анвар-эфенди чуть ли не пинками вытолкал неловкого юношу за дверь, при том ругаясь одними губами, беззвучно.—?Расстраиваться так из-за мелочи? Это не в его характере,?— заключил про себя Фандорин и продолжил наблюдать за эфенди. Тот, к большому ужасу титульного советника, подошел к окну и зажег одну из дорогих представительниц табачных изделий. Едва успевший отползти по стене в сторону Эраст Петрович мог видеть длинный с горбинкой нос, усы, подрагивающие от ароматного дыма, худые пальцы и скулы, в свете луны казавшиеся совсем белесыми, как кость. Выглядел резидент турецкой разведки неважно?— так показалось Фандорину. Вена на ярко очерченном виске пульсировала, а это означало сильную, почти нестерпимую в понимании Эраста Петровича головную боль. Чувство смутной тревоги не покидало лица Анвара.По красноватому от городских огней небу неслись облака, бросая тень на окна и мечеть, виднеющуюся за дворцовым садом. Воздух приятно мешался с табаком и густел, принимая в лунном свете неуловимые формы. Ночной фонарь, этот старый разбойник, вспыхнул где-то в саду, ослепив на секунду Фандорина и заставив того отвернуться к противоположной стене. Сделав это, Эраст Петрович гортанно охнул?— стены у него перед носом не было. Вместо нее, через открытую створку плетеных ставней, Фандорин разглядел другое, смежное с Анваровым помещение. Ламп в нем не было, но лунный луч доставал почти до его середины, являя свету большую, почти во всю комнату белую постель. На ней, завернувшись в простыни, лежала Варвара Андреевна.—?Вар… —?хотел было шепнуть Фандорин, но вспомнил, что Анвар находится всего в нескольких метрах от него. Титулярный советник прислонился головой к раме, взволнованно округлив глаза.Ветви деревьев, свешиваясь над стеной сада, мягко покачивались в темноте ночи, совсем как клубы низко стелющегося утреннего тумана.Варя спала почти раздетой: в простынях Фандорин разглядел лишь край тонкой ночной рубашки. Лицо ее, красивое и худое, было отчего-то пурпурного цвета, и не только из-за света фонарей. Над глазами залегла полутемная полоска. ?Она плакала!??— решил Фандорин, подавляя в себе желание залезть в дамские апартаменты. То, что Анвар держит Варвару так близко, игнорируя мусульманские принципы о разделении территории дома, означало лишь одно: он пользуется ей, как игрушкой. И спит она здесь, с ним, потому Анвар и взъелся так на Мехметову неловкость?—?разбудить не хотел свою ?заморскую куклу?. Отчего же еще могут быть у этой очаровательной девицы (а девицы ли теперь?) столь заплаканные глаза? Наверняка, подумал Фандорин, турок поит ее дурманящими настойками. Возможно, Варя теперь и не помнит, как оказалась во власти вражеского агента.В одном из окон Фандорин увидел смутный силуэт помощника. Надо было уходить.Бросив последний взгляд на девушку, он с облегчением заметил тоненький черный шнурок на ее шейке.—?Значит, крестик все-таки не сняла, умница! Не поддалась! —?улыбнулся он, прежде чем, нагнав Мехмета, незаметно уйти из дворца Великого Визиря.Варя дернулась во сне. Из разреза ее рубашки показался край повязанного на шнурок Всевидящего Ока.Ушак* (турк. U?ak)?— город в Турции, славящийся производством шерстяныхи шелковых ковров.