Глава 11 (1/1)

— Ян, ты на Рождество поедешь куда-нибудь?Они сидели на полу в гостиной у Ирены дома и разбирали коробку с елочными игрушками, выложив их на ковер. Еловые лапы, которые Ян насобирал, как и хотел, у елочного базара, стояли на столе в вазе, как пышный букет цветов.— Нет, скорее всего. Мама наверное к знакомым в гости пойдет. Ну, и меня с собой потащит.— Насильно? А ты упираться будешь?— Да нет, мне, в общем, всё равно, пусть только разговорами поменьше донимают.Ирена улыбнулась, вертя в руках забавную игрушку в виде упакованного подарка – нечто маленькое кубической формы, завернутое в цветную фольгу и перевязанное ленточкой. "Подарочек" выглядел настолько натурально, что Ян едва удержался, чтобы не дернуть за ленточку и не развернуть фольгу.— Да, кстати, — вдруг вспомнил он про новость, которой ещё не успел поделиться, — смотри, что я получил.Он достал из кармана рубашки плотный серо-голубой листок размером с небольшую открытку.— "Приглашение", — прочла вслух Ирена, — "на специальный тренировочный курс на лыжной базе 'Волчья'". Хм! Интересно.— Да, — кивнул Ян, — и странно немного.— А что странного?— Почему его именно мне прислали?— А почему бы и нет? А кто прислал-то?— Да я не знаю. В том-то и дело.— Ну, тут адрес есть. И телефон. Вот пойдешь деньги платить, и узнаешь всё подробно. Оно по почте пришло?— Да, из ящика достал.— Здесь?— Нет, там, у мамы.— А она что сказала?— Да ничего особенного. Но ещё скажет…— В смысле?— Будет без конца повторять: "Гонза, а ты правда не убежишь?", "Дай клятву, что меня не бросишь". До каких пор она будет мне об этом напоминать? – Ян резко встал и отвернулся к окну.Ирена подошла сзади, уткнулась подбородком ему в плечо и обняла за талию. Ян потерся щекой о её распущенные волосы. Одна из ярких пушистых резинок, почти всегда стягивающих их в аккуратный хвост, сейчас красовалась у неё на запястье. Ян будто невзначай просунул кончики пальцев под махровый ободок, мягкий, но довольно тугой. Даже отпечаток у неё на коже оставил… От прикосновения к ирениной руке у Яна будто электрический ток пробежал по всему телу. От этого прикосновения он был способен получить всё – от предельного возбуждения до полной разрядки, наслаждения, выплескивающегося толчками… Много ли ему для этого надо? А Ирена ведь прекрасно чувствовала, что сейчас с ним творится, она ведь его обнимала. Щекам и шее стало жарко. Ну и пусть… А он когда-нибудь говорил Ирене, что ей с распущенными волосами гораздо лучше? Нет, не говорил. Может быть, сказать сейчас? Хотя лучше чуть позже. Так о чем они?— Знаешь, — нарушил Ян молчание, пока мысли у него не спутались окончательно, — я у нас в классе спрашивал, и вообще в школе, кто ещё такое приглашение получил. Оказалось, что никто.— Но ведь так ещё интереснее. Разве нет?— Ну, это кому как, — не согласился Ян и добавил: — Жаль, что тебе такое же не прислали.Ирена пробормотала что-то неопределенное.— Ирена, а за тобой по-прежнему ходит кто-то?— Ходит?— Ну, следит. Помнишь, ты рассказывала?— А-а. Ты знаешь, нет. Похоже, отстали. До сих пор понятия не имею, что это было. И теперь наверное уже не узнаю.— Но зато хорошо, что отстали. А то я уже не знал, что думать.— Хорошо, конечно. Только осталась какая-то неизвестность.— У меня вот теперь тоже неизвестность, — нахмурился Ян. – Непонятно, кто там и что на этой турбазе будет.— Будете отрезаны от мира… — вдруг задумчиво произнесла Ирена.Она смотрела в окно, но взгляд у неё был какой-то странный, казалось, она видела не двор и не стену дома напротив, а что-то другое, чего Яну не дано было увидеть. Её слова эхом отдавались у него в ушах, и в них слышалась всё та же неизвестность и неопределенность, и какая-то неведомая опасность, и безнадежное, закованное в холод одиночество... Ян мотнул головой, пытаясь сбросить наваждение.— Почему отрезаны? – спросил он как можно веселее. – А подъемник на что?— Подъемник подъемником, но нужна какая-то связь и помимо него. – Ирена наконец перестала смотреть куда-то вдаль и перевела взгляд на Яна. – Я так понимаю, ты не слишком-то хочешь ехать.— Да я бы лучше тут остался. – Ян неловко переминался с ноги на ногу, будто устал стоять. – Каникулы ведь начинаются. Могли бы с тобой каждый день видеться. Ну, или почти каждый. Если ты не против, конечно. Я-то всегда пожалуйста.— Ян, я уезжаю.— На каникулы? – машинально уточнил он, прежде чем понял бессмысленность собственного вопроса. Какие у неё могут быть каникулы, она же не учится.— Насовсем. Из города.Он непонимающе уставился на неё. Она опустила глаза и теперь смотрела в подоконник.— Маму управляющий с работы уволил. Я всегда говорила, что он сволочь.— Но… ведь т е б я же он не увольнял!— А меня никто ещё официально на работу и не брал. Я ведь в штате не числилась.— Но зачем из города уезжать? Что, у нас в городе работы, что ли, нет?— Ян, скажи это моей маме. Родственники как узнали, что случилось, так сразу закричали: "Приезжай к нам!". Кажется, даже работу уже ей какую-то нашли. Она вообще-то уже давно собиралась к ним переехать. А теперь и случай представился.И тут смысл ирениных слов дошел до Яна окончательно. Когда он осознал весь ужас и неотвратимость случившегося, то единственное, на что у него хватило сил – это молча отстраниться, опуститься на ковер и спрятать лицо в ладонях. То, что сказала Ирена, прозвучало для него приговором. Его будто оглушили, ударив по голове чем-то тупым и тяжелым. Он чувствовал, как наваливается на плечи непосильным грузом то отчаяние, с которым он существовал черт знает сколько времени до знакомства с Иреной. Тогда он вообще не чувствовал, что живет. Было только оцепенение и безразличие ко всему вокруг. "Ты как неживой", сказала Ирена, первый раз погладив его по голове. "Оттаивай", попросила она, натолкнувшись на его холодную настороженность и ужаснувшись ей. Он так долго пытался стать самим собой, так долго шел к этому. Мир, который стал для него ярче тогда, с первым снегом, когда для всех наступала ночь, а для него занимался день, сейчас снова померк, будто из цветного изображения в телевизоре убрали все краски, убавив настройку яркости. Зачем было вытаскивать его из того состояния, чтобы сейчас несколькими словами вернуть в него?Ян сидел на полу, закрыв лицо руками. Слезы проступали между его сомкнутыми пальцами. Ирена пыталась его успокоить, сразу же опустившись рядом с ним на корточки, она что-то говорила ему, в чем-то убеждала, но он её почти не слышал. Он только с содроганием думал о том скором времени, когда её уже не будет здесь. Ему даже не хотелось спрашивать, куда она уезжает, он боялся это узнать, да и какая разница, если её не будет з д е с ь.Разумом он понимал, что ведет себя как маленький, готов вцепиться в неё и ныть "не уезжай, пожалуйста, ну не уезжай" – и, кажется, он действительно сказал так – но он не мог с собой ничего поделать.Собственного отца, который боялся остаться один, Ян сейчас понимал как никогда ранее.* * *— Гонза, так не делают. Напиши список и просто отмечай, что положил.— Я и без списка могу.— Без списка ты половину вещей забудешь.— Мам, оставь меня в покое.Вернувшись от отца, Ян сразу же начал собираться в поездку. До начала курса оставалось полтора дня.Вещи, которые он намеревался взять с собой, начиная от спальника и заканчивая мелочами вроде носового платка и расчески, сейчас были свалены в одну кучу на диване. Ян просто слонялся по квартире, а когда вспоминал, что ещё нужно взять, то просто находил эту вещь и присовокуплял к общей куче. Мать, некоторое время молча наблюдавшая за его сборами, наконец, решила вмешаться.— Ты что, с папой поссорился?— Да я-то ни с кем не ссорился.— Почему ты такой мрачный?— Такой же, как всегда.— Гонза, я же знаю, какой ты всегда. Что у тебя случилось?Ян некоторое время просто стоял, опустив голову и сунув руки в карманы. Потом тихо сказал:— Ирена уехала.— Ах, вот оно что. Но она же наверное обещала тебе позвонить?— Да, обещала. Но з д е с ь – то её больше нет, понимаешь? И неизвестно, когда я её вообще увижу.— Так ты из-за этого теперь и к папе ездить перестанешь?— Вы что, сговорились, мам?— Ты же знаешь, что мы уже давно не разговариваем.— А почему тогда спрашиваете одно и то же? – Помолчав, он добавил вполголоса: – Хорошо, что я уезжаю.— С таким настроем, как у тебя сейчас, лучше вообще никуда не ехать.— А ты и рада была бы никуда меня не отпускать.— Гонза, если честно, то с тобой чем дальше, тем меньше поводов для радости.На это Ян ничего не ответил, лишь вздрогнул, как от боли. Вздрогнул едва заметно, но мать всё же заметила. Зная, что для него неосторожно сказанная фраза может стать миной замедленного действия и повлиять на его поступки в дальнейшем, она спохватилась и неловко обняла его.— Сынок, прости, пожалуйста.— Да за что простить-то?— Гонза, прости. Я не хотела.— Я знаю, мам. – Ян высвободился из объятий. – Пойду за батарейками схожу, — сказал он, меняя тему.— Какими батарейками?— Для фонарика.— В нем есть батарейки.— Они уже сели почти.— Гонза, я попозже сама за ними схожу, хорошо? Пошли обедать, у меня всё готово.— Я не хочу. Мне собираться нужно.— Успеешь, ещё есть время. Я тебе помогу. Пойдем. Пожалуйста.— Хорошо, мам, иди, я сейчас.Мать помедлила, будто хотела ещё что-то сказать, но ничего не сказала и ушла на кухню.Ян присел на корточки перед креслом, где, свернувшись теплым уютным клубочком, устроилась кошка. Она спала прямо на его шарфе, обхватив его лапами.Ян осторожно вытянул из-под неё шарф. Задумчиво поглядел на два тугих узла, завязанных у концов, и его губы тронула едва заметная улыбка. Он уже сам не помнил, как эти узлы появились. Аккуратная Ирена всё время порывалась их развязать. Последний раз это было вчера. Ян ей не позволил. "Вот когда вернешься, тогда и развяжешь", сказал он. А она внимательно посмотрела ему в глаза. И кивнула.Кивнула.Спрятав шарф в рукав висящей в прихожей куртки, Ян направился в кухню. Когда он появился на пороге, мать вопросительно взглянула на него, заметив, что он улыбается. Он лишь неловко повел плечом в ответ. Заметив на кухонном столе коробок спичек и вспомнив, что спички ещё с собой не положил, он выдвинул ящик стола и достал точно такой же.— Гонза, куда ты опять? Садись, всё стынет.— Сейчас приду.Вернувшись в гостиную, он кинул коробок на диван к остальным вещам. Вообще-то лично ему спички были совершенно не нужны, но их вроде бы всегда берут в такие поездки.Вы будете отрезаны от мира, сказала Ирена.А если в этом мире ничего особо и не держит?Кто построил Волчью Базу? Не те ли, кто стремился к этой "отрезанности" и хотел отгородиться от мира, пусть даже ненадолго? Ведь далеко не каждому в нем находится место.Отрезаны от мира…Может быть, оно и к лучшему?..