Урок третий. Торги (1/1)

?Если Вы считаете, что Бог обошёлся с Вами несправедливо, Великий Уравнитель исправит это, но взамен заберет что-то другое?. (?Девять неизвестных?)Нас осталось только шестеро и понимание этого привело к душевной истерике. Я больше не кричала и не трясла за плечи мертвого Антона, только шла, молча, с опущенной головой. А по лицу стекали вниз горячие слёзы отчаяния.Ребята не разговаривали. После того, как мы похоронили еще одного боевого друга, даже из Ферштейна, у которого рот раньше не закрывался ни на минуту, нельзя было вытянуть и слова.- Привал. – Скомандовал сержант.Первое слово за несколько часов дороги приятным осадком упало на сердце, и я снова заплакала. Теперь ребята уже не реагировали на мои слёзы так, как раньше. Просто оставили меня в покое, чтобы я могла вдоволь нареветься, и я была им за это безумно благодарна.- Валеев! – позвал Петя и кинул ему гранаты.- Кто мы теперь? – спросил он. – Передовой отряд красной армии?- Ага… - подтвердил Ферштейн. – Рабоче-крестьянской.- Значит так, - снова всё взял в свои руки сержант, - через полчаса выдвигаемся.- Куда?- К линии фронта. И вдруг рядом появились незнакомые люди с оружием. Никакой формы на них не было, ни нашей, ни немецкой, и мы смотрели друг на друга растерянно, пока бородатый мужчина не направил на нас ружье.- Ану, Хэнде Хох! – сказал он. Мы в оцепенении продолжали на него смотреть. Людей всё прибывало. Они выходили из леса, и у каждого было оружие. Сержант потянулся за пистолетом, но бородатый перезарядил своё ружьё и снова направил на нас.- Хэнде Хох, я сказал! – нервно повторил он.- Какой на хрен Хэнде Хох? – возмутился Фанат.- Свои, что ли? – не понял тот.Меня вместе с ребятами повели через поле вглубь леса, где осень уже полностью овладела природой. Я вдохнула сырой густой воздух, пропитанный кровью, смертью и страхом, и жить перехотелось вовсе. Лишь чувствуя рядом присутствие парней, в один миг ставшими мне братьями, создавало иллюзию безопасности и на несколько минут, пока мы не достигли нужного места, мне было спокойно.На какое-то время бородатый оставил нас со своими людьми, и мы с ребятами стали крутить головами, чтобы понять и увидеть, что происходит вокруг, а я перестала думать о мёртвом Антоне и сильно испугалась.- Всё хорошо. – Тихо сказал рядом Яндекс и положил руку на моё плечо. Стало немного легче. Но потом вернулся неприятный тип с оружием, принявший нас за немцев, а с ним еще один похожий на маньяка со страшной улыбкой. - Кто такие? – сразу спросил он.- Свои. – Просто сказал Сергей.- Кто старший?- Ну, я. – Вышел вперёд Патрон.- Шо значит ?ну я?? Звание? Фамилия?- Старший лейтенант Корзун. – Немного погодя назвался Петя именем своего покойного командира. - Старший лейтенант чего? – не отставал тип.- Рабоче-крестьянской красной армии. – Как на допросе отвечал он.- И что вы здесь делаете, старший лейтенант Корзун?- Выполняем спецзадание.- Какое спецзадание?- Спецзадание штаба фронта. - Какого фронта?- А Вы, простите, кто такой будете? – решился утончить Петя.- Я? – улыбнулся мерзкий тип. – Я – второй секретарь райкома партии и командир этого партизанского отряда.- И как называется ваш отряд?- Нет у нас названия. Некогда нам. Война у нас.- А у нас тут, типа, чё? Дискотека, что ли? – не сдержался Ферштейн.- Что? – не понял партизанский командир.- Рядовой Завадский! – обратился к нему Патрон.- Я!- Рот закрой.- Так точно. – Вздохнул Ферштейн.- Ну, что, старший лейтенант? – смилостивился командир. – Веди своих вояк на ?побывку?.Отказываться мы не собирались, да и выглядеть это могло странно, поэтому оглянувшись, словно всё еще не веря в происходящее, пошли следом за командиром партизанского отряда. И только я обрадовалась, что никто и не вспомнил про меня, как вдруг услышала его любопытный голос впереди.- А что это девка с вами делает? – спросил он, повернув голову назад, но не остановился.Я судорожно пыталась придумать, что ответить, но за меня это сделал Петя. Было видно, что придумал он это очень давно, и сейчас, даже не поднимая глаза на спросившего, ответил:- А эта девка, и есть наше спецзадание. - Загадками говоришь, Корзун.- Ладно… Мы должны доставить её целой и невредимой в назначенное место.- Понятно. – Протянул командир, и мы уже подошли к небольшой полянке. Впереди был холм, который мы обошли, и я услышала душераздирающий запах еды, которую готовили на костре. Желудок тут же отреагировал и рот наполнился слюной.Пройдя еще несколько метров, мы оказались перед местом, где последнее время базировался этот небольшой партизанский отряд. Места здесь было довольно много, чтобы разместить целую роту солдат. Маленькие деревянные хижины, столы с лавочками под навесами и, хотя всё это, больше напоминало туристический лагерь с песнями под гитару у огня, всё портили вооруженные хмурые люди, стоявшие по периметру, как живая изгородь, готовые в каждую секунду открыть огонь по врагу.- Странно здесь гостей встречают. – Отметил Валеев.- Думаю, что торжественный приём ещё впереди. – Подхватил Ферштейн.- Допрашивать будут? – спросил Рюмин.- Тебя будут пытать!- Смотри, у них тут и бабы есть.Увидев впереди молодую девушку, которая огромной ложкой мешала что-то в черном казанке, почему-то мне стало спокойнее, если она, конечно, не была общей шалавой, о которых, когда-то, по пьяни рассказывал дедушка. На вид она такой не казалась. Одета была тепло и удобно, со скромным платком на голове, скрывающим половину её милого и молодого личика. Я вспомнила, как выгляжу сама, и подумала, что кто-кто, а я точно смахиваю на распущенную девку. Надо было срочно заплести свои каштановые, чуть рыжеватые волосы, и скрыть их под платком, чтобы не привлекать к себе ненужного мужского внимания. Фанат тоже увидел хорошенькую девушку у костра, и она, словно, поняв, что её рассматривают, оглянулась и они встретились взглядами. Меня саму проняло от искры, пробежавшей между ними, и я улыбнулась. Хотелось верить, что когда всё самое страшное отступает, приходит новая эпоха. Эпоха любви и надежды.Я продолжала прижиматься к Пете, который с момента встречи с партизанами не отходил от меня, и оглядывалась по сторонам, пытаясь понять, что может нас здесь ожидать, когда нас пригласили присесть за огромный стол под навесом, и дело запахло ужином. На скамейке я оказалась рядом с тем же Патроном, только теперь с другой стороны был и Яндекс. И чувствовать двух крепких парней рядом, по обе стороны, было не только морально приятно, но и физически тепло. Еще у реки, да и в лесу я страшно замёрзла и очень боялась, что от такого холода мои сосуды не выдержат, и я могу грохнуться в обморок в самый не подходящий момент, и из-за этого рисковала вся наша группа.- Так что это за девка у вас такая? – не выдержал бородатый мужик, который тогда, на поляне принял нас за немцев.- Государственная тайна. – Пожал плечами Патрон.- Уж ни дочка ли самого…? – поднял он глаза наверх и тогда Петя, оглянувшись по сторонам, будто бы тут могли присутствовать иностранные шпионы, кивнул:- Да. Только об этом никому ни слова.Так, как я и понятия не имела, чьей дочерью меня нарекли, сидела и молчала, скромно потупив глазки и ожидая, когда нас начнут кормить, и когда это произошло и нам насыпали какую-то горячую похлёбку, я даже не чувствуя её вкуса, проглотила всё в мгновения ока, стараясь на выглядеть странно.Парням, кроме еды предложили еще выпить, но я наотрез отказалась, вспомнив, чтоб было со мной в прошлый раз, когда я выпила полбокала шампанского. Отогнав от себя чудовищные воспоминания, я даже не успела заметить, как быстро стемнело и стало еще холоднее, и я, всё сильнее и сильнее прижималась к Пете, совершенно этого не стесняясь. Свет от костра был приятен глазам, и его тепло хорошо согревало. Подобревшие и расслабленные партизаны играли у огня на гармошке, обсуждали что-то между собой и, казалось, совершенно забыли о непрошеных гостях.Напротив, рядом с командиром отрада сидела единственная, кроме меня, девушка, которую звали Катя. Я так и не поняла, какую функцию она здесь выполняла, кроме как готовила еду, но наш Сергей пожирал её глазами, и от его взглядов даже мне становилось не по себе.- Тебе ничего странным не кажется? – спросил Ферштейн Патрона, и я весь свой слух направила туда.- Что именно? - Уж как-то быстро ребятки гнев на милость сменили…- Мне тоже так кажется, но самое главное – держать ухо в остро. И вдруг, командир отряда обратил внимания всех присутствующих на Катю, рассказывая о ней, как о юной поэтессе.- Она у нас стихи пишет. – Гордо заявил он. – Не хуже Маяковского.Видно было, что девушка стеснялась читать, но желание произвести впечатление на Сергея взяло верх на излишней скромностью и она поднялась из-за стола, прошла к костру, откуда её можно было получше рассмотреть, и начала читать:- За каждую пядь земли,За каждый ручей и проталину.Умрём за советскую Родину,Умрём за товарища Сталина…Это был еще не конец стихотворения, но я перестала слушать с того момента, как поняла, что все присутствующие люди этого времени смотрят на меня, будто бы в ожидания моей оценки, и только когда прозвучало ?товарища Сталина?, я поняла, за чью родственницу они меня приняли.Идея Пети показалась мне безумием, и хотя я не представляла, чем это может нам грозить, чувствовала, что к добру это не приведёт.- Ну, что? – подмигнул мне командир и протянул кружку с резко пахнущей жидкостью. – Выпьешь за товарища Сталина?Я сглотнула ком, подступивший к горлу и, не глядя на парней, чтобы не видеть их неодобрения, сделала несколько глотков. Уже после первого, когда почувствовала, как желудок наполнился огнём, в ногах появилась слабость, и в голове тут же помутилось. Что случилось потом я совсем не помню.Очнулась я в тёмном помещении без окон на чём-то мягком и жестком одновременно. Не успела я обрадоваться, что мой кошмарный сон про военное время закончился, как увидела лежавшего рядом сержанта. Чуть поодаль сидел Ферштейн на полу, прислонившись к деревянной балке и склонив голову на бок.Я огляделась и поняла, что находимся мы в той самой маленькой хижине в партизанском отряде, и толкнула в бок своего соседа.- А? – спросонья не понял он. – Чё случилось? От его громкого голоса проснулся и Завадский. Оба огляделись, и до них дошло, что мы заперты и выпускать нас отсюда никто не собирается. Я поднялась с жесткого стога сена и стала кусать губы.- Что делать будем? – занервничала я, и моё состояние передалось и ребятам. - Я думаю. – Просто сказал Петя.- Нас как быков здесь заперли. – Сказал Ферштейн, проверяя двери.- И что они с нами сделают? – испугалась я. Мне становилось всё страшнее.- Расстреляют. – Пожал плечами он, и Петя хотел его заткнуть, но было уже поздно. Я сцепила кулаки, словно это бы могло помочь, а потом закрыла лицо руками, и сильно затрясла головой, умоляя всевозможные силы поскорее это закончить. Стояла на коленях и представляла перед собой кого угодно, кто мог бы вытащить меня отсюда.- Пожалуйста! – кричала я. – Я исправлюсь, честное слово. Буду хорошо учиться! Слушаться родителей… Только, пожалуйста, пусть это поскорее закончится!- Майя! – звали по очереди ребята, но я их не хотела слушать. – Майя, успокойся! - Пожалуйста, - продолжала рыдать я. – Не хочу умирать. Я совсем пожить не успела. У меня даже никогда не было парня. Это несправедливо! Несправедливо!!!Буря внутри нарастала с каждым словом, и всё негодование намеревалось вырваться наружу, но внезапно меня обняли чьи-то горячие руки. Они коснулись моих волос, и стало нежно проводить ладонями по голове, пытаясь меня успокоить.- Тихо. – Зашептал Петя на ухо. – Тихо, Майя. Всё будет хорошо, слышишь? Мы выберемся отсюда. Даю слово. Мы обязательно найдём выход. Успокойся.Приятный голос молодого мужчины подействовал, и я ему поверила, вот только пока не стала уточнять, какой выход он имеет в виду. Из этой тюрьмы? Или из этого страшного времени?Убрав свои руки от лица, я натолкнулась на понимающий и нежный взгляд сержанта. Именно такой взгляд, каким совсем недавно наградил Катю наш Сергей. Но в отличие от скромной фронтовой девушки, я хотела этого с первой минуты знакомства. Мне даже было все равно, что над нами стоял Ферштейн. Сейчас я видела только этого молодого солдата, который сумел сгладить эти адские дни и превратить их в уроки жизни.Наши лица были слишком близко, чтобы отступать назад, и я сама преодолела маленькое расстояние, сблизив наши губы до невозможного. Целоваться я не умела. Особой практики у меня не было, но Петя всё это прекрасно понимал и без слов, и собирался всё сделать сам. Коснулся моего лица свой ладонью, и я закрыла глаза, жаждав этого поцелуя больше жизни, но ничего так и не произошло из-за жуткого взрыва, раздавшегося над нашими головами. Петя повалил меня на землю и накрыл своим телом, но нас не зацепило осколками. Лишь вышибло дверь наружу, что давало нам возможность выбраться. Вот только делать этого мы не спешили потому, что, судя по звукам, которые оттуда раздавались, враги наступали, а, значит, там творился сущий ад, и наблюдать за этим моих сил уже просто не хватило.