2~ (1/2)
Только начал закрывать глаза, лежа в кровати, тут же усталость, скопившаяся за весь прошедший день, начала о себе напоминать, навалившись на меня перед самым сном. Впервые я был так рад этому, поскольку в ближайшую пару минут меня вырубит, как свет во время сильной грозы, и я не буду терзаться всем тем, что не давало мне покоя весь день и, естественно, вечер.
?Акира и девушка?, — зачем-то напоминает ОНО, и я распахиваю глаза, вглядываясь в приветливую, сука, темноту комнаты. Девушка в репетиционной. Рядом с моим басистом. Сознание подкидывает красочные иллюстрации того, чем они могут заниматься там, а может, и не там, а может, они ушли, а может… может, он повел ее к себе домой. В спальню! На ту самую кровать, на которой мы… На которой я ждал, пока Акира примет душ, после чего мы поехали за Кою. Воспоминания такие воспоминания. Обидчиво поджимаю губы и соплю, кажется, что в унисон Корону, своевольно растянувшемуся где-то у меня в ногах. Вздыхаю полной грудью, понимая, что сон, несмотря на все мое изнеможенное состояние, придет нескоро, все-таки закрываю глаза. А когда закрываю глаза, передо мной сразу стоит он. В рубашке этой своей гавайской, как раньше, с волосами растрепанными, смотрит так пристально, но тепло на меня, улыбается губами своими пухлыми… а рядом рыжая девка вертится, в юбке короткой. Блять.
— Така, ты мазохист, — усмехаюсь самому себе и натягиваю одеяло до самого носа, переводя взгляд на окно, откуда до меня доходит приглушенный рыжий свет уличных фонарей. Ну не могу я о нем не думать, не получается у меня. А самое обидное… самое обидное, что чертовски хочется быть на месте этой девки. Оставаться с ним в репетиционной, заваливаться в гримерку, целуясь, хотя это с другой было, но все же. И чтобы он смеялся не над шутками Широямы, а исключительно над моими, и чтобы не Кою просил меня подвозить, а только он, и чтобы когда все уходили, мы оставались вдвоем. Чтобы в боулинг по выходным он меня звал! А не кого-то там… не какого-то там, шмыгаю, Кою…
Переворачиваюсь на живот и обнимаю подушку, мягкую, сука, подушку, а представляю, что мои руки сейчас кольцом обвивают его шею. Мощную такую шею, чуть загорелую, с кадыком выступающим, с ключицами твердющими. Да, я трогал, когда на спину к нему запрыгивал. На спину запрыгивал, за шею обнимал, ногами обхватывал, а потом в туалете весь вспотевший спиной к дверце кабинки прижимался. О как запрыгивал!
— Акира-Акира… — как-то горько улыбаясь своей дружелюбной темноте, или тумбочке у кровати, зарываюсь носом в мягкую подушку и снова закрываю глаза. Может быть, все-таки засну без рыжих смазливых мордах, маячащих рядом с Реем.Вздрагиваю и, вроде, всхлипываю, а вокруг темно. Так темно, что кажется, будто провалился куда, будто вообще в прострации, вне реальности. Умер? Умер. Пару секунд проморгавшись, понимаю, что тяжело дышу, и прикладываю руку к груди – и вправду, сердце как бешеное колотится, а еще я вспотел. Еще позже понимаю, что стоит. Спускаюсь рукой по груди, трогаю, щупаю, ну да. Твердо. Когда осматриваюсь, понимаю, что сижу на постели, а в окне все те же фонари, а Корон уже на полу, а перед глазами Акира. Взмокший весь, непослушные волосы, обрамляющие лицо, прилипли ко лбу, щекам, губы в кровь почти до белизны закусывает и рукой по груди своей водит. Вижу отрывками, но точно помню, что во сне это было целостной картиной. Соски у него затвердевшие были, и я их трогал, как обычно, собственно. Он горячий, сексуальный до одури, хочется трогать везде-везде, целовать, блять, везде. Мое!
Всхлипываю от своей беспомощности и невольно забираюсь рукой под белье. Вот снова, Сузуки, сукин сын. Кусаю губу и откидываюсь на подушки, закрывая глаза в надежде на то, что сон продолжится. Однако в ответ только чавканье Корона, хлюпающие звуки от движений руки по взмокшему члену и мое рваное дыхание. Самое оно!
Остаток ночи провалялся, перекатываясь с одного края двуспальной кровати на другой, обнимая то одну подушку, то другую, вспоминая то одного Акиру, то другого. Ближе часам к пяти ко всему этому прибавился задорный смех Широямы и улыбающаяся рожа Шимы, предлагающего меня подвезти. На репетиции я буду полон сил.
В репетиционной Ютака встречает своей стандартной будничной улыбкой, ответа на которую с моей стороны как обычно не дожидается. Хмыкает, понимает, что не прокатило, говорит всем, что начинаем по приходу остальных, а я валюсь с ног от усталости на диван. Пришел третьим.Первым, естественно, Кай, это не обсуждается, вторым – Аой, он у нас особенно пунктуальный, а я просто потому, что дома мне делать с утра нечего. Спать я, можно сказать, что не ложился. Лидер что-то отбивает на установке, пробует, проверяет, снова дубасит палочками, а мне эти звуки как кирпичи по мозгам, поэтому незаметно для него стараюсь прикрыть уши. Но… но не повезло.— Не убивайся, коротышка, — диван рядом прогибается под весом чужого тела, а я обреченно мычу в обивку мягкого подлокотника, на котором сложил руки, опустив на них голову, — все мы не выспались.— Отвали, Юу, ладно? — прошу по-человечески! Но разве с Аоем прокатит?..— Почему? — вроде как удивился, но голову все равно не поднимаю, видеть его самодовольную морду не хочу. — У тебя что-то случилось, мелкий?
— У меня не… — не договариваю.
— Ах эта твоя безответная голубая любовь, — тянет, сука, каждое слово. Игриво так тянет, улыбчиво, чуть ли не мечтательно, а мне хочется препарировать его вот на этом кофейном столике. Помнится, в школе я не любил биологию, но с Юу можно. С Юу все можно!— Что, так сильно влюблен в нашего натурального басиста?— Юу… Если ты сейчас не отвалишь… — протягиваю злобно, шиплю, но в реальности получается бормотание с примесью ночного чавканья Корона, и я зажмуриваюсь от стыда. Как сейчас петь? Нет. Как сейчас обезоружить Аоя?Все-таки поднимаю голову, натягиваю шапку и, вроде как, привожу себя в порядок, хотя, опять же, мне это кажется, судя по усмехающимся глазам Широямы. Вальяжно так развалился на другом конце дивана, пилит меня взглядом своим едким, так, что до костей пробирает, а еще почему-то хочется пить.
— Я до автомата, — сглатываю, поднимаясь, — воды купить.Ютака кивает, Юу смеется, а я выбегаю, ну как выбегаю, скорее, выползаю из репетиционной, мысленно матеря Аоя всеми плохими словами, которые мне вообще известны.
Бреду по коридору, опять по полутемному, опять один. В холле почти никого нет, с утра-то, поэтому беспрепятственно подхожу к автомату и уже хлопаю себя по карманам в поисках мелочи, однако тут же слышу то, что заставляет меня обернуться:
— Нет-нет, сейчас репетиция. Только во второй половине дня, — смеется, этот смех везде узнаю, но Акира стоит ко мне спиной, поэтому пристального взгляда не видит. — Вчера да. Ахах, я бы повторил! — восклицает и снова смеется. Чего? Чего он там повторил? Да ну? Девка эта так хороша, что Акира хочет повторения?.. пихаю монеты одну за другой, не глядя, зато не отвожу взгляда от Рея, так весело и непринужденно разговаривающего по телефону. Раздается какой-то писк или звон, громкий такой, Акира оборачивается на меня, а я… а я чуть ли не подскакиваю на месте и оборачиваюсь на пищащий автомат, который выдал мне уже три бутылки газировки. Твою мать…Сузуки в недоумении вскидывает брови, продолжая прожигать меня взглядом, отчего становится еще больше не по себе, чем от издевательской лыбы Юу. Дружелюбно ему улыбаюсь и, помахав ручкой, сгребаю все бутылки, после чего, поджав губы, пулей улетаю в репетиционную. И что, собственно, произошло?
Акира входит в помещение спустя пару минут. Картина обычная: Аки в дверях, Кай за установкой, я на диване, а Юу пытается выстроить на моей спине пирамиду из трех несчастных бутылок воды.
— Акира! — наигранно радуется и хлопает меня по спине. — А мы тебя заждались.
— Так ведь Кою еще нет, — озадаченно оглядывается и потирает пальцами подбородок, а я смотрю и смотрю, сложив руки на подлокотнике дивана и умостив на них голову. Во вчерашнем сне эти пальцы…— А я не про репетицию, — хохотнул Широяма, а меня в этот момент будто холодной водой окатили, поэтому тут же вскакиваю, и бутылки с шумом падают на пол. Аой как всегда весел, когда я испуганно на него посмотрел и плотно сжал губы, мол, заткнись, придурок.
— А про что? — Акира скидывает куртку и как-то непонимающе окидывает меня и Юу взглядом, когда подходит к дивану, и я, вроде, делаю то же самое. А если он сболтнет сейчас? Если скажет Акире? Сузуки теснит меня и заваливается рядом, надушился-то.
?Не для тебя?, — подсказывает внутренний голос (я именовал это так), а я стискиваю зубы, ощущая, как мое бедро соприкасается с его – горячим даже сквозь джинсы.
— Про любовь, Аки, про любовь, — слащаво тянет Широяма и толкает меня локтем в плечо.Сволота. Чувствую себя затравленным и запуганным, поднимаюсь с места, отлепляясь от теплого Рейты, и плетусь в коридор под предлогом ?позвонить Кою?. Уходя, чувствую пристальный взгляд-прицел на своей спине, только вот что-то подсказывает, что отнюдь не Юу на меня так смотрит. Мельком оборачиваюсь, будто поправляю волосы, и встречаюсь с угольным взглядом из-под высветленной челки. Как чувствовал!
А я так люблю, когда у Акиры глаза не накрашены…
К обеду Ютака устраивает перерыв, однако, судя по всему, этот перерыв будет заключением всей нашей горе-репетиции, на которой только вокалист не может взять себя в руки и собраться.
— С тобой точно все нормально? — обращается ко мне, когда отключаем микрофон. Парень из стаффа отходит к Урухе, поэтому с лидером мы остаемся один на один: Юу и Акира в курилке. — Перепил? Не выспался?
— Лучше бы первое, — вздыхаю, потирая рукой больной лоб, закрытый шапкой, и морщусь от не особо приятных ощущений. — Прости, Юта, я… — тянусь к столу за бутылкой, — я постараюсь собраться.
— Если ты заболел, то давай-ка лучше домой, — обеспокоенно смотрит прямо в глаза, а я тут же их опускаю, боясь, что наш догадливый ударник может заметить какой-нибудь подвох в моем взгляде. Какой подвох? Я болен Акирой! Весело смеюсь про себя и там же плачу от бредовости мыслей. — Ру, на самом деле, если ты свалишься перед выступлением…— Все нормально, — заверяю его, хлопая по плечу, и, сделав еще один глоток воды, отдаю ему бутылку, — я в туалет.
Непонимающе и взволнованно смотрит мне вслед, когда я на ходу оборачиваюсь и улыбаюсь, мол, все отлично, рискуя встретиться ушибленным вчера лбом с каким-нибудь косяком.
В туалете относительно прохладней, чем в репетиционной, даже пахнет на удивление приятней. О, каким я внимательным и чутким стал. Вздохнув, прохожу в самый конец, однако раздается щелчок кабинки, и я рефлекторно поворачиваюсь. Кто же еще? Смотрит на меня и тут же застегивает ширинку, а смотрит как-то недоумевающе, если не испуганно.— А я думал, вы это, — мямлю. Мямля Така! — думал, курить ушли.