Отражение (2/2)
Занзас смотрит на застывшую улыбку и пытается понять, почему же ему так тревожно.?Всё-таки, кто бы ни был настоящий отец Варийских небес, он оставил сыну чудесную силу – гиперинтуицию. И в этом, Тсунаёши-кун, мы на равных?.— Ладно, дорогой, — насмешливо тянет Бьякуран, — я просто хотел вернуть моё Кольцо Маре, — у Занзаса скоро появится нервный тик – перед свадьбой его просто достали этим кольцом. Он больше не желает слышать о нём ни слова. Хотя бы месяц. — И даже кое-что придумал. Хорошо, этот вариант не пройдёт. Я буду обращаться за консультацией иногда, смотри, не расслабляйся.— Главное без деталей.— Договорились.Сильнее Небесного Маре Бьякуран желает получить в своё безраздельное пользование только Ирие Шоичи. Занзас тоже благодарен своему неизвестному отцу – без гиперинтуиции он бы давно подослал к тому убийц. Даже со своим Пламенем он не выдержит Ярости двух Небес.***Бьякуран возвращается в приподнятом настроении — после первого незабвенного поцелуя прошла неделя, и он собирается закреплять эффект. Постепенно. Поднимаясь по лестнице, он продумывает несколько возможных вариантов, но, толкнув незапертую дверь (пары секунд хватает, чтобы осознать, что никого кроме Шоичи там нет) видит, как тот пьёт перед зеркалом.— Это не лучшая идея – напиваться в одиночку, — делает он замечание.-Я дегустирую, — с нервным смешком поправляет его Ирие. — И я не один, — он смотрит в зеркало, сжимая что-то в ладони.-Я это заберу, – говорит Бьякуран с нажимом. В руках у гения – упаковка сменных лезвий, и он даже мысли не допускает, чтобы оставить всё как есть.Шоичи смотрит в зеркало и задумчиво говорит своему отражению:-Почему-то я тебя совсем не понимаю.
Он оборачивается, протягивая раскрытую ладонь, и спрашивает:
— Какой из сотни изломанных ликов – подлинный?У Бьякурана такое чувство, что сейчас его спросили о параллельных вселенных.Он не собирается отвечать на такой вопрос.
Шоичи легко позволяет себя уложить.
Завтра он позволит себе забыть.
Он не позволит себе любить.Такого от Шоичи Бьякуран не ожидал. Это неприятно, потому что заставляет задуматься, настоящего ли Ирие Шоичи он видел.
Бьякуран Джессо слишком ценит сам себя, чтобы размениваться на любовь к идеальному образу.***Бьякуран оставляет на его подушке рождественские открытки. Каждый раз поздравление написано на другом языке.
Они начали свой марафон с японского, на следующий год она была подписана на итальянском, потом на французском, была даже на эсперанто.
Шоичи не празднует Рождество, но каждый разс нетерпением ждёт, какой же словарь ему придётся искать.***-Из Лапландии, поздравление… лично мне, — ошарашено говорит Шоичи и смотрит на Тсуну. Тот чему-то загадочному улыбается и целует его медленно, зарывшись рукой в волосы.
Ирие Шоичи – чудо. Савада Тсунаёши бы не поверил в такое – гиперинтуиция сразу бы сказала, что его обманывают. Никчёмный Тсуна не поверил бы в такое –для него некому было стараться.
Шоичи получает поздравления не только от него одного, и Тсуне стыдно – куда больше ему хотелось переплюнуть других, Бьякурана в особенности – чем порадовать Шоичи.
***Звонит телефон, долго, настойчиво.-Не ответишь? – машинально спрашивает Шоичи. Он желает испепелить навязчивый телефон.-Даже если это по поводу конца света, я не стану отвлекаться.?Ну, конец света точно подождёт, пока мы закончим.Придётся ждать долго. Мы только начали. А… почему именно конец света??***Звонит телефон, долго, настойчиво.Шоичи отклоняется и спрашивает:-Поднимешь? Может, это важно? – но в голосе сожаление, его не устраивает такое.-Я знаю, что не достаточно важно, — отвечает Тсуна.
?Феноменальное восприятие мира, как я мог забыть…?Тсуна отключает телефон.Шоичи отключает себя.***Меф отводит взгляд. Бьякуран присаживается рядом и спрашивает:— У тебя есть право на выражение личных пристрастий, а у меня есть право на наличие боеспособных Венков. Ты чего распсиховался? Шарахать Пламенем по своей же охране – невежливо, ты так не думаешь, м?Дрожащим голосом — сейчас — можно, ведь кроме них двоих в комнате никого — Меф уточняет:— Ты же должен знать, правда?-Я знаю. Я видел. И что? – сына нужно срочно встряхнуть. — Блюбелл ждёт в соседней комнате. Она – твоёсопровождение на ближайшие две недели. Свою работу она исполнять хуже не станет только от того, что в другом мире её убили. Или ты удивлён тем, что она смертна? – он позволяет насмешке скользнуть на грани слышимости.— Я испугалась, — говорит Лилит. – Она умерла прямо у меня на руках. Я не хочу такой жизни.
Бьякуран смотрит мимо сына, объясняя:— Здесь она жива, так что порадуйся, Меф. Она всё еще исполняет свои обязанности, она улыбается, она выводит из себя Закуро и знает все марки твоих любимых конфет. Лилит. У тебя есть чудесная возможность смотреть его глазами на того человека, которого в твоём мире уже нет. Цени это.
На самом деле, Бьякуран удивляется сыну. Он знает, что сделал бы с человеком, который бы предложил ему утешиться тем, что он может смотреть на другие миры.
Бьякуран из той реальности, где Шоичи мёртв, тоже больше не существует.
?Она была близкой подругой Лилит?, — вспоминает Джессо.
?Она крёстная Мефа?, — вспоминает Джессо.Но… ничего, переживёт.
Это — другое.
Это – слабее.Ничто.Тщета.Конец.Как нет.
М.ЦветаеваМиса выглядела скорее не убитой горем, а удивлённой.
— Мне кажется, сейчас он выйдет и скажет: "Это была шутка..."Бьякуран спросил, не глядя на неё:— И что, часто он шутил такими вещами? – эти слова царапают изнутри. Бьякуран хотел бы видеть сейчас себя в зеркале —ему кажется, что звуки окрашены кровью.— Никогда. Не знаю, чтобы я сделала... убила бы по-настоящему за такое, — короткий взгляд на мать, плачущую у гроба.?Что он здесь вообще делает? И кем он был брату??— Я думал об этом по дороге сюда, — Бьякуран хотел бы поверить в это. Глупый и несмешной розыгрыш, нет, самый глупый и самый жестокий розыгрыш – но это лучше, чем та ситуация, в которой он оказался."Странный человек".— Пусть шутит столько, сколько угодно. Главное, чтобы это оставалось шуткой. Если мой Шоичи решил пошутить, я посмеюсь. Пусть будет живым. Я обрадуюсь этому искренне. Ведь я... — ветер уносит неоконченную фразу.***Шоичи не сразу замечает, что ситуация изменилась, а заметив, не может понять, к добру ли это. Бьякуран перестал каждый раз вставлять перед его именем ?мой?. Он сдвинулся ещё сильнее. Зачем Шоичи собственный Бьякуран?— Я – только твой.И говорит он это с каким-то странным выражением. Единственное, что может понять Шоичи, что это, определённо, не боль, как показалось вначале.Тот день его испугал. Бьякуран сидящий в темноте в ожидании его возвращения, странно частые прикосновения – как будто он хотел убедиться, что Шоичи существует, очередной бред, рождённый больным воображением:— Моё сердце бьётся ?тут-тук?, — Бьякуран прикладывает ухо к груди Шоичи и почти не дышит. – Твоё же – ?тук-тут?. Врачи не станут углубляться, но мы уникальны.
?Конечно, приятно обнимать такое совершенство. Спокойно. Только вот зачем я рассказывал о красной нити судьбы?? — думает он на следующий день, когда Бьякуран связывает их руки и тащит гулять в парк. Иногда он бывал слишком сумасшедшим, а Шоичи знал, что это заразно.
Та зима осталась в памяти чистым восторгом. Бьякуран был непривычно осторожен— как будто Шоичи был хрупким, как первый лёд.
Её не испортили даже кошмары. Бьякуран всегда их выслушивал и комментировал так, что Шоичи смеялся над ночным ужасом. Заряда позитива хватало почти на месяц и потом всё повторялось, но это было не важным— ведь у него был тот, кто обязательно его разбудит.Шоичи рассказывал:— Мир тает. На месте домов, кусков трассы, облаков — зияюще-чёрные дыры с рваными краями. Наверное, там, за ними, очень жарко, потому что от них в разные стороны, потоками разной ширины и быстроты, течёт разноцветье.И это ещё ничего. Самое жуткое, от чего я мёрзну и не попадаю зубом на зуб: оттуда доносится рок-н-ролл, вспышки света, и каждые несколько минут кто-то останавливается, заслоняет собой всё и... смеётся. А ещё эти дыры становятся больше. Только потоки цвета, текущие от них, не падают на землю, они вообще никуда не падают. И не испаряются. Будто бы кто-то собирает этот цвет, прежде чем тот коснётся земли. А я его не вижу.
А Бьякуран просто говорил: — Шо-чан сменил любимое направление в музыке? Какой рок-н-ролл, это же такая древность!Шоичи фыркал и отворачивался, пряча улыбку.
***Тсуне снятся кошмары, но как бы Шоичи не просил, он не рассказывает о них.— Я боюсь, что в них затянет и тебя,— его улыбка мягкая как сливочное мороженое июльским вечером. Поэтому Шоичи вздыхает и надеется, что в следующий раз услышит раньше и разбудит Тсуну до того, как он скажет:"Только не Юни. Только не мама. Только не Киоко".Иногда ему хотелось не делать ничего в надежде услышать своё имя. Но Тсуне больно видеть этот сон, поэтому он не может так с ним поступить. И рядом с Тсуной Шоичи не снятся кошмары.