Глава 3, в которой кошки проводят таинственный и зловещий ритуал (1/1)

- Д-доктор... - сказал едва пришедший в себя Хемуль. - Ч-что со мной? Г-где... допустим... Дагон?- Только в галлюцинациях, все в порядке, - сказал врач. - Вы пережили сильное отравление. Смесь гашиша с белладонной и еще Бог весть какими растениями. Принимали внутрь? - П-похоже... М-мне подмешали ее в шарики с м-морковью... - Полиция уже разбирается, что случилось в ресторане. А вам, боюсь, придется провести тут несколько дней, пока мы не восстановим нормальную работу вашего желудка. И вашим сотрапезникам тоже.Хемуль вяло повертел головой и заметил, что на соседних койках лежат Тофсла и Вифсла. Пока медик приводил их в чувство, бормоча себе под нос цветистые арабские ругательства, они слабо пищали нечто, пугающе похожее на его собственный бред: - Дагонсла... Дагонсла... Страшлая... и ужаслая...К концу дня Тофсла и Вифсла более-менее оклемались и уже могли разговаривать с Хемулем.- Забысла сказатьсла, - заметил Тофсла. - Ониксла у насла уже нетсла. - А... Где тогда... - И тут Хемуль вспомнил, что авантюристы подсунули что-то Снусмумрику. - Тсссс! Допустим, оникс у Снусмумрика, да? - зловещим шепотом заговорщика продолжил исследователь из Гранвикена. - Эта каменьсла очень странслая и неприятслая на видсла, - подтвердил его догадки Вифсла. - С нейсла все времясла мучасли кошмарслы. - Дагонсла? - задал наводящий вопрос Хемуль. Когда Вифсла посерел, а Тофслу обуяли рвотные позывы, он понял, что угадал. - О Дагоне больше не спрашиваю. - Мысла поделислись нашслими опаслениями со Снуслой. Он сказасла, что может спрятслать ее в безопаслое месло, где никакая Дагонсла уже не доберетсла, - прокомментировал Вифсла. Потом он обернулся на звуки, которые издавал Тофсла, и стал громко звать "санитарслу". Хемулю стало стыдно, что он напомнил этим горе-жуликам о главном ужасе в их жизни, затмившем Морру. Под конец дня к Хемулю явились два посетителя. Одним из них оказался Хранитель музея. Во втором, хоть на этот раз он был без шляпы, профессор узнал Снусмумрика. - Д-добрый вечер. Друзья мои, как вы меня здесь нашли? - Позвольте уточню - сначала вас нашел я. Это ведь клиника нашего университета, - сказал Хранитель. - Я бы навестил вас пораньше, но встретился с этим молодым джентльменом авантюрного склада. Он считает, что пережил нечто, что должен с вами обсудить. - Что с вами случилось, Снусмумрик? - спросил Хемуль. - Нагнитесь ко мне... лучше шепотом. Надеюсь, допустим, это не связано с Дагоном, иначе я уже не вынесу. - Должен вас разочаровать, старина... - начал Снусмумрик. У Хемуля возникло впечатление, что без трубки и шляпы ему неуютно, но сейчас главным было уже не это.Избавившись от оникса - рискованного дара Тофслы и Вифслы, - Снусмумрик подобрал себе достаточно уединенное местечко для ночлега в палатке по своему вкусу. Это был труднодоступный с суши пляж недалеко от затейливых прибрежных скал, засиженных птицами и изобилующих природными арками. Дикий голый камень и серый холодный прибой напоминали Снусмумрику укромные прибрежные уголки, которых так много в окрестностях Муми-дола.Снусмумрик чувствовал себя в полной безопасности на этом пустом берегу. Избранные круги бейрутского дна еще не знали, что в его руках была прославленная драгоценность - а если бы и знали, то не рискнули бы спускаться ночью к нему вниз с обрыва. Единственное, чего опасался вольный путешественник - того, что хозяин какого-нибудь отеля уже прибрал это живописное место к рукам и пришлет за ним полицию сторожей с дубинками. Желающих пуститься в плавание по бурному зимнему Средиземному морю, чтобы потревожить Снусмумрика, он себе не представлял. И как показали события той ночи, совершенно напрасно. Наручные часы - подарок Фредриксона на день рождения - в последнее время несколько отставали, поэтому Снусмумрик затруднялся точно сказать, когда его разбудили булькающие и хлюпающие звуки на берегу. Сначала он не придал им значения, подумав: "А, аквалангисты". Но потом вспомнил, что время года для подводных прогулок сейчас неподходящее.Снусмумрик едва успел высунуться наружу, как его схватили чьи-то влажные руки с перепонками. Он увидел перед собой освещенную мертвенно-бледным сине-зеленым светом странных нечеловеческиих факелов морду - вроде бы с рыбьими чертами, но при этом пугающе похожую на лица и мордочки разумных созданий. - Ты кто? Ты заблуди... - спросил было Снусмумрик, неприятно удивленный грубостью человекорыбы, но тварь с исступленно ненавидящим клекотом швырнула его оземь с неожиданной силой и приставила к горлу предмет, напоминающий грубую копию трезубца, известного всем по картинам и статуям с морским царем. Ее соплеменники с факелами или фонарями - их было пятеро или шестеро - бросились в палатку и стали рыться там, извергая в ночное небо похожие леденящие душу звуки. Ничего не найдя, они недолго посовещались со своим предводителем, и тот, повторив свой разгневанный клекот, отнял недотрезубец от горла путешественника и нанес ему удар по голове тыльной стороной своего примитивного оружия. Когда Снусмумрик пришел в себя, его организм едва не вывернуло наизнанку от запаха разлагающихся водорослей и рыбы и склизкой субстанции, которую щедро оставили на нем его рыбоподобные обидчики. Он заковылял к палатке и обнаружил, что его рюкзак и вещи все покрыты столь же ароматной слизью. Незнакомые твари учинили ему такой подробный обыск, какого не позволяет себе и полиция иных стран, но не взяли себе ничего и исчезли, оставив только ведущие к кромке берега следы, что выдавали наличие перепонок и на их задних лапах.И тут Снусмумрик вспомнил, что уже наблюдал подобных тварей в позапрошлом году, в дни прибытия кометы, когда она осушила море на огромной площади и обнажила бездны, что должны были скрываться под тысячефутовой толщей соленой воды. С Муми-троллем и другими своими товарищами он совершил беспримерный переход через полную песка и ила пустыню, где их окружали подводные скалы, испещренные неописуемо мрачными дырами, разбитые драккары викингов и фрегаты королей династии Ваза, затянутые горячим паром пропасти, в которых копошилась своя жизнь, неведомая и враждебная для созданий суши.Один раз Снусмумрик переборол нарастающее чувство опасности и, осторожно приблизясь к краю одной из этих расщелин, попробовал заглянуть в нее - и едва не свалился туда сам с криком удивления и отвращения. На дне его ждали приземистые грубые, словно выросшие сами из вулканических пород постройки, похожие на развалины из лесов Мезоамерики. Они окружали просторную идеально квадратную площадь, в центре которой красовалась вытесанная из базальта статуя человекорыбы верхом на гиппокампе с примитивными и злобными чертами морды. А у ее подножия в кипящей воде извивались, как свежепойманные рыбешки на сковородке, очень похожие рыбочеловеки с большими уродливыми жабрами и еще какими-то загадочными наростами. Лишенные изящества русалок верхних слоев океана, они были словно сплющены и искорежены давлением водных толщ, которому подвергались от рождения - а теперь, резко лишившиеся родной среды, погибали в мучениях.Тогда Снусмумрик чуть не плакал над трагической судьбой глубоководных жителей, ставших жертвами кометы и искавших спасения у базальтового хвоста своего кумира. Но то, чему он едва не подвергся ночью на берегу, заставило его пересмотреть свои взгляды на обитателей дна. Появились у Снусмумрика и свои догадки, почему у найденных им на одном из разбитых кораблей скелетов были словно аккуратно отпилены жизненно важные части, и почему даже каракатицы обходили обитаемую бездну стороной.Друг Муми-семейства окончательно убедился, что поступил с ониксом абсолютно правильно. На следующее утро он навел по каналам, о которых Хемулю предпочел не рассказывать, справки о своих попутчиках из залива Гранвикен и выяснил, что Тофсла, Вифсла и профессор госпитализированы. - И вот я перед вами... - закончил Снусмумрик. - Морра, от вас все-таки до сих пор несвежей рыбой попахивает, как только вас пустили в клинику... - поморщился Хемуль. - А что тысла сдеслал с оникслом? - встрял Тофсла. - Тысла успесла его обезвреслить?- Он в надежных руках - в смысле, лапах и когтях. Больше я пока не скажу. О том, что оникс вообще был у меня, можно было узнать только на борту парохода. Я боюсь, что за нами теперь шпионят, - забеспокоился Снусмумрик. - Если на борту был член их тайного общества... А почему бы и нет? Он приглядывал за Тофслой и Вифслой, чтобы они без глупостей донесли камень до заказчика... - задумался Хранитель музея. - Придется рассказать об этих происшествиях Шхерлоку Хомсе, - вставил Хемуль. - Только не сыщику, - помрачнел Снусмумрик. - Никогда еще я не видел ничего хорошего от сыщиков и полицейских!Хемуль набрал было воздуху в грудь, чтобы прочесть ему нотацию о гражданском долге и общественной бдительности, но его отвлек громкий воинственный кошачий мяв, раздавшийся прямо под окном палаты. Следом за ним завизжал еще один кот. Снусмумрик внимательно прислушался и сказал: - Простите, друзья. Это меня. Я должен бежать.Только его в клинике и видели. - Что у него за дела с кошками? - изумился Хемуль. - Кошки, обитающие в древнейших городах Средиземноморья, дают обильную пищу для фольклора и преданий. И не всегда уместных на ночь глядя, - заметил Хранитель музея. - Воображение народа часто связывает их с так называемыми неименуемыми силами. Впрочем, здесь, в Ливане, кошки чаще всего их враги - видимо, сказывается влияние древнеегипетских представлений о благой кошачьей богине. - Понялсла... - осенило Вифслу. - Ониксла у... - но тут Тофсла зажал ему рот, прошипев "Насла посадслят"."Все-таки глупой детективной интриги избежать не получилось, - разочарованно подумал Хемуль. - И это пошлое, вульгарное "Вы узнаете все завтра утром". Хуже, чем в радиопостановке!". Он повернулся на другой бок и уснул. Всю ночь Хемулю мерещились рыжие, черные и полосатые коты, собирающиеся во множестве среди руин и колонн на некую битву, грозно выгибая спины, выпуская когти, визжа, фыркая и размахивая длинными хвостами в возбуждении. Утром Снусмумрик явился снова. На этот раз рыбный запах окончательно выветрился, но его теперь украшали несколько синяков. - Что с вами теперь приключилось? - Ерунда, Хемуль, заживут, - сказал Снусмумрик. - Зато теперь наших общих усатых друзей оставят в покое. - Вы об этих кошках? - Именно. Они живут в развалинах древнего города и вызвались провести с ониксом кой-какие обряды, которые знают только они одни. После них камень станет безобиден.- Жаль, что я не смогу присутствовать по болезни, - сказал Хемуль. - Любопытно было бы взглянуть на Сердце Треугольника. - И мысла хотимсла! - поддержали инициативу Хемуля соседи по палате. - Если ониксла больше не талисмасла, его можносла спокойсла продатьсла! Здесьла или в Дамасле! - Только попробуйте! - бесстрашно выступил Хемуль. - Я сдам вас вместе с камнем Шхерлоку Хомсе! Неужели вы даже не имеете представления о неприкосновенности частной собственности?! - Кошки, наверное, знают, что нужно сделать с ониксом, - заметил Снусмумрик. - Я бы к ним прислушался на его счет. А вашу проблему они тоже могут решить. Только откройте окно заприте двери понадежнее.Хемуль удивился, но так и сделал. Тофсла и Вифсла на всякий случай даже придвинули к двери тумбочку. Вскоре через окно в палату запрыгнули три кота разной расцветки. - Трикотажсла! - обрадовались Вифсла и Тофсла. - Здоровсла! - Что за антисанитария, - насупился Хемуль.Коты тщательно вылизались, затем грациозно вскочили на койки к больным и принялись с громким мурлыканьем тереться об них в тех местах, где у хемулей и вифсл находится сердце. Затем они несколько раз лизнули своих "пациентов", пощекотав усами, и спрыгнули снова на пол. - Мяааау, - требовательно сказал один из котов, вытянув морду в направлении кружек с молоком у Тофслы и Вифслы. Те посмотрели друг на друга и разлили молоко на пол - ведь миски в палате не было. Коты возмущенно фыркнули хором, но принялись лакать с пола и быстро уничтожили лужу, выпив молоко досуха. - Мрррррр, - потерся требовательный кот на прощанье о ножку кровати. Усатые хищники выпрыгнули в окно так же изящно и беззвучно. Снусмумрик отодвинул тумбочку. - Если кот не ошибся, то вам станет лучше уже завтра. А следующей ночью кошки приглашают вас к себе в развалины. Вы станете первыми за тысячу двести лет после какого-то восточного колдуна со сложным именем, кто их увидит, - сказал он.Остатки древнего Бейрута, помнившего еще времена пирамид, располагались прямо в центре современного города, и Хемуль недоумевал, как кошки или кто-либо еще могут проводить свои покрытые завесом тайны обряды в этом месте, среди бесконечного потока автомобилей и под окнами пятиэтажных домов в парижском вкусе, оставаясь незамеченными. Но когда Снусмумрик в неверном свете фонарей провел его через Богом забытую дыру в заборе, то все стало ясным.Они вошли в длинный коридор меж полуосыпавшихся, но все еще скрывавших Хемуля с головой стен, похожий на узкое ущелье или трубу. Кладка пятитысячелетних кирпичей была украшена барельефами, которые он поначалу не мог разглядеть в темноте, а потом обрадовался, что раньше не мог. Коридор вел на мощеную площадку, некогда бывшую, очевидно, церемониальной залой сирийского храма.Вся эта площадь была заполнена кошками различных размеров, расцветок и возрастов - весьма неопрятными и порой в шрамах, но сохранившими свойственными их породе горделивую грациозность. В зубах многие из них держали большие пучки мышей, серых крыс и куски рыбы. Хемуль поначалу долго не понимал, зачем им это, но потом заметил, что кошки расположились полукругом перед постаментом со стройными мраморными ногами, принадлежавшими некогда, возможно, Астарте или Исиде."Это подношения", - осенило Хемуля. "Никогда доселе не слышал о кошачьих культах".Служитель культа вскоре появился перед усатыми верующими. Им была крупная, грузная, длинношерстная и, судя по тяжелой походке, старая черная кошка с белыми грудью и лапами. Она потерлась о ноги Астарты, громогласно урча, и испустила хоть и хриплый по возрасту, но звучный переливчатый мяв. Как по команде, из какой-то боковой норы выскочил полосатый котенок, сосредоточенно кативший перед собой лапами тот самый оникс.Кошка обратилась лицом к останкам чтимой ее племенем статуи, приподнялась по мере сил на задних лапах и несколько раз выразительно взвизгнула. Последний ее крик подхватили сотни котов, и хемульская душа ушла в пятки от нечеловеческой пронзительности моления этих зеленоглазых хищников. Даже Снусмумрик, лучше его знакомый с обычаями портовых котов, чуть не обронил шляпу. Затем кошка-жрица коротко мявкнула, указав мохнатой лапой на одного из котов - самого высокого, рыжего в белую полоску. Тот вышел вперед, волоча в зубах за хвост откормленную и, судя по всему, живую черную крысу.Когда жертвенный грызун был брошен к передним лапам пушистой жрицы, кошка вонзила в его беззащитное брюхо длинные когти и сделала какое-то сложное резкое движение. В следующее мгновение она гордо подняла левую переднюю лапу к луне, удерживая в ней когтями какой-то маленький красный комок, и вновь грозно взмяукнула, получив отклик в сотни глоток. Котенок-служка подкатил оникс к кафедре свирепой хищницы, и та, ворча себе под нос, принялась смачивать его кровью. Хемулю показалось, что откуда-то с востока потянуло затхлым прахом. - Что они делают с Ключом к Треугольнику? - шепотом спросил Хемуль. - После этой церемонии он должен стать безвреден, - ответил ему Снусмумрик. - Мне все эти крысиные жертвоприношения не по нутру, но бейрутские кошки в это верят. Предрассудков больше только у египетских.Котенок покатил окропленный крысиной кровью артефакт обратно, и кошки-прихожане потянулись к подножию каменной богини, складывая посвященную ей добычу аккуратной кучкой у мраморных ног. Хвостатые почитатели Астарты терлись мохнатыми щеками об углы постамента, жалобно мяукая, тянули лапы к обломку статуи, валялись животами кверху, вытянувшись в экстазе и затейливо сложив передние лапы на груди. Когда с дарами богине было покончено, кошачья жрица трижды ударила хвостом по крышке от кастрюли, которую в этом импровизированном храме употребляли вместо гонга, и животные стали разбредаться по подвалам и оврагам.Внезапно перед Снусмумриком и Хемулем явились, откуда ни возьмись, два огромных лоснящихся абсолютно черных кота. Один из них мяукнул непонятную слуху непосвященных, но весьма затейливую фразу. - Великая Мать приглашает недостойных двуногих в свои покои для беседы о судьбе оникса и треугольника, - перевел Снусмумрик. - Мы вольны отклонить приглашение, но это будет сочтено оскорблением всего кошачьего племени в городе, и его будут смывать когтями и зубами.