Часть XII. Домашнее обучение (1/1)
На старой электрической подставке стоял не особенно спешащий закипать чайник. Вода в нём бурлила и булькала, пузырьки воздуха вздымались наверх, лопаясь с характерным не очень приятным звуком, но достигать ста градусов в ближайшее время живительная жидкость явно не собиралась. Бледный, как смерть Тору, пытался найти в тумбочке вкусняшки, которые они с сестрой прятали сюда всякий раз, когда она приходила. Это стало своеобразным ритуалом. Кессади приносила и чай, и упаковку конфет, и разные виды печенья и прочей мелкой, однако очень даже вкусной дребедени, которые сейчас оказались как нельзя кстати. Фуджисаки давно научился различать настроения своих родителей, а потому сразу уловил, что отца сейчас лучше не злить. Именно поэтому он и кинулся за помощью к припрятанным сладостям, да так любимому Фредериком чаю. Тору старался унять дрожь в руках, да поддерживать разговор с предками, дабы соответствовать их образу гостеприимного хозяина. Он не умолкал ни на секунду. Всё расспрашивал своих незваных гостей о том, как прошёл их день, как у них настроение, что они собираются делать на выходных. Расслабленный Фредерик охотно поддерживал беседу с сыном, гордо смотря в спину парня. ?Вот! Посмотрите! Идеальный ребёнок! Не грубит, общается учтиво и вежливо, выполняет всё, чему мы его учили, не прекословит. Он точно мой сын,? - открыто читалось в глазах отца, пока мать всё украдкой осматривала Юри.Аято же в свою очередь решительно ничего не понимал. Таким разговорчивым своего любимого он не видел никогда, да и характер его кардинально поменялся. Он почти не запинался, хотя и был напуган (розововолосый умел определять его эмоции, даже если брюнет пытался их скрыть), голос сменился на холодный и равнодушный, а сам парнишка вёл себя так уверенно, будто прошёл года три на стажировке у великого актёра, способного изобразить всё на свете. Парень притворялся, это было очевидно. Ощущение такое, словно это вовсе не Тору. Однако, Юри не мог не признать, что ненастоящая его ?личность?, если можно так выразиться, очень даже напоминала дворян из далекого прошлого. Именно такими он их представлял, когда читал привезённые матерью из-за границы книги русских классиков. И все же вице-президент Ярибу был шокирован, если не сказать большего. Желание говорить об их отношениях пропало так же быстро, как и появилось. Он лишь следил за своим псевдо-возлюбленным, немного нахмурив брови. Чего это он вдруг так изменился? Неужели на это как-то повлияли его родители? Аято перевёл взгляд на сидящих на кровати взрослых. Женщина прикрывалась странноватой шляпкой с огромным пером, будто чего-то боялась, но глядела на мир утончённо и свысока, хотя что-то в очах её и было не так. Что-то очень странное, выбивающееся из её образа непоколебимой дворянки. То ли страх это был, то ли ещё что-то, второгодка так и не понял. Мужчина же смотрел только на Фуджисаки, игнорируя существование ещё одного гостя. Такого восторга в глазах людей парень ещё не видел. Хмыкнув, Юри сел в угол, на какого-то чёрта стоящий там стул, и с подозрением уставился на того же самого человека, на кого устремил свой взор странный мужчина средних лет в чёрном фраке.Брюнет чувствовал, как его спину прожигают четыре глаза. Это сбивало его с толку, нервировало, но мальчишка старался вести себя максимально непринуждённо, что у него, в принципе очень недурно получалось. Актёр, как вы, наверное, поняли из него вышел просто замечательный. ?Господи… И надолго они у нас?? - спрашивал сам себя Тору, пока вслух вещал о том, насколько же он рад их визиту. Поток его лицемерных высказываний прервал звук, который обычно сопровождает щелчок пластинки в чайнике, уведомляющий о его выключении. Парень разлил чай по кружкам и протянул родителям, мило улыбаясь. Фредерик с радостью принял красивую фарфоровую посудину, а мать покачала головой из стороны в сторону, отказываясь от предложенного напитка. Тору притянул чашку к себе, отхлебнул совсем немного жидкости и сел рядом с родными на кровать.- Быть может, вам угодно каких-либо конфет? У меня много разных видов имеется, - предложил Фуджисаки.- Нет, благодарю, - довольно протянул Фредерик, последовав примеру сына, - Ты не знаешь, где сейчас может быть твоя сестра? Не у тебя ли случаем?- Кессади? Ох, только не говорите мне, что она, по легкомыслию своему, опять что-то натворила, - пытаясь сделать вид, словно он совсем не в курсе произошедшего недавно, спросил брюнет, делая очередной глоток.- СЕСТРА?! - громко взвизгнул Аято, вскочив со стула, - Я РЕВНОВАЛ ТЕБЯ К ТВОЕЙ СЕСТРЕ?!Лицо главы семейства вмиг изменилось с расслабленного и относительно счастливого на злое в какой-то степени даже обескураженное. Элизабет тоже в стороне не осталась: резко вскинув голову, она в огромном изумлении уставилась на Юри. Странная фраза, произнесённая розововолосым напрягала обоих взрослых. В плане ?ревновать?? Если это дружеское, то почему ученик этот ведёт себя так, будто влюблён в их сына, причём довольно искренне? Фредерик еле слышно рыкнул, впихнул кружку сыну обратно и закинув ногу на ногу, устремил раздражённый, но заинтересованный взгляд на чуть разозлённого Аято. Мать испуганно пискнула, натянула шляпу чуть ли не до носа и замолчала, будто желая слиться с комнатой, как совсем недавно пытался сделать её сын.- Значит, она здесь была? - уточнять какие именно чувства у этого странного человека к его ненаглядному дитя Фредерик не стал, решив пропустить это мимо ушей, - Верно я говорю, молодой человек?- Я, Бонджи. Не интересует? - Юри явно не был настроен на разговоры о Кессади. Сейчас он хотел поведать лишь о любви, теплящейся у обоих парней в сердце.- ДА! Кессади была здесь, но давно. Я уже и не припомню когда, честное слово. А что произошло? - перебил возлюбленного напряжённый до предела брюнет. Нужно любыми способами заткнуть Аято и не дать ему договорить о ?них?. Это может быть если не смертельно для них обоих, то точно неприятно.- Погоди, сынок. Мне больно интересно, что твой друг хочет мне поведать, - видимо отец расценил слова Юри, как начало какой-то игры, ибо в его глазах загорелся странный азарт. Тору в тот момент молил о том, что мужчина не так понял, да решил, будто розововолосый странный парень просто решил преподнести новость не о любви, а о дружбе. Ну ты же не глупый, Юри! Догадайся!Но Юри оказался не просто глупым, а самым настоящим идиотом. Он рассказал все. Все, что между ними когда-либо было. И про поцелуи, и про вечные признания в любви со стороны Фуджисаки, да даже про Ярибу смог вставить пару предложений. Спасибо и на этом, по крайней мере не стал про секс им вещать, да во всех подробностях, как он любит. С каждым словом Аято лицо Фредерика мрачнело все больше и больше, а когда он услышал про признания, то вскипел. Кровь быстро прилила к его лицу, он покраснел, как кальмар, по нему было очевидно: он еле сдерживал свой страшный гнев. Фуджисаки уже успел попрощаться с жизнью. Бледное лицо, дрожащие руки и сердце, пропускающее время от времени удары решили точно также. Элизабет взволнованно заойкала, смотря то на Юри, то на мужа, то на сына. В глазах её загорелась смелость. Она точно кинется защищать младшего, если придётся. Старшую не смогла уберечь, но Фуджисаки в обиду не даст. Она встала и остановилась между сыном и Фредериком, готовясь получить на орехи в любой момент, но мужчина ничего не предпринимал. Он вдохнул, выдохнул, поднялся с кровати, взглянул на брюнета.- Собирай вещи. Ты переходишь на домашнее обучение, - твёрдо сказал он и вышел из комнаты. Орать на сына ему не хотелось. По крайней мере, его можно спасти. Направить на путь истинный и сделать натуралом. Это лучше, чем предательство его сестры. Тут Фредерик даже не обиделся на чадо. Скорее просто разозлился уверенности незнакомца в том, что Тору Фуджисаки ему пара.А самому Фуджисаки в тот момент показалось, что лучше было бы, если бы он просто умер. Мальчишка упал на колени, ноги вдруг резко обмякли и перестали его держать; в груди разбилось хрупкое настрадавшееся сердце; из глаз водопадом полились слёзы. Аято в шоке смотрел вслед ушедшему мужчине. ?Разве так может быть? Разве родители не должны принимать своих детей такими, какие они есть?? - в голове эта мысль настойчиво стучала, будто надоедливая кукла с говорящим чипом была внедрена в его мозг. У Тору между тем начиналась самая настоящая истерика, которую, в отличии от своей матери, он сдерживать не мог. Он орал во всё горло, срывая к чертовой матери голос, крепко хватался за плечи, оставляя на них глубокие кровоточащие царапины, пытался восстановить сбившееся дыхание. Юри подбежал к нему и попытался успокоить: обнимал, целовал куда-то в висок, обещал, что все будет в порядке, что они смогут переписываться или вовсе говорил, будто мистер и миссис Тору на это не пойдут. Мать же искала в аптечке, преспокойно лежащей все это время за спинами гостей, валерьянку или хоть что-нибудь, чем можно хотя бы чуть-чуть подавить истерику сына. Около двери собрались заинтересованные зеваки. А Фуджисаки было все равно. Он ничего больше не слышал. Ни Аято, ни едкий смех собравшихся очевидцев, ни тяжёлые вздохи матери. Он знал, что отец выполнит обещание. Знал, что Юри он больше не увидит или же ему будет запрещено с ним общаться. Худшие опасения стали реальностью.