13. There's something in one's head (1/1)

***Пронзительный детский крик — и все во мне обрывается, желудок падает куда-то вниз. Неожиданно.Громко.Внезапно. Мой стул падает на пол от того, насколько резко и импульсивно я поднимаюсь со стола. Звон чьей-то упавшей на кафель вилки вибрирует в ушах. Относительно умеренное дыхание в ту же секунду сбивается, и я чувствую, как от страха рука Марты Грейс обхватывает мое предплечье. До ванной комнаты Стивен добирается первым. Дверь не сопротивляется, мой брат легко оттягивает металлическую ручку вниз, проникая в помещение, и едва ли не падает на пол, поскальзываясь о внушительных размеров лужу воды на полу. Олли... Он... Что произошло? Мой взгляд падает на сильно кашляющего мальчика, словно захлебнулся, и громко плачущего от того, что у него дико саднит спина, кожа которой покраснела и стесалась до мелких капелек крови на ребрах и бедре с левой стороны. Но еще сильнее мальчик плачет из-за испуга. Не столько из-за падения, сколько из-за испуга. Господи, он ведь мог себе что-то сломать... Он мог... Он мог удариться головой и захлебнуться на фиг! В углублении ванны слишком много воды, в сидячем положении четырехлетнему мальчику, даже после расплескивания, она достает до уровня трапециевидных мышц. Зачем Дилан набрал так много воды для него? У меня кружится голова, когда я резко бросаю взгляд на старшего из О’Брайенов, замершего в дверном проеме за моей спиной. На нем лица нет, губы приоткрыты от шока. — Все... — Стивен дышит громко и шумно, пытаясь поднять Оливера на руки, чтобы вытащить мальчика из ванной. — Все хорошо, малыш... Тянусь за махровым мягким полотенцем и едва ли успеваю схватиться за бортик умывальника, удерживаясь на ногах, когда моя ступня начала ехать в сторону. — Все будет хорошо, Олли, — Марта падает в лужу на колени, помогая Стиву бережно достать О’Брайена из воды и опустить его на пол. — Олли, — слетает с моих уст практически шепотом. Сажусь на собственные пятки, ощущая, как ткань спортивных штанов вымокает на коленях. Стив усаживает мальчика на два полотенца, а третье я с самой невероятной аккуратностью, на какую только способна, накидываю О’Брайену на худые и угловатые плечи. — Оливер... ***Он старался... Он, правда, старался держать себя в руках. Воздух застревает в горле, не выходя наружу и не опускаясь к легким. Собственные ладони касаются щеки, скользя вверх по вискам, а длинные и тонкие пальцы зарываются в темные волосы, взъерошивая их. Сердце пропускает один гулкий удар, а всхлипы собственного младшего брата врезаются в ушные раковины. Он так хотел, чтобы все было под контролем...Пальцы сжимаются в кулак, зажимая волосы. Еще немного — и Дилан начнет их на себе рвать. Это же Олли. Это же его маленький братик... Во рту пересыхает от страха. Это его вина. Не стоило ему закрывать дверь. Не стоило оставлять Оливера одного. Это его вина. Приглушенный всхлип срывается с дрожащих уст.Он пытался. Он так старался, чтобы его эмоциональное состояние придерживалось нормы.Оливер плачет, но начинает успокаиваться. Его побитые коленки дрожат, он закутывается в полотенце и скулит от боли, извиваясь от рук Джуди, которые она протягивает к его ребрам, чтобы проверить, нет ли серьезных повреждений. Стивен держит его за руку, Марта расчесывает пальцами его темную мокрую челку, гладя по голове, а Дилан стоит тут, и его просто сейчас порвет к хренам прочь от бьющих ключом в голову эмоций.Он обещал. Обещал Марте. Родителям. Стиву. Черт подери, он обещал себе.Он ни хера не в порядке. Сердце бьется где-то в горле, от нервного шока все внутри сжалось в ком. Тошнота. Она подступает к стенкам гортани. Жарко, дышать нечем, горловина собственной футболки душит. Дилан оттягивает ее пальцами, делая шаг назад и выходя из ванной комнаты. Все... Все ужасно. Все плохо. Все хуже, чем можно представить.Он так хотел... Таблетки. Он прекратил их принимать, думая, что поправляется. Стало лишь хуже, нужно возобновить их употребление... Нужно... Черт, просто нужно избавиться от этого чувства, застрявшего под кожей. Таблетки, где эти чертовы таблетки? Олли пострадал из-за него, из-за такого необъяснимого ублюдка. Все из-за него страдают всегда. Нужно найти те чертовы таблетки, чтобы стало легче. Чтобы всем перестало быть больно. Он пытался... Но что-то с ним всегда не так, и этого не исправить. — Не-е-ет... — протягивает сбито, хныча, и растерянно трет затылок, вновь зажимая волосы в пальцах. — Не-е-ет... Это моя вина.Щупает карман, взбираясь по лестнице, и приступ паники душит собственное горло эфемерными руками. Баночка с таблетками как всегда у него в кармане...***— Олли, сильно болит? — касаюсь ребер мальчика, не нащупывая особо ничего серьезного, да и Оливер не воет волком от моих прикосновений, плачет он больше из-за испуга.— Не очень, — хнычет. — А здесь? — Кожа печет... — слетает с его уст лепет. Брат Дилана перестает плакать, теперь периодически всхлипывая, отчего его плечи вздрагивают. Он спешно моргает, переведя взгляд светло-карих глаз из-под мокрых густых ресниц с меня на Стива. — Я подскользнулся... — Просто царапина на спине, — стараюсь выровнять дрожащий голос и заставляю себя улыбаться. — Все скоро заживет, малыш... — касаюсь пальцами собственного шрама на лбу, и мальчик щурится, рассматривая едва заметный молочный рубец на моей коже. — Вот, я тоже упала, когда была маленькой. Стивен с Мартой обмениваются короткими взглядами, а после Стивен оглядывается на дверной проем, в котором двумя минутами раньше стоял О’Брайен. А сейчас его там уже нет.— Где мой братик? — Олли шмыгает носом, а я наблюдаю за тем, как Стив напрягается, все в нем подбирается, сжимается в ком.— Дилан! — выкрик имени пронзает пространство. На мгновение в доме воцаряется идеальная тишина, никто не отзывается. И тогда глаза Стивена округляются от ужаса, становятся такими большими, как два блюдца, практически на выкате. — Дилан?— Где Дилан? — Олли больно впивается мне в руку, пытаясь подняться на ноги, заворачиваясь в полотенце. До того, что говорит Стивен, я не воспринимаю все всерьез, но его последующая реплика заставляет холод пробежаться по моей спине. Она лишает меня дара речи и, как на зло, рождает в моей голове уйму вопросов. — Не-е-ет... Только... Только не снова... — шепчет."Н-не снова"?Да что не так с этим Диланом? — Ди! Вылетаем из ванной комнаты на первом этаже пулей. Я думала, что неприятностям этим вечером пришел конец с выяснением, что Олли в порядке и что он больше испугался падения, нежели саднящей боли. Но, нет, это было только начало.— Дилан, где ты? Марта вбегает в пустую кухню, а Стив в гостиную. Я же спешно взбираюсь по лестнице на второй этаж, ощущая, как колотится у меня сердце.— Дилан!Этот страх в глазах Стива.Таблетки.Странная реакция на все. Повышенная эмоциональность.Извечное "я в порядке". "Навязчивые" идеи.Что с ним такое?Он?.. У него что-то с психикой?Я не понимаю...Теперь в коридоре на втором этаже нас уже четверо. — Дилан!— Ди, где ты? — Дилан, пожалуйста! Заглядываю в комнату к О’Брайену, понимая, что она пуста, парня в ней нет. Марта толкает руками дверь комнаты родителей, входя внутрь, после чего выходит из нее, бросая коротко "его там нет". А Стивену даже заглядывать никуда не нужно, внезапный звук разбивающегося стекла в ванной комнате выдает месторасположение друга моего брата. Мы со Стивом обмениваемся короткими взглядами, перед тем, как парень добирается до двери ванной в два счета, хватаясь за ручку двери, но дверь оказывается запертой изнутри. Мой брат начинает ее трясти, толкая деревянную поверхность плечом, словно ее заклинило.***Стук в двери. Нервный ком, застрявший в горле, не позволяет проглотить скопившуюся во рту жидкость. Пальцы рук от усердия схватываются судорогой, кажется, мышцы от напряжения сейчас порвутся. Все просто, нужно только надавить на крышечку внутренней стороной ладони, а после провернуть — и дело в шляпе. Нет. Дилан не может открыть это. От накатившей волны злости и безысходности он со всей дури запускает лекарство в зеркало, висящее над умывальником, большие острые осколки откалываются, падая на пол, а парень стискивает зубы, рыча.Жарко. Н е в ы н о с и м о.Опять это чудовищное ощущение, когда не осознаешь, что вообще творишь.Крутит кран в сторону, включая холодную воду. Упирается ладонями в умывальник, шумно дыша, и поднимает на себя взгляд в остатке зеркала, покрытого сетью трещин-паутинок. Дилан не сошел с ума. Дилан болен. Но он ни в коем случае не псих. Нужно пытаться дальше. Нужно открыть баночку и принять таблетки. Все плохо. Все очень и очень плохо. Все чудовищно хреново, как и ему внутри. Все паршиво, все вышло из-под контроля. Нужно его вернуть. А получится ли?Нет... Что-то в его голове не позволит. ***— Дилан! — Стив стучится ладонью по поверхности, делая шумные и рваные вдохи с выдохами. — Дилан, открой дверь, пожалуйста.Шум воды по ту сторону двери. Чьи-то шаги, хруст битых осколков стекла. Кажется, Дилан издает запыхавшийся вздох, словно пытается что-то сделать, но у него не выходит. — Джудит, уведи Оливера в его комнату, — строго приказывает Стивен, и в тот момент, как я только делаю первый шаг, чтобы последовать его указанию, Марта берет мальчика за руку, начиная вести за собой. — Дилан! — стук ладонью сменяется стуком кулака. — Что с ним такое? — сдавленно слетает с моих уст, и я перевожу встревоженный взгляд на старшего брата. И ответ он мне так и не дает.— Дилан, открывай! — срывается на крик, начиная бить костяшками пальцев по поверхности двери. "Нет... Нет, я... Я не могу..." — голос О’Брайена дрожит.— Дилан, открой эту хренову дверь! — Стив пинает дерево ногой со всей дури, как футбольный мяч, но она не поддается. Правильно, вышибать ее нужно не так. — Открывай, или я сейчас просто на хер вышибу ее, сняв с петель! Ты понял? Открывай! — Дилан, пожалуйста, открой дверь! — кажется, Марта начинает плакать ее голос неистово дрожит."Я не могу их открыть, Стив... Я не могу...".— Дилан, открывай, или я позвоню родителям! — Стивен выдвигает ему ультиматум, отчего и ответ его друга становится более резким, но еще более насыщенным страхом: "Нет! — практически вопит от ужаса. — Не смей звонить им! Не смей, на хрен, звонить им, ты меня понял? Я не хочу снова в Италию! Я туда не поеду! Не звони им! Не смей им звонить! Если ты хоть когда-то был моим другом, ты им не позвонишь, они и так меня натерпелись! Не смей!" — А если ты был мне другом, Дилан, ты сейчас откроешь дверь и позволишь мне тебе помочь! — Стив зло бьет по поверхности кулаком, содрав костяшки до крови. — Умоляю, открой дверь! Скрип. Щеколда отодвигается, и дверь медленно открывается. Ноги Стивена и Марты словно врастают в пол, они не могут толком пошевелишься, когда видят Дилана т а к и м. Стекающая из крана вода в умывальнике еще чуть-чуть — и начнет переливаться, капая с бортиков вниз. На полу лежат большие осколки битого зеркала. Руки Дилана в порядке, значит разбил его он не кулаками. Тем, что пытается так усердно открыть, но не может. Оранжевой баночкой с таблетками в его руках. — Я не могу, — он нервно смеется, после чего скалится, пытаясь снять крышку. — Я не могу их открыть, понимаете? — Дилан! — тяну к нему руки в попытке отобрать баночку. — Дилан, успокойся! Скулю, ощущая, как парень больно зажимает мне пальцы. — Дилан! — Нет, что ты делаешь? — нервно бросает, всхлипывая, и поднимает на меня заплаканный взгляд, часто дыша. — Я должен их принять! Я должен открыть их и принять, чтобы вам не было из-за меня больно! — Прекрати! — подавляю вскрик, когда мои пальцы немеют от его сжатия, но я, тем не менее, не отпускаю оранжевую баночку. Лучший друг моего брата тянет ее на себя, а я — в свою строну. В следующую секунду белая крышечка слетает, а все содержимое взлетает на воздух, как конфетти или миниатюрный таблеточный салют, осыпаясь на кафельный пол, как град. Колени О’Брайена подкашиваются, и я едва успеваю схватить его за руку, но это не спасает Дилана от падения, как и меня. — Я... Я не могу открыть это! — он смеется, переведя взгляд со Стива на Марту Грейс. — Я просто... — а на этот раз его улыбку сменяют всхлипы со слезами. — Я не могу открыть это! — он продолжает кричать, сжимая оранжевую емкость в руках, несмотря на то, что все содержимое разбросано по полу.— Дилан, — пытаюсь прижать его к себе, обнимая со спины, и пальцы друга Стива крепко хватаются за мою руку, — ш-ш-ш-ш, успокойся, — плечи Дилана вздрагивают от истерики, и я чувствую, как от этого вибрирует моя грудная клетка. — Первый раз в жизни я не могу это открыть!— О Господи... — шепот срывается с губ Стивена, когда он наконец приходит в себя. Бросаю на Стива хмурый и ошарашенный взгляд. Кажется, он этого боялся, как огня. Того, что что-то пойдет не так, и Дилану сорвет на фиг крышу.Что?.. Что с ним такое? Очередная "навязчивая" идея? Это... Это что-то в его голове, да? [...]Я не знаю, сколько времени Дилан рыдал у меня на коленях, хватаясь за руку Стивена, как за спасительный круг. Я не знаю, как моему брату и Марте удалось его успокоить, кажется, они уже сталкивались с чем-то подобным.Я без понятия, что Стивен дал Дилану такого, отчего его друг крепко уснул.Я не знаю, что произошло, просто не могу понять этого.У О’Брайена несколько опухли веки и нос от слез, даже во сне он дышит как-то судорожно и тяжело. Лежит на боку, сжавшись в комок и скрестив на груди руки. Марта сидит от парня по одну строну кровати, а я по другую. Стивен просто стоит рядом, устало трет лицо, пальцами касаясь век, и роняет тяжкий вздох. Тихо. Никто из нас не произносит ни слова. Даже после успокоительного Дилан спит немного неспокойно и тревожно. Он расстроился из-за Олли, да? Все как в тот раз, не так ли? Тогда, когда он ехал по встречной полосе, когда я испугалась, а он испугался даже больше моего... Сейчас он боится даже больше, чем Оливер. Что с ним такое? — Нам нужно поговорить, — обращается ко мне брат, и я ощущаю, как его теплая ладонь касается моего плеча. — Да, — отвечаю тихо, кивая головой и не сводя глаз с О’Брайена. Да, нам нужно поговорить о Дилане. О том, что с ним происходит. — Расскажи ей, Стив, — хрипло срывается с уст Марты, и мой старший брат поджимает губы. — Расскажи ей все, — она делает акцент на последнем слове. — Я посижу с ним, а потом уложу спать Олли. Мы с братом выходим из комнаты Дилана в коридор, тихо прикрывая за собой дверь. — Давай спустимся вниз, — Стивен не предлагает, он настаивает на этом, и я соглашаюсь.Внезапно осознаю, что оранжевая пустая баночка из-под таблеток, отвоеванная у Дилана в бою, все еще находится в моем кармане. Извлекаю ее, спускаясь по лестнице и читая название прописанных лекарств. "Рисперидон". Я же помню что-то такое, помню начало названия. "Рисперидон". От чего оно? Это что-то от нервов? Заходим с братом на кухню, и я присаживаюсь на один из стульев, пока Стивен наливает в стакан простую воду из фильтра. — Пей, — просит парень, поставив передо мной стакан. — Я не хочу пить...— Вода успокаивает, Джуди, просто сделай глоток, это снимет напряжение. Безвкусная жидкость стекает по стенкам гортани вниз, и я перевожу на брата молчаливый взгляд. Он не смотрит на меня, лишь опускает глаза на собственные руки, которые заключает в замок. — Прежде всего ты должна понять, что он не безумен. Все, что он делает, это... Он не псих, Джудит, он болен, — я слышу, как голос Стивена наполнен тяжестью, словно ему трудно об этом говорить. — Он болен, и ему нужна наша помощь. — Что с ним такое?— Врачи диагностировали ему биполярное расстройство, когда он был ребенком. Б-биполярное расстройство? — Это маниакально-депрессивный психоз, Джудит. Ты, наверное, замечала за Диланом резкие всплески эмоций, доводящие до крайностей... То, как он разговаривает, как поступает... Иногда все нормально, а иногда... Я даже порой не могу понять, где именно это самое "нормально", знаешь? Господи, — Стив трет лицо руками, тяжело вздыхая, словно в грудную клетку заливают железо, — в его голове всегда происходит столько всего, и я никогда не умел его понимать. Он... Он не понимает, что творит порой, для него зачастую все кажется "навязчивой" идеей. Он всегда говорит, что он в порядке, но это не так. Он не в порядке. У него всегда крайности: то переоцененная храбрость, как тогда, когда он спрятался в диване, в котором мог задохнуться, то повышенное ощущение страха, пускай это будет и какая-нибудь мелочь. Крайности касаются так же чувства вины, Джудит. Дилан то совершает что-то, за что ему вообще не стыдно, он ничего не чувствует, то это просто разрывает его на куски. А мне не казалось... Тогда, когда у меня была температура, мне не казалось, что Дилан за что-то просит у меня прощения. Но он просил... Это не было бредом. Ему было жизненно важно услышать от меня "я тебя прощаю". — Его родители думали, что такие сдвиги будут не часто. Дилан был до того рад рождению Олли, что ходил по всему району в три часа ночи и орал об этом в мегафон. А когда умерла его бабушка, он ушел в депрессию, закрылся в себе. Мистер и миссис О’Брайен отправили его в Италию на год, чтобы он прошел курс специальной терапии с лучшими врачами и психотерапевтами. Они говорят, что он выздоровеет, но я знаю, что это с ним навсегда. Врачи говорят, что таблетки лишь средство самовнушения, что ты поправляешься, но самое главное — это вера. Мы с Мартой очень стараемся, но нам так тяжело с ним. Он никогда не открывается нам до конца, не позволяет ему помочь. — Почему ты не рассказал мне этого раньше? — я ощущаю злость на Стива. Если он брат, тогда почему не сказал, не защитил меня? — Почему ты не сказал мне, что он болен? — Джудит, общение с Диланом заключается не в том, что ты должна всегда напоминать ему о том, что у него биполярка и что ему нужна помощь. Ты должна просто принимать его таким, какой он есть. Он очень зависим от тех людей, которые его окружают, ведь именно они создают весь мир вокруг него, — поясняет Стив, а я злюсь еще больше. Аж до того, что мне хочется его ударить. Сильно.Больно.Он меня не спас. — Ты не ответил на мой вопрос, Стивен! Почему ты не сказал мне это до того, как я?.. — запинаюсь, поднимаясь на ноги от нервной дрожи, проходящейся по телу.— Я хотел тебя защитить, разве это не ясно?!— Защитить? — издаю нервный смешок, скрещивая на груди руки. — Защитить, значит? — Джудит, дело не только в нем! Дело во всех нас! Ты не понимаешь! — он срывается на крик.— Конечно! Я же маленькая девочка! Я маленький и тупой ребенок! Я никогда и ничего не понимаю, Стивен, — делаю глоток холодной воды. Успокойся, Джудит, угомонись. — Я знаю, что ты уже не ребенок...— Тогда не говори мне, чего я не пойму! Ты никогда не пытался мне ничего объяснить, — в уголках моих глаз скапливается горячая жидкость, пекущая глазницы. — Ты никогда не позволял мне с вами играть, — срывается с моих уст, и я цепляю взглядом искрящуюся боль в глазах старшего брата. — Ты и Дилан никогда не позволяли мне быть частью вашей жизни, но всегда были частью моей! — обильно жестикулирую, уже не зная, куда деть собственные руки. — Потому что я хотел тебя уберечь! Дело не только в Дилане, Джудит. Всегда страдает не только он, но и близкие ему люди! Я не хотел, чтобы ты была для него близкой, понимаешь? Не хотел после того, что он с тобой сделал! — от его слов мои губы приоткрываются. — Я боялся вашего взаимодействия после того, как он... — Стивен запинается, роняя вздох, и его взгляд темно-карих глаз падает на шрам на моем лбу. — Шрам, ты всегда знала, что Дилан его тебе оставил, но никогда не знала, как именно. Все внутри меня обрывается. В какой раз за этот вечер? — Вы игрались... Ты ему так понравилась, он был так счастлив... Тебе было два, а нам с Диланом пять. Он был так счастлив, что маленькая девочка захотела поиграться с ним солдатиками, что от переизбытка эмоций он столкнул ее с лестницы. Я видел, как ты кубарем катилась вниз... Мама пронзительно закричала тогда, ведь твоя рука была вывернута под неестественным углом, а в области головы расползалась кровавая лужа. Ты выкарабкалась, выздоровела, а Дилан после этого впервые ушел в депрессию, после чего ему и поставили диагноз биполярного расстройства. Мы все убеждали его в том, что в этом не было его вины, что все было несчастным случаем, и постепенно это стало единственной версией для всех. Вот, за что он передо мной извинялся...Лишь за то, что маленький мальчик был слишком счастлив, когда с ним захотели поиграть.— Теперь ты видишь, Джудит? Видишь, почему я пытался тебя уберечь? Это все "навязчивые" идеи в его голове. Он не знает, что творит. Этими идеями может быть что угодно. Общение со мной, к примеру, или секс с Мартой. Мы оба любим его, Джудит, и посмотри на нас! Ты видишь? Видишь, от чего я пытался тебя оградить? Слезы обжигают нежную кожу моих щек, дорожками стекая к подбородку. — Почему ты не рассказал мне это до того, как я позволила ему влюбить меня в себя?