XI. Ne noceas, si juvare non potes (1/1)

И воскликнул я, вставая: "Прочь отсюда, птица злая! Ты из царства тьмы и бури, - уходи опять туда, Не хочу я лжи позорной, лжи, как эти перья, черной, Удались же, дух упорный! Быть хочу - один всегда! Вынь свой жесткий клюв из сердца моего, где скорбь - всегда!" Каркнул Ворон: "Никогда". (с) Э.А. По - "Ворон"Март 2010, Пембрукшир, Сейнт-Твиннеллс. Джеймс, матерясь про себя и проклиная промозглый март на пару с ослабленным?— точнее говоря, никаким, если вообще не отрицательным?— химиотерапией иммунитетом, сморкается и бросает в стоящую у кровати мусорную корзину очередной бумажный платок, перепачканный назальной слизью, смешанной с сухими корочками эпителия, и ложится на бок, зарывшись в ворох одеял?— вот стоило только раз за несколько недель сунуть нос на улицу и выбраться вместе со всеми отмечать день святого Давида у Билла, как он сразу зарабатывает простуду, и даже приходится некоторое время позлоупотреблять гостеприимством МакКензи и его гражданской жены, так как в вертикальном положении к бесконечным болям в ноге, выматывающей температуре, саднящему горло кашлю и насморку тут же присоединяются тошнота и головокружение, близкое к обмороку.Вытащив из своего гнезда из пледов левую руку, неестественно тонкую, бледную и подрагивающую, Гриффит нашаривает на заставленной лекарствами прикроватной тумбочке сначала назальный спрей с эвкалиптом, а затем?— пузырёк с морфином, настолько привычных на ощупь, что ему даже не нужно поднимать голову, чтобы не ошибиться. Взяв маленький флакончик, как сигарету?— покурить бы сейчас — двумя пальцами, Джеймс откручивает колпачок, делает несколько глотков, радуясь, что из-за насморка не чувствует опротивевшую горечь лекарства, и, вернув препарат на место, елозит в постели, стараясь согреться и лечь так, чтобы одеяла не беспокоили чувствительную даже через слои защитной плёнки, бинтов и пижамных штанов язву на бедре, пока тело не сдаётся под натиском усталости и обезболивающего, и он не засыпает, одолеваемый мыслями о собственной важности и никчёмности.Март 2010, Пембрукшир, Бошерстон.?— Итак, мистер Гриффит,?— от одного только вида врача Джеймс понимает, что ничего хорошего он сейчас не услышит?— хотя то, что дела плохи, он прекрасно знает и без терминов и диагнозов, спасибо красноречивому самочувствию,?— но всё равно нервничает и разрывает листы бумаги на тонкие полоски, скручивает их в палочки и мнёт в руках,?— судя по снимкам, опухоль дала метастазы в простату, печень и…Дальше можно не слушать, и Гриффит, не поднимая глаз, снова задаёт вопрос ?сколько??. Вот только в этот раз речь идёт не о деньгах.Ответ онколога вертится в голове весь путь до дома, толком не пропуская болтовню старающегося отвлечь его от мрачных дум Дейви, и вроде бы мысль-то одна, но она, словно игра ?змейка?, жрёт самоё себя и растёт, растёт, растёт… ?—?Вышел нахуй из машины,?— уставившись невидящим взглядом в лобовое стекло, говорит Джим. Именно сейчас ему нужно позвонить Шерлоку, и выгнать Нортона куда проще, чем покинуть салон самому.?— Что? —?друг, съехав на обочину, непонимающе поворачивает голову в его сторону. ?—?Вышел! Нахуй! Из! Машины! —?взрывается Гриффит, сопровождая каждое слово слабым?— слишком устал, чтобы бить посильнее?— ударом, попадая то в ухо, то в плечо, и дрожащими руками набирает номер Холмса: он почему-то не сохраняется, но Джеймс помнит его наизусть, как ?отче наш? или координаты некоторых звёзд?— 44-7544-680-989. Гудки, непривычно протяжные, режут слух?— странно, Шерлок же сам говорил, что будет ждать звонка?— и, услышав знакомый голос, Джеймс уже начинает здороваться, когда понимает, что слова адресованы не ему и вообще двойник бросил трубку.Отчаяние и обида заполняют его, как морская вода лёгкие утопленника, и все двадцать восемь лет никчёмной жизни, два года безуспешной борьбы с раком и четыре месяца безответной любви выходят наружу, когда он кричит во всё горло, срывая голос и беспорядочно молотя по приборной панели ?фордика? на глазах застывшего за окном машины Дейви. Март 2010, Пембрушкир, Стэкпоул.…?Какой ?Land rover discovery“ сейчас вышел, третий или уже четвертый? Обычное радио в ванной уже заменили на сенсорный mp3-плеер с ароматизатором? Каким будет iPhone-5? Есть ли скидки для туристов в космос?Да-да, сынок, ты не ослышался. В космос теперь летают не учёные и астронавты, а туристы. Те самые, на четвёртом лэндровере, у которых золотые унитазы, айфоны и силиконовые женщины с инкрустированными кристаллами ?swarovsky“ глазами. Вся наука встала в коленно-локтевую, чтобы удовлетворять потребности бездонных вагин и прожорливых желудков. Только представь?— три тысячи лет войн, страданий и развития, чтобы в итоге скачивать фото котиков и выёбываться шмотками.Вместо инженерных техникумов?— университеты красоты, а поисковые отряды ищут не пропавших путешественников, а точки G. Вместо NASA?— НИИ тампонов и туалетной бумаги, чтоб сто слоёв и пахла ?Сhanel №5“. В лабораториях ведущие специалисты ищут не лекарство от бесплодия, а варят крем от морщин на плаценте. Я уже не спрашиваю, где справедливость. Я спрашиваю, где логика??.Фыркнув, Джеймс поправляет подушку для чтения, хрустит суставами пальцев и, потянувшись и бегло отхлебнув давно остывший чай, продолжает стучать по клавиатуре водружённого на откидной столик для завтрака ноутбука: вдохновение рак не отбирает?— самоуважение повкуснее будет,?— оно пожирается таблетками, оставляя в голове нехорошую эрозию, но сейчас его ум чист и свободен, и слова рвутся из головы в пальцы, а из пальцев?— на экран. Он, конечно, вряд ли когда-нибудь опубликует этот недорассказ, но ему нужно выговориться, пусть никто этого и не прочитает.…?XXI век, вашу мать, кругом wi-fi, доведённые до совершенства технологии пластической хирургии и покорённые Эвересты, а СПИД, рак и кучу других смертельных болезней учёные покорить не могут?— даже не то чтобы ?не могут“, а попросту не хотят: не выгодно. Я сожгу все свои журналы ?Наука и жизнь“, сынок?— потому что эти сборники фантазий предков о завтрашнем дне никогда не реализуются: хрен тебе, человечество, а не машина времени, лекарство от всех недугов и варп-ядра в галактических звездолётах. Вместо всего этого держи телефон без кнопок, чесалку для жопы, бриллиантовые гондоны и таблетки, позволяющие жрать и не полнеть. Жри на здоровье, обклеивайся прокладками, мажь морду кремом из улиточной слизи и считай лайки в соцсетях.Мы забыли, кто мы такие?— исследователи, первооткрыватели… Каждый день появляется что-то новое?— но все эти гаджеты направлены не на развитие ума, а на его деградацию. На жадность. Человек хочет всё и сразу: планшет, машину, деньги, похудеть, телефон?— тысячи желаний, в то время как больной человек хочет только одного — выздороветь. Но что ему остаётся, когда надежды больше нет? Один только лишь привкус песка, в который окружающие прячут голову, да наблюдение за тем, как каждый день с закатом уносит с собой не только свет, но и время?— как если бы умирающий ходит, дышит, существует в кредит, где часы его жизни?— невероятно высокий процент, который невозможно выплатить?. Рассказ почти готов, когда низ живота словно опаляет горячим дыханием, и Джеймс чувствует, как внутренняя сторона бедер теплеет и тут же начинает неприятно охлаждаться, и раздаётся красноречивое постукивание капелек, падающих на пол, стекая по непромокаемой пелёнке. Блядь, ну какого чёрта он иногда не может и капли выдавить, а порой даже не чувствует позыва к мочеиспусканию? ?—?СУКА! —?он отшвыривает ноутбук и прячет лицо в руках, стараясь не разреветься, как девчонка?— дерьмо, дерьмо, когда это, мать вашу, наконец закончится?Ещё гаже становится, когда в дверях появляется Дейви, похожий на рыцаря времён ублюдочного феодализма*: в руках?ведро и швабра, даже успел натянуть резиновые перчатки, фартук, как у какого-то мясника или работника санэпидемнадзора, на тело и позитивную улыбку на лицо. ?—?Сотри это со своей блядской рожи, Дейв,?— в который раз бормочет Джим и стискивает зубы, пока Нортон раздевает его, усаживает на специальный стул в ванной, который установили недели три назад, и уходит в комнату делать уборку, в то время как Джеймс принимает душ?— самостоятельно споласкиваться ему пока что более-менее удаётся, хоть и без прежней лёгкости, в отличие от более серьёзных водных процедур, когда Нортон мало того, что не отходит ни на шаг, так ещё и погружает его в воду, трёт губкой, моет голову и вынимает из ванной, словно малое дитя. Когда он заканчивает приводить себя в порядок, то негромко зовёт Дейви, и тот, мгновенно нарисовавшись в проёме с полотенцем и тростью, дожидается, пока Гриффит вытрется и обмотается махровой тканью ненавистного голубого цвета, и провожает обратно в комнату?— пол уже вытерт и постельное бельё заменено, а в воздухе витает столь похожий на больничный запах хлорки, что уже давно стал символом стыда и ненависти к себе.Лёжа на кровати, Джим отворачивается от Дейви и, поджав губы, смотрит на карту звёздного неба, ища глазами треугольник Альфа Центавра, пока друг, надев медицинскую маску и стерильные перчатки, обрабатывает дурно пахнущую язву: сначала промывает её антибактериальным раствором, чтобы очистить от некротических масс, затем, использовав антисептическую присыпку, накладывает на бедро влажновысыхающую?— слово-то какое! —?повязку. ?—?Не хочешь погулять пойти? —?беззаботно спрашивает Нортон, как ни в чём ни бывало надевая на Гриффита тактические флисовые носки. ?—?О боже, завали, пожалуйста, ебало,?— выдыхает Джим, всё так же не глядя на друга. — Ну какой, к чёртовой матери, гулять? И так сопли на кулак наматываю, мне только пневмонии и не хватало, или тебя заебало выгребать из-под меня дерьмо, и ты хочешь побыстрее от меня избавиться??— Знаешь,?— Дейви резко встаёт со стула и впивается в саркастично ухмыляющегося Джеймса тяжёлым и обиженным взглядом,?— ты стал совершенно невыносим. Я рад, что ты всё ещё можешь ходить, но видеть, как ты уходишь… Пресвятые хуи преисподней, я понимаю, что ты умираешь, но находиться рядом с тобой…—?Ну так и пиздуй на все четыре стороны! Чё тут тебе, мёдом намазано? ?—?О, Господи,?— выдыхает Нортон, запуская пальцы в волосы,?— дай мне сил не придушить тебя к чёртовой матери… ?—?Ага, десять раз! Будто я не знаю, что тебя это вштыривает?— вот почему ты на всех собеседованиях проваливаешься. Ты просто не хочешь работать, педик! ?—?Не выдумывай, а! —?Дейви поджимает губы. — Зачем ты из меня быка на корриде делаешь? ?—?Это я как, блядь, лошадь в цирке, по чумному кругу иду! Проснись, съешь то, выпей это, прими таблетки, сегодня в свитере, не кури час, едем к врачу, укол, моем жопу, заткнись и дай себя одеть, снова таблетки, не спи, ложись спать, проснись! Заебало! —?сорвавшийся на крик Гриффит давится собственным воплем и уже в одиночестве?— Нортон ушёл, хлопнув дверью?— сгибается пополам от приступа удушающего кашля, жутковато звенящего в лёгких: звук такой, словно кто-то хлопает ладонью по наполовину наполненному водой резиновому мячу.Умозрительно прокручивая в голове все мантры, которые удалось запомнить, чтобы хоть как-то усмирить приступ, Гриффит то и дело сбивается на вклинивающиеся мысли. О себе?— вот он, какой есть, безмерно одинокий?— (ну вот нет никого на всём белом свете, кроме Шерлока, кто мог бы понять его, да и тот вряд ли поймёт) наполовину?— груда отравленного мяса, наполовину?— человек, живущий отшельником в своей изувеченной раковине, и не известно, какая его часть уйдёт первой, когда он выдохнет в последний раз?— в этой бессмысленной борьбе с раком, которую он проиграл. О детективе, ставшем огромной областью его мыслей и чувств?— как же, скоси их обоих холера, выпустить Мориарти на свободу и одновременно расположить Шерлока к себе и убедительно признаться в любви? О родителях и сестре, которым наверняка очень тяжело терять единственного сына и брата?— и слава богу, что у них есть Мэддисон и Клеменс: будет на кого отвлечься, особенно если после его смерти Хло хватит мозгов?— и храбрости?— вернуться в лоно семьи. И, разумеется, он думает о Дейви?— точнее, о том, что те люди, которые чаще всего прощают и дольше всех терпят, обычно уходят неожиданно и навсегда… Хотя Нортон не из таких. Он вернётся. Всегда возвращается. Тем более что скоро настанет время очередного приёма лекарств.И действительно?— тихонько постучавшись, Дейви открывает дверь и, увидев, что Джеймс не спит, мрачно проходит в комнату и сканирует аптечку пристальным взглядом. ?—?Ничего оно меня не вштыривает, идиот,?— бурчит он, перетасовывая, словно карты?— а ведь и правда никогда не знаешь, какая побочка тебе попадётся: жор, мигрень или желание сдохнуть?— блистеры с таблетками и шурша упаковками одноразовых шприцев, перетянутых красной резинкой,?— просто я не хочу оставлять тебя вариться в этом дерьме совсем одного. Друзья так не делают.Чувствуя, как щёки краснеют от стыда?— а ведь Нортон и правда ни разу не бросал его, даже во время драк в старших классах или попойках в колледже, ну подумаешь, Джанин (и остальных пассий) поимел, делов-то,?— Гриффит коротко кивает Дейви и даже послушно позволяет ему поставить себе свечку, что раньше происходило с боем, скандалами и истериками, нередко заканчивающимися разбитыми предметами, парой синяков и вынужденной капитуляцией одного из них. ?—?И хочу быть с тобой так долго, как ты позволишь, Джим,?— продолжает Нортон уже более мягким, даже грустным голосом,?— и понятия не имею, как после твоей смерти буду каждый год приходить в этот дом или на кладбище и вспоминать, как ты лупил меня палкой, как ты читал сказки, как мы играли в карты и смотрели твои любимые ?Челюсти?… — запнувшись, он хлюпает носом и, утеревшись рукавом и кашлянув, тихо и не отводя взгляд произносит:?— Я просто буду очень по тебе скучать, друг. Джеймс, поспешно смаргивая слёзы?— всё-таки одно дело думать о скором конце самому, и совершенно другое?— слышать от других, как они будут жить без него и как его болезнь влияет на их жизнь?— кривится от упоминания их с Майло фильма: воспоминания, горькие и, казалось бы, забытые, всплывают на поверхность, как трупы, и ложатся на недавние впечатления, и всё это смешивается в хаотичный, отбирающий надежду и силы калейдоскоп образов?— поцелуй теряется в словах врача, нестерпимо приятная тяжесть в паху растворяется в ощущении кожи шеи Хло, когда он душил её, и пачка фотографий сама собой складывается в коробочку из-под обуви, на крышке которой почему-то написано не название фирмы, а нечёткая эпитафия и силуэт Дарта Вейдера, и…Всхлипнув, Гриффит одним махом отворачивается от Дейви, накрывается одеялом и скользит под подушку, обхватывая себя руками и стараясь восстановить дыхание и выстроить мыслепоток в нечто более стройное и последовательное, чем мешанина мучительных огрызков и обрывков о неразделённой любви?— и старой, и новой, о боли и страхе, о том, что болезнь забрала у него всё, что было, но оставила костыль в виде не бросившего его в беде друга, а он, Джеймс, вместо того, чтобы благодарить и ценить столь широкий жест, которого не заслужил, дерётся и ругается, и как это всё гадко и несправедливо.Март 2010, Пембрукшир, Мэйденуэллс. ?—?Дядюшка Джеймс, я вдруг такое вспомнила, ты охуеешь! —?вскидывает растрёпанную голову Клем, от чего Гриффит, покрывающий парафином складываемые племянницами кораблики из газет, чтобы завтра вместе запустить их по первому весеннему ручью, как только бумага подсохнет, вздрагивает и роняет кисть на пол. ?—?Э-э-э… Я как бы уже, ягодка,?— решив, что лучше держать язык за зубами?— мало ли, от кого она нахваталась (семья хоть и относительно интеллигентная, но всё же довольно простая, и иногда нет-нет да и проскочит матерное словечко, правда, при детях взрослые всегда стараются следить за тем, что говорят), Джеймс благодарит поднявшую помазок Мэдди и улыбается Клеменс, ожидая продолжения. ?—?Когда мы были в Лондоне с Майло, то видели дяденьку, очень похожего на тебя, только ножка у него не болела и кудряшки были! —?восклицает девочка, и Гриффит машинально проводит рукой по голове?— волосы, редкие и мягкие, только-только начали отрастать после паллиативного курса химиотерапии, отмечая, что Клем назвала Клэвелла по имени, без обычной приставки ?дядя?, и уже собирается спросить, а что, собственно, они делали в Лондоне без родителей, когда в дверном проёме появляется очкастая голова Майка:?— Джим, матч сейчас начнётся. ?—?Ага, спасибо,?— Джеймс аккуратно наливает растворитель в банку, суёт туда кисть и испепеляющим взглядом смотрит на зятя, ринувшегося помочь ему встать. Игра идёт чертовски скучно, словно футболисты все поголовно приняли какой-нибудь миорелаксант, так ещё и отец скептически кидает на Гриффита осуждающий взгляд, когда он открывает ?Guinnes?. ?—?Блядь, да что ж ты творишь-то? —?восклицает Билл и взмахивает руками, расплёскивая пиво на всех и вся, когда вратарь ?Фулхэма? пропускает мяч нападающего ?Ювентуса?. — Шварцер, ты, блядь, вратарь или, сука, швейцар? Что это за ?добро пожаловать, сэр??! ?—?Да уж, не завидую я комментатору,?— вторит ему Дейви, сминая пустую банку.?— Даже комментатора жалко, что он вынужден сидеть и это дерьмо описывать.Джеймс, усмехнувшись, разваливается на диване и бездумно смотрит матч, пока не наступает время перерыва, и они всей компанией?— кроме отца?— выходят на перекур, и Джеймс, облокотившись на стену и постоянно стряхивая пепел, прислушивается к отошедшему за угол Майку, упомянувшему имя Клэвелла: ?—?Да что ты несёшь вообще, Майло? Быть вместе год, два?— вообще не показатель, а вот остаться, когда она в послеродовой депрессии, жить в понимании, что у вас двое детей, а жрать нечего. Ты жопу с пальцем не сравнивай: одно дело, когда ты просто встречаешься с какой-то вагиной и водишь её по кафешкам, а то и вовсе терпишь её на свиданиях, и совершенно другое?— жить вместе, спать, есть и заводить общих детей с женщиной, что иногда болеет, плачет, психует во время месячных, имеет свои секреты и вообще переживает абсолютно непонятные мужику состояния, но всё равно обожать её?— вот что такое любовь, Майлз, а не эта долбёжка в дверь, которая теряет весь смысл к моменту её открытия. Так что если всё-таки решишь издать книгу с советами счастливого брака, хватит просто слов ?Не женитесь, на ком, блядь, попало!? и пары сотен пустых страниц для черновиков.Дёрнув плечом, Джим искоса глядит на зятя и заходит в дом, где его уже ждёт изрядно надравшийся и задумчиво чешущий затылок отец. ?—?Па, ты чего? ?—?Да так, пульт… — начинает мистер Гриффит, но сын перебивает его, закатив глаза: ?—?Блядь, па, ещё раз проебёшь его?— скотчем к твоему телефону примотаю,?— Джеймс раздражённо фыркает и, ухватив пачку чипсов, плюхается на диван, выдернув из-под подушки злосчастный пульт. ?—?Итак, на последних минутах второго тайма сборная Англии вырывает очко сборной Италии, и-и-и… ?—?Да етит твою мать! —?от неожиданного вопля шотландца Джеймс вздрагивает и раздвигает стороны пластикового мешочка слишком сильно, от чего упаковка рвётся, рассыпая содержимое по ковру: ?—?Ну какого хера, Чуи, что же ты так голосишь, мудозвон угашенный, чтоб тебя, блядь… ?—?Девочки, —?перекрикивает брата Хло, зажав ушки Мэддисон,?— не слушайте! Дядюшка Джеймс очень болеет и поэтому ругается, сейчас дядя Дейви отведёт его в спальню и сделает укольчик, чтобы он поскорее поправился. ?—?А когда он выздоровеет, мам? —?спрашивает Клем, дёрнув мать за низ кофточки с маленькими якорьками. ?—?К сентябрю,?— выплёвывает Гриффит и, злобно взглянув на сестру, тут же ласково улыбается племяннице,?— как раз к тому дню, когда ты пойдёшь в школу, милая. ?—?Джим,?— наклонившись, Хлоя шипит ему прямо на ухо,?— даже гондон не выглядит так натянуто, как твоя улыбка. Думаю, вам пора домой.Апрель 2010, Пембрукшир, Стэкпоул.Весь день?— пожалуй, один из самых долгих в его жизни?— Джеймс сидит как на иголках: сегодня?— годовщина смерти Джима Мориарти, и не исключено, что Шерлоку может потребоваться его поддержка; честно говоря, Гриффит, плюнув на обиду и гордость, даже немного надеется на это и не может сдержать радостную улыбку, когда возвращается из сада, где они?— точнее, Дейви и родители, Джеймс-то просто балансировал на одной ноге, самостоятельно подрезая ветви яблонь, раздавая указания, затрахав всех и вся (даже терпеливого Нортона довёл до того, что тот просто высыпал на клумбу чернозём к едреням и, перевернув тележку, разлёгся в ней, как на шезлонге)?— готовили к посадке палисадник и огород, и видит уютно развалившегося на кровати детектива. ?—?Привет, ты чего это тут амёбой валяешься? ?—?Высоко берёшь,?— сонным и заплетающимся языком отвечает двойник, садясь и запуская пальцы в растрёпанные кудри,?— у амёбы геном превышает семьсот миллиардов нуклеотидов, а у человека и трёх нет, что неизменно, только у пинвингов он меняется… ?—?Кого-кого? Пинвингов? —?подав голову вперёд, переспрашивает Гриффит и с трудом не даёт себе рассмеяться, когда Шерлок, презабавно сморщив лоб в мучительном раздумье, вспоминает, как правильно произносится название этих морских птиц: ?—?У пинглинов. ?—?Ты пьян, что ли? —?различив нетипичную для двойника мимику и язык жестов, спрашивает Джеймс и сразу начинает прокручивать в голове все способы первой помощи при алкогольной интоксикации. ?—?Ненавижу ситуации, которые не могу подвергнуть анализу,?— бормочет Шерлок, расчёсывая небритую щёку. — Кажется, да, не уверен. Но то, что я победил?— неоспоримый факт.?— Кого победил? —?недоумевая и опасаясь, что мог что-то прослушать, спрашивает Джеймс и протягивает двойнику воду и пачку активированного угля.?— Лестрейда и Андерсена,?— пожимает плечами Холмс, вертя в руках бутылку и таблетки.?— Соревновались, кто кого перепьёт. ?—?Друзья твои, что ли? —?Гриффит чуть хмурится: уж больно знакомая фамилия?— Андерсен. Не её ли он случайно услышал, когда впервые лежал в Бартсе… И не Шерлок ли говорил тогда по телефону? ?—?У меня нет… друзей,?— презрительно фыркает двойник.?— Андерсен?— единственный сотрудник Скотланд-ярда, который ни разу не смог найти Уолли. ?—?А Лестрейд? —?тоже что-то знакомое, отчего-то связанное с зимой и детьми. ?—?Инспектор с кучей компромата, где я под дозой,?— отмахивается детектив и встаёт, опасно покачнувшись и хватаясь за изголовье, чтобы не упасть. ?—?Что, вертолёт словил? —?догадывается Джейми, сожалея, что в нём нет былой грации и прыткости, чтобы подхватить кивнувшего и позеленевшего Шерлока.?— Давай-ка ложись на пол, чтобы чувствовать твёрдую опору?— полегчает.Хлопоча вокруг Холмса?— подкладывая под его голову непромокаемую пелёнку, чтобы тот не изгадил весь ковёр своей блевотиной, перебирая в памяти, чем промыть желудок и какой укол сделать, если Шерлок потеряет сознание,?— Джеймс старается вести непринуждённую беседу, чтобы не дать двойнику отключиться: ?—?У Билла тоже на меня полно обличающих видосов. Спасибо, что на ютуб не выложил. И что ты такого творил? ?—?Да так,?— сглотнув, кривится Шерлок,?— ничего сверхъестественного. Нагишом танцевал. И ещё, как дядя Руди…—?оборвавшись на полуслове, детектив издаёт странный булькающий звук и заливает пелёнку рвотой. ?—?Как банально,?— усмехается Гриффит, садясь рядом и передавая Холмсу влажную салфетку, чтобы тот вытер губы. — Никакой фантазии. ?—?Да о чём ты говоришь!?— детектив сплёвывает тягучую слюну и переваливается на спину, тяжело дыша.?— В одном из реабилитационных центров психиатр показывал мне тест Роршаха и обиделся, когда я сказал, что вижу просто пятна. ?—?Это ты жалуешься или хвастаешься? Что мне, восхищаться тобой теперь? ?—?Да,?— коротко отвечает Шерлок, и в голосе его звучат такие нотки самодовольства, что Джеймсу просто-напросто больше не хочется с ним разговаривать, не то что спрашивать о Мориарти или признаваться в любви.Апрель 2010, Пембрукшир, Стэкпоул.По идее, утро можно считать относительно удачным: кровать сухая, повязка на месте, да и нога болит не так сильно, слава богу?— можно со спокойной душой встречать новый день, криво отзеркалив слащавую улыбку Дейви, пришедшего вколоть лекарства и отвести в столовую?— с тех пор, как он узнал, что Джеймс, трапезничая в одиночестве, на самом деле либо скармливает свою порцию коту, либо выбрасывает её, на семейном совете было постановлено: отныне при нормальном самочувствиии младший Гриффит будет столоваться вместе со всеми?— и точка.Джеймс, вытянув больную ногу и подперев голову рукой, прислушивается к пробивающимся через помехи радионовостям и уныло шлёпает ложкой по завтраку?— овсянка на воде и ромашковый чай вместо чашки крепкого, сладкого кофе и яичницы с обжаренным до хруста беконом, которые он раньше?— сто лет назад?— уплетал за обе щёки, даже не задумываясь о том, что подобная диета радостно отложится на животе и боках.?— Блядь, почему опять каша? —?фыркает Гриффит, угрюмо покосившись на графин с яблочным компотом и тарелку с пышными оладьями, предназначенными для остальных домочадцев?— пахнет довольно вкусно, но его всё равно немного мутит от лекарств, спуска с лестницы и запаха еды, так ещё и звуки?— жевание, лязг столовых приборов и хлюпанье?— раздражают до дрожи в руках настолько, что хочется стянуть скатерть к чёртовой матери, чтобы осколки посуды обрушились на пол, а переворачивающийся в сальто чайник окатил всех… ?—?Джеймс, заканчивай материться и ешь,?— произносит отец, намазывая тост повидлом. ?—?Заебала эта хренова каша,?— плюнув на замечание, продолжает Джим и отодвигает от себя глиняную плошку. — И вы все заебали. ?—?Ты не ел вчера весь день и позавчера не ужинал. Либо замолчи и ешь, либо я поставлю тебе желудочный зонд,?— строго говорит Дейви, перекладывая джем из банки в розетку. ?—?Иди на хуй. ?—?Хорошо, сынок, поешь, когда захо… — начинает мать, но замолкает, стоит только Нортону сделать странный и лёгкий жест, и Джеймс интуитивно догадывается, что он означает нечто вроде ?не кипишуйте, щас Нортон разберётся?. ?—?Это может прокатить с родителями, но не со мной. Заткнись и ешь. ?—?Это свободная страна, и каждый может слать на любые три буквы кого захочет, так что иди на хуй,?— злясь от того, что родные и близкие что-то творят за его спиной, словно его уже списали со счетов?— что, трон мой пуст? Иль выпал меч из рук? Иль мёртв король**? —?шипит Гриффит и, закусив губу, одной рукой опирается о стол, а другой?— на балансирующую трость, чтобы встать, но Дейви резко давит ему не плечо, принуждая опуститься обратно на стул. ?—?Сядь и жри, кому говорят!?— Дейви, не надо воспитывать моего сына,?— жалостливо говорит мать, и, видимо, только от того, что на её глаза наворачиваются слёзы, Нортон убирает ладонь и собирается что-то сказать, но хмурится и качает головой, мрачно глядя на ковыляющего прочь с кухни друга.Пока Шерлока нет, Джеймс тихонько, словно чтобы не разбудить лежащего на кровати любимого человека, запирается в комнате, прокрадывается в его Чертоги и, сев по-турецки у чёрной двери с надписью ?221-В?, бездумно смотрит на плашку, блуждая взглядом по поверхности, словно ищущий мизерную лазейку микроб, жаждущий побыстрее проникнуть в организм. Протянув руку к холодному железу, Гриффит закрывает глаза и водит пальцами по стальной поверхности, подмечая каждую шероховатость, пока не поднимается к ручке и не нащупывает небольшую коробочку с выемками?— как оказалось, замок с настраиваемой комбинацией из шести двузначных чисел. И откуда он только взялся? Джеймс готов дать голову на отсечение, что раньше его не было.Выудив с какой-то полки?— за время его отсутствия шкафы снова оказались забитыми всякой фигнёй в хаотичном порядке?— стетоскоп, Джим начал подбирать код, внимательно прислушиваясь к тихим щелчкам и попутно улавливая невнятное бормотание Мориарти.Сколько именно Гриффит промучился с подборкой чисел, сказать сложно: всё-таки количество вариантов колоссально и по сложности расшифровки может сравниться разве что с ?энигмой?, да и то с большой натяжкой — там всё-таки были какие-никакие, но подсказки. ?—?Господи, Джим, помоги мне,?— шепчет Гриффит, ковыряясь отвёрткой в замочной скважине и надеясь взломать дверь, не используя код. — Помоги и отдай мне его, он же не нужен тебе, ты умер, ты давно умер, а я ещё жив, отдай его хотя бы на то время, что мне осталось. ?—?И почему вы все так любите, чтобы всё было по-умному? ?— раздаётся недобрый полувздох-полусмешок с той стороны, и Джеймс шарахается от мощного удара Мориарти, словно тот со всего размаху вломил кувалдой по прочному металлу, отделяющего его от внутреннего мира Шерлока, и обнаруживает себя на собственной кровати в компании пристально глядящего на него Холмса, вертящего в пальцах алтайский варган. ?—?Это что? ?—?Музыкальный инструмент такой шаманский,?— Гриффит протягивает двойнику руку, чтобы тот передал железку, и детектив, старательно избегая тактильного контакта, кладёт кованый вручную инструмент ему на ладонь.Прижав ко рту знакомо лязгнувшее железо, Джим аккуратно дёргает за язычок, чтобы удостовериться, что всё поставил правильно и синяк на уголке рта не возникнет, и немного фальшивя на каргыраа**-выдохе, наигрывает импровизированный мотив под незлобивую ухмылку Шерлока, обрабатывающего смычок канифолью.?— Ты чего лыбишься? —?ворчит Гриффит, укладывая варган в деревянную подставку с аккуратно вырезанным лицом древнего идола, которую сделал сам сто лет назад.?— Даю голову на отсечение, что твой папенька?— Зайгер, да? —?не раз говорил сам себе, что лучше бы уж купил тебе краски или пластилин.Увидев странное выражение лица Шерлока, Джеймс понимает, что либо сболтнул глупость, либо задел двойника за живое, и чувство вины пребольно отдаёт в и без того многострадальную конечность. ?—?Шерлок, а может, ты сыграешь мне? —?робко спрашивает Гриффит, отпивая из пузырька обезболивающее и толком не решаясь поднять голову и посмотреть детективу в глаза. ?—?Что? —?голос Холмса звучит тихо и спокойно, значит, он определённо не обиделся на Джейми, а просто погряз в собственных мыслях. ?—?Всё равно, просто сыграй.?— Джеймс пожимает плечами и в очередной раз проводит языком по горьким губам, стараясь избавиться от неприятного жжения морфина, попавшего в трещинки и мелкие язвочки в уголках рта, и переворачивается на левый бок.Шерлок несколько медлит, прежде чем взять скрипку и, насупив брови, начинает водить смычком по струнам, извлекая из инструмента простенькую, неровную, но гармоничную мелодию.Гриффит стискивает зубы и сжимает кулаки, чтобы не ляпнуть совершенно гейское и драматичное: ?Когда ты играешь, я практически забываю, что болен?, но берёт себя в руки и прислушивается к плачущему переливу нот, позволяя смеси музыки и морфина обнять себя и укачать на волнах полудрёмы.Май 2010, Пембрукшир, Стэкпоул.Слова Мориарти о том, что нужно быть проще, несколько настораживают Джеймса: его не покидает смутное ощущение, что Майкрофт не особо-то причастен ко всем этим мортсейфам и шекспировским страстям, и всё дело ограничивается исключительно каверзами злодея-консультанта и растерянностью Шерлока, совершенно не способного на любовь?— несмотря на все его увещевания, Гриффит уверен, что это чувство?— terra incognita для детектива, которую он, в силу неприязни к незнанию чего-либо на сто процентов, побаивается и выстраивает неубедительную психологическую защиту в виде презрительного отношения к любым сантиментам, и эта аутичная жизненная позиция так сильно въелась во всё его существо, что Шерлок не пускает сам себя в нормальную жизнь.В один из ?золотых часов? Джеймса озаряет мысль?— настолько простая, что её можно счесть гениальной,?— а почему бы просто не спуститься в дебри даркнета и найти блог Мориарти?Периодически отхлёбывая из чашки слишком крепкий кофе?— его в последнее время почти сутки напролёт рубит от желания спать,?— Гриффит старательно взламывает сервера, не боясь накликать на себя уголовную ответственность, и в итоге таки натыкается на то, что так долго искал?— невзрачный блог arsmoriendiblog.co.uk**** с ограниченным доступом. Отключив завизжавший об угрозе заражения антивирусник, Джеймс регистрируется на сайте, но, вздрогнув,?— кажется, кто-то из родителей уронил кастрюлю на кухне?— нажимает не строку ввода под капчей, а саму картинку, и его отбрасывает на пустую страницу с ip 142.943.0624.046. Что-то до боли знакомое…Нахмурившись, Гриффит старательно пытается вспомнить, где он раньше видел эти цифры, и чуть ли не хлопает себя по лбу: это же координаты Проксимы Центавра!Не помня себя от радости и озарения, Джейми чуть ли не бегом швыряет своё сознание в Чертоги Шерлока и вводит код?— и щелчок открывшегося замка звучит для него как музыка из самих райских кущей.Лёжа на кровати и глядя прямо в окно?— он снял занавески ещё утром, чтобы ничто не мешало смотреть на метеоритный дождь,?— Джеймс видит не падающие звёзды, а нечто совершенно иное: вот приходит Шерлок?— как всегда, грустный и исстрадавшийся по усопшему ?любовнику? и неубедительно презирающий человечность, которой научился у Мориарти и которую заново возненавидел после его смерти,?— и Гриффит произносит заветные двенадцать цифр, отпирает дверь, берёт Шерлока за руку и провожает его в ментальную темницу, от чего глаза сыщика благоговейно расширяются, а рот чуть приоткрывается в неуловимой улыбке, словно детектив неожиданно нападает на след, и он, отбросив бумажку с кодом, дорогое пальто и злодея-консультанта к чёртовой матери, прижимает двойника к себе и, бормоча что-то милое и извиняющееся, покрывает его измождённое лицо короткими, отрывистыми поцелуями?— губы у Шерлока точно мягкие и чуть шершавые, пропахшие табаком и корейской зубной пастой с какими-то специями, вроде куркумы и бамбуковой соли,?— которые становятся всё более затяжными, в то время как его тёплые руки скользят под застиранную майку и касаются выпирающих рёбер…Джеймс опускает веки, откидывает голову на подушку и, отбросив одеяло в сторону, чуть раздвигает колени, чтобы беспрепятственно касаться себя, погрязая в иллюзии и представляя, как Холмс, бросив на него чуть затуманенный взгляд расширенных зрачков, слизывает проступившие над верхней губой капельки пота, закидывает его здоровую ногу себе на плечо и целует внутреннюю сторону бёдер, чуть щекоча волосами поджавшуюся мошонку и задевая вяло приподнявшийся член?— эрекция слабая, совсем не такая, какой Гриффит помнит её всего несколько лет назад, но кончики пальцев немного немеют, теряя остроту чувства осязания, когда он запускает руки в тёмно-шоколадные кудри двойника, но постепенно приток крови к пенису заставляет его встать как положено, и Джейми даже ощущает давно, казалось бы, забытую боль действительно сильного возбуждения?— этого натяжения кожи, открывшей побагровевшую головку, из которой изнурительно долго, по капельке, выходит смазка?— и сдавленно охает, когда язык детектива умосенситивно проходится по наружному отверстию уретры, а нижние зубы?— удивительно прохладные, как если бы детектив перекатывает во рту не только детородный орган двойника, но ещё и кубик льда?— задевают уздечку.Шерлок сосёт вполне уверенно и технично, правда, совершенно бесшумно, в отличие от порнофильмов, коих Джеймс пересмотрел не одну сотню за свою жизнь, но это совершенно неважно: ощущение члена между склизким языком и ребристым нёбом Холмса?— такое непривычное, такое забытое и правильное, схлёстывается с играющими на задворках сознания звуками скрипки и сочных шлепков плоти о плоть, и Гриффит, закусив губу и растворяясь в фантазии, плюёт на руку и запускает её между ног?— туда, где так невыносимо тянет и ноет, но стоит ему прикоснуться к мгновенно сжавшемуся анусу, как всё перечёркивается всплывшим, как труп утопленника, воспоминанием о недавнем дне: Дейви, сделав укол, начал помогать ему переодеваться и, просканировав тело друга проницательным взглядом, пропальпировал его живот и с омерзительно понимающим хмыканьем скрылся в ванной. ?—?Блядь, нет, только не снова! —?увидев спринцовку и баночку вазелина в руках Нортона, Джеймс даже предпринимает попытку отползти подальше и пятится к стене, от чего друг нацепляет на рожу якобы непринуждённую улыбку?— смазливый ублюдок всегда лыбится, даже когда меняет проссанные пелёнки и заблёванную одежду или вытирает ему зад, словно у него?— хоть он клянётся и божится, что это не так?— какой-то странный обсессивно-компульсивный синдром или еще какая-нибудь девиация. Ну, или Дейви просто нравится само наличие доступа к заднице Гриффита как таковое. ?—?Не хочешь клизму?— будь добр пить побольше,?— невозмутимо говорит Нортон, зачерпывая мазь и распределяя её по кончику резиновой груши?— опять, чтоб вас всех, голубой!?— Хотя бы литр в день. ?—?Меня тошнит,?— закатив глаза, фыркает Джеймс и кривится, почувствовав рвотный позыв?— вспомни говно, вот и оно,?— отвали.—?Тогда заткнись и доставай жопу. ?—?Иди на хуй,?— Гриффит поджимает губы и оглаживает ладонью отполированную ручку трости, готовясь заехать ей по этой назойливой наседке, в случае чего.?— Дай сюда! Я не тиранозавр Рекс и вполне могу сделать это сам. ?—?Может, обойдёмся без вот этого самого, а? —?едва скрывая раздражение, парирует Нортон. — Господи, Джим, ну не будь ты таким инфантильным дебилом. Это стыдно, но нормально. Коль тебя это так мразит, то мы можем просто вызвать медсестру из соцопеки. ?—?Ага, блядь, давай уж лучше сразу всю бригаду позовём, чтобы заодно хуй подрочили и зубы почистили.Май 2010, Пембрукшир, Стэкпоул.Наверное, это будет самый лучший день в жизни Джеймса, лелеющего сладостное предвкушение: ещё чуть-чуть?— и он мягко возьмет Шерлока за руку и, открыв дверь, поднимется вместе с ним на второй этаж по семнадцати ступенькам в заваленный хламом клоповник, который детектив называет домом, проведёт его мимо холодильника, в котором хранится чья-то башка?— все проблемы нужно решать на холодную голову?— и передаст его Мориарти из рук в руки, а если Гриффиту повезёт, то злодей-консультант не струсит и честно ответит, что Холмс ему нужен как собаке пятая нога, и Джеймс обнимет двойника, став нянькой его скорби, и тогда, и тогда…Он едва может сдержать счастливую улыбку, стоит ему заметить замаячившую на уходящей в подсвеченный багровым закатом лес тропинке фигурку Шерлока, контрастно выделяющуюся на фоне странного, неестественно яркого света, утопающего в кронах зацвётших яблонь и слив: вот сейчас он придёт, получит то, чего так хотел и о чём так долго мечтал, и должным образом выскажет благодарность Джеймсу, вернувшего ему любимого человека?— Холмс, конечно, тот ещё сухарь, но уж что-что, а совесть у него определённо должна быть, равно как и чувство ответственности.Стараясь не выдать себя и укротить нервозность, Гриффит загодя выпивает успокоительное и прислушивается к тихим шагам двойника, сжимая в кулаке бумажку с заветным кодом.Когда Шерлок заходит, то только Джим произносит: ?Здравствуй?; детектив же молча садится в своё излюбленное кресло и, сложив руки в молитвенном жесте, задумчиво и несколько дезориентированно смотрит в никуда поверх плеча Гриффита. ?—?Что, так и будешь молчать? —?не в силах более терпеть напряжённую тишину, спрашивает Гриффит. ?—?Я могу молчать по нескольку дней подряд,?— произносит Холмс, не меняя ни позы, ни отчуждённого выражения лица. ?—?Не потому ли, что в детстве были проблемы с дикцией? —?незлобиво спрашивает Джеймс, уже понимая, что разговор не клеится, но не решаясь открыть карты и обрадовать Шерлока. ?—?С чего бы это? —?Холмс наконец снисходит до того, чтобы обратить взор на Гриффита. ?—?Значит, я прав, коли ты отвечаешь вопросом на вопрос. ?—?Я таки не еврей,?— саркастично парирует детектив, шмыгнув носом,?— так что отнюдь.?— Скажи ?пингвин?,?— ухмыляется Джейми, отвечая язвительностью на колкость. ?—?Заткнись,?— шипит Холмс, и майский вечер снова погружается в тишину, разбавляемой одним лишь стрёкотом цикад.Она давит на Гриффита ничуть не меньше осознания приближающейся смерти и отчаянного желания обрадовать погрязшего в скорби двойника, и он наконец решается сдать карты, лелея в душе веру в исполнение своей заветной мечты, ставшей навязчивой идеей: ?—?Я нашёл, Шерлок.Сыщик недоуменно смотрит на Джейми, и они, словно по щелчку, оказываются перед чёрной дверью, и Гриффит с замершим и полным надежд сердцем вводит координаты, открывает дверь и, опережая детектива, входит в прихожую 221-Б, но спотыкается о порог и чудом не падает, найдя опору?— Шерлок же даже не утруждает себя тем, чтобы протянуть руку и поймать двойника, отрешённо пробормотав: ?—?Не сейчас. Это дебильное ?не сейчас? болезненно сжимает само существо Гриффита, но он не произносит ни слова, страшась испортить момент, и лишь приветливо и ободряюще улыбается, с трудом поднимаясь на второй этаж, в то время как Холмс, беспомощно озираясь по сторонам, словно не узнавая родную квартиру, шагает по ступенькам вслед за ним, и стоит ему увидеть, как укутанный в смирительную рубашку Мориарти поднимает голову, и его лицо озаряет безумный и радостный оскал, что-то ёкает глубоко внутри, и от дурного предчувствия начинает кружиться голова, а земля и вовсе уходит из-под ног, когда Шерлок делает свои тринадцать шагов, ускоряясь с каждым движением, даже не повернув лица в сторону двойника, небрежно бросает через плечо: ?—?Спасибо, Джейми! Удачной болезни! ?—?Но… — сердце пропускает пару ударов, а перед глазами темнеет: неужели всё и правда оборвётся вот так? ?—?Пока-пока! —?одновременно с тем, как Холмс обнимает Мориарти, Гриффита вышвыривает прочь из Чертогов, как море выбрасывает на сушу умершего кита.Май 2010, Пембрукшир, Стэкпоул.То и дело Джеймс спотыкается о собственные ноги и мысли, глотая пыль и выкашливая её, задыхаясь, захлёбываясь без Шерлока. Он пытается увидеть его в зеркале, что таскает с собой в кармане и смотрит в отражение при любом удобном случае, услышать его интонации в собственном голосе, разговаривая вслух то с ним, то с самим собой, найти его в пустыне подсознания, пожираемом болью и сиротством, но кудрявый ублюдок каждый раз ускользает, стекает водой сквозь трясущиеся пальцы?— не отвечает на письма, не берёт трубку, не откликается на мысленный зов… Словно детектив не шутил тогда, год назад, и действительно выбросил двойника, как пустую пачку из-под сигарет.И так хочется, до физической боли хочется крикнуть в сердцах: ?Да пошёл ты на хер, Шерлок, со своим Джимом, не стоишь ты того! Не можешь ты столько стоить! Не надо тебя! Не хочу!?.…Вот только не кричится: измученное горло может только слабо, жалобно сипеть, и Джеймс, ненавидя и любя двойника, старается придумать ему хоть какое-то оправдание, надрываясь и исходя душевной болью?— настолько сильной, что он практически не замечает свербящее жжение в измученном болезнью теле.Раньше он боялся всё усугубляющейся зависимости от морфина и собственной беспомощности, и, по сути, пора бы с этим заканчивать?— вряд ли Джим пропустит что-то важное или интересное, если проживёт отпущенное судьбой время до конца, когда тусклая и размытая боль озарится настоящим пожаром в душе, которая будет жаждать только обезболивающего, и он покинет этот бренный мир, взирающий на него жалеющими взглядами родных и близких. Ему надоело болеть. И жить без любви.Уходить, когда ты никого не любишь?— легко, но родители наверняка уже смирились, а Холмс… Гриффит ему не нужен, равно как он не нужен Мориарти.Заперев дверь изнутри, он скрупулёзно разрезает яблоки на дольки, как для компота, и ссыпает каплевидные коричневые ядрышки на тарелку, а из неё?— на весы.?Яблочные косточки содержат цианогенные гликозиды, и достаточно шестидесяти граммов, чтобы вызвать фатальное отравление??—?отпечатано на внутренней стороне век. ?—?Спасибо, Шерлок. Спасибо, блядь, большое,?— тихо говорит Гриффит, запивая семечки и таблетки?— почти три блистера одним махом?— горьковатой водой с солоноватым привкусом водорослей.Распластавшись прямо на затёртом, но всё ещё мягком ковре, Джеймс проваливается в темноту, похожую на встревоженную стаю грачей и морскую пучину осенней ночью, и почему-то рядом, на песке, лежит полупрозрачный Холмс, и они вдвоём блуждают взглядом по побережью, залитому неверным лунным светом, песнями китов и мягким плеском набухающих волн, когда эти исполинские существа поднимаются наверх, чтобы сделать вдох и вновь скрыться в солёной пучине… но сквозь тихий стон облегчения и мелодичные звуки он начинает чувствовать специфический запах?— запах врача, позвякивающего капельницей и бормочущего себе под нос:—?Ох, парень, да что ж ты делаешь-то? —?иголка втыкается в и без того похожий на решето от уколов сгиб локтя, и от неё по телу разливается неприятное тепло.?— Давай не в мою смену, а? —?и руки такие тёплые, мягкие.?— Ну же, сынок, погоди. ?—?Что произошло? —?вклинивается ещё один голос, но Гриффит, едва держащийся в сознании, не успевает узнать его. ?—?Злоупотребление морфинсодержащими препаратами, скорее всего, стало причиной незначительных когнитивных нарушений, но, возможно, опухоль метастазировала в мозг?— точно сказать без МРТ нельзя… ?—?Незначительных? —?шипит Дейви?— его голос Джим точно ни с чьим не спутает.?— Вы что, совсем там охуели? Вот, вот, читайте! —?шелест звучит как стремительное пролистывание исписанной вдоль и поперёк тетради.?— Да он сам с собой разговаривает, называя себя Шерлоком, а теперь ещё и решил из-за него отравиться, и это вы называете незначительными нарушениями?Ответ врача Гриффит не слышит, утонув в вязком киселе?— он не ощущает вес, и лёгкие не так горят от разварившейся каши злокачественных клеток и ударов сердца?— лишь руки чуть-чуть трясутся и трутся запястьями о косточки таза, да ресницы дрожат от песен китов, и спина приятно и легко, словно белое пёрышко, опускается на……Меня тоже решили усыпить, не очень-то весело, правда?..…и всё тише и тише и тише… ?—?Рэдбе-е-е-ерд……Что? Что происходит? Что случилось?…Чувства возвращаются. Всё вокруг сломано, всё грохочет и давит, как слишком маленькая шапочка для купания и взрывы неисправных фейерверков, когда неведомая сила выдёргивает Джеймса и протаскивает его через игольное ушко, и в глаза вот-вот ударит невыносимо яркий свет зловещего ока, что распахивается уходящей в лес тропинкой, и его начинает……Нет, нет, не хочу……Это как родиться обратно?— что будет после смерти? То же, что было до рождения,?— но рай словно хочет исторгнуть его из своей милостивой утробы, и острая колюще-режущая боль в кровавом и зловонном месиве того, что раньше было его ногой, возвращается рассерженным пчелиным роем и раздирает плоть в клочья, заставляя кричать……Так вот почему новорожденные оглашают стены истошными криками…… Мам? Мама, где ты? Я хочу на ручки. Я хочу бутылочку.?— Мама закрыла окно.?— Ой, мамочка, спой мне ту колыбельную, расчеши мне волосики?— ты же лысый, Джейми!?— и поиграй моими пальчиками в сороку-белобоку: тогда я засну, засну и никуда не уеду, и навсегда останусь с тобой… давай же, пожалуйста?— баю-баю, вею-вею?— мама, скорее?— звёзды ясные блестят, ждут что я к ним прилечу?— мама! Я не хочу! …Вдох. Выдох. Всё горит, полыхает и скрежещет, горло дерёт от желчи, а перед глазами стоят трое: Холмс, Мориарти и тот странный человек, которого он всегда видит со спины и даже даёт ему имя, точнее, два, называя то Моисеем, то Иаковом?— по колено в воде.Зачем? За что? Почему его выдрали назад?Ошалело моргая, Гриффит пытается отогнать от себя видение этих троих демонов, отравляющих все его существование, и чувствует, как где-то глубоко внутри формируется эмбрион мысли о том, что было бы неплохо увидеть Барафандл-бэй, что так неумолимо зовет его, в последний раз. С одной стороны, ни к чему ему новое воспоминание о старом месте?— сидеть на прорезиненной пелёнке, трястись от морфина и смотреть, как волны облизывают песок, но с другой… Вдруг он сможет увидеть там себя прежнего, в розовой рубашке и светлых штанах, бегающего с друзьями по пляжу и прыгающего высоко-высоко, до самого неба, чтобы поймать яркий солнечный диск фрисби?