Один из двух (1/1)

Начало зимы в этом году делает Нью-Йорк похожим на бескрайнюю канадскую деревню – снега до того много, что все только и шутят, как бы повторить Олимпийские Игры. А ещё очень холодно. Я мчусь на выездные съёмки, отогреваясь кофе и робкими надеждами починить позднее вышедшее из строя автомобильное радио. На какой-то заправке вместе с новой порцией напитка достаётся газета – всё внутри обрывает и перекручивает от размашистого заголовка: ?Убийство Джона Леннона?. Глаза в ужасе округляются – читаю про Марка Чепмена и выстрелы, едва не забыв свой стаканчик. Поездка, работа и обратная дорога на следующий день отравлены статьёй куда сильнее, чем плохой погодой. Вспоминаю, как давным-давно, ещё в универе, начал собирать пластинки и мечтал пересечься с Джоном – сделать если не сессию, то хоть пару-тройку любительских фотографий. Теперь-то, конечно, уже и не сделаю…В город возвращаюсь ближе к вечеру. От быстроты поворотов сумка на пассажирском сиденье подрагивает – ровно через день опять в дорогу, но я не зверь и заношу технику в тепло квартиры. Включаю повсюду свет и, пока набирается ванна, проверяю холодильник и автоответчик. Уже в процессе доходит, что среди рабочих сообщений я слышу то, чего никак не ожидал: -Мик, это Дэвид. Не знаю, когда ты будешь дома, но я бы очень хотел, чтобы ты приехал ко мне. В любой день, после вечернего спектакля. Сегодня девятое – я в Нью-Йорке до каникул, а потом лечу с Зоуи в Швейцарию. Вот наш адрес. Пожалуйста, когда сможешь, приезжай. Сказать, что я удивлён – не сказать ничего. У меня шок и море вопросов, перебивающих друг друга. Повторно слушаю запись и с минуту смотрю на часы – вечерний спектакль едва стартовал, за окном снегопад. И если без ужина я вполне обойдусь, то ванна мне просто необходима, чтобы не свалиться к утру с температурой. А уже после… После я поеду. Я слишком хорошо себя знаю, чтобы не поехать. Дом на Манхэттене выглядит как произведение искусства. Лифт привозит на верхний этаж, где возле одной из блестящих дверей дежурит охранник – суровый, мордастый и выше меня дюйма на четыре. Осторожно объясняю цель визита и получаю тяжёлый цепкий взгляд, за которым следует виноватая улыбка:-Вы, должно быть, мистер Рок? Простите, сэр, это приказ театра –всех проверять. Вам сейчас откроют. Кстати, я – Томас. -Угу, рад знакомству, - пока к предыдущим вопросам добавляется новый – какого хрена? – Томас стучит в ближайшую дверь, и нам буквально сразу открывает коротко стриженная крепкая девушка в пальто. -Что-нибудь случилось? – её взгляд падает на меня – столь же цепкий, но куда более мягкий. - Ах, вот, в ком дело… Спасибо, Том, - она с улыбкой манит меня в квартиру, на ходу застёгиваясь и оборачиваясь шалью. - Коринн Шваб, но можно Коко. Мы так и не пересеклись с вами в семьдесят третьем, мистер Рок, а я наслышана. -Оу, в самом деле? А вы…-Я здесь вроде секретарши, - снова улыбнувшись, Коко поворачивается к петляющему коридору, - эй, у нас гости! Хорошие и приятные!-Кто там? Я же сегодня попросил…, - быстрые босые шаги – откуда-то выскакивает парнишка в джинсах и ковбойке, и я не сразу понимаю, что вижу Дэвида. А потом наши взгляды пересекаются – и следует самая эпичная немая сцена в моей жизни. -Майкл…Глаза напротив широко распахнуты – не то удивлённо, не то испуганно. Кроме моего имени Дэвид не издаёт ни звука, и я, кажется, веду себя не лучше, враз лишившись элементарной вежливости и всех слов. Положение спасает Коко – приблизившись, она мягко шепчет мне: -Я ухожу, а вы, ради Бога, заставьте его поесть. И сами поешьте – вам не помешает. Ужин на плите – готовила я, так что бояться нечего. Меня легонько, как ребёнка при знакомстве с другими детьми, подталкивают к хозяину квартиры. Коринн берёт сумку и едва слышно захлопывает дверь. Ещё секунд десять, наверное, стоим – а затем несмело движемся друг к другу и распахиваем объятия. -Майкл, - выдыхает Дэвид, вцепившись в меня, - Господи, ты действительно приехал… Вздрагиваю в его руках, неуверенно косясь на длинную чёлку.-Неужели ты думал, что эти семь лет что-нибудь изменили? – обнимаю знакомую худую спину и – наконец-то – улыбаюсь. - Ну конечно, я приехал. Спина взрезается лопатками. -Но ты ведь мог после Хаммерсмита…-Эй, что было – то прошло, - обрываю его, - я не прощу тебя только в одном случае, Дэйв, - если прямо сейчас мы не займёмся ужином от мисс Шваб. Давнее прозвище и напоминание о еде мобилизуют – с улыбкой ругнув собственные манеры, Дэвид просит меня располагаться. Показывает квартиру – бескрайнее святилище букетов, костюмов, гитар и одного саксофона. А потом мы и правда ужинаем – оба, вкуснейшей пастой. Дэвид едва тарелки не роняет, и я аккуратно перенимаю хозяйские обязанности, сервируя стол. -Ты вообще не изменился, - смотрит по-прежнему взволнованно, - вот ни капли. -Зато изменился ты, к лучшему, - на предугаданный вопрос поясняю, - возмужал, брови заимел. Избавился от красно-жёлтой зализанности на концертах. Дэвид прыскает. -Ох, не представляешь, как её сложно…, - и тут же спохватывается, - погоди, ты был на концертах Герцога? На мой кивок удивлённо качает головой:-Дела… Знаешь, а здорово, что мы тогда не встретились – я был в неадеквате года полтора. И ещё столько же к нему подбирался – с Алмазными псами. Надеюсь, теперь глупости в прошлом. -Я тоже надеюсь, ты заставил весь приличный мир поволноваться. Смотрим друг на друга, звякая приборами – а затем, как в поезде когда-то, обоих прорывает: работа и общие знакомые, развод Дэвида, верный ?Дживс в юбке? – умница Коко, добывшая мой номер. Съёмки, фильмы, поездки, музыка – мы говорим обо всём, коряво, жадно и ненасытно, сталкиваясь словами. А затем не менее жадно припадаем к сигаретам, делая передышку. Я понимаю, что смертельно по нему соскучился – как никогда прежде и ни по кому другому. Смотрю на оставшуюся порцию пасты и вспоминаю обеды с командой роуди: -Слушай, может, нам твоего охранника накормить, если он надолго? Заодно чай сделаем. Недавняя улыбка Дэвида гаснет просто моментально. Выдохнув дым, он бросает быстрый взгляд в сторону коридора. -У Томаса какая-то своя диета, и он говорит, что от него голодного мне, в любом случае, больше пользы. Вместе со сменщиком будет сопровождать до конца месяца – в театре позавчера настояли на охране. Теперь улыбка сползает и с моего лица. Собственное удивление перед дверью, воспалённая нервозность Дэвида, оставленное сообщение и, чтоб её, газетная статья внезапно тянутся друг к другу – и я не могу не спросить: -Что произошло? Это как-то связано с Джоном? Ещё один взгляд в коридор. Затем – на меня. И кивок. -Все были в шоке, когда услышали. Мы толком ещё переварить эту новость не успели, но она периодически накатывает. Я уже после узнал, что Джон с Йоко должны были прийти на спектакль. А вчера в театре была полиция… Дэвид выглядит почти спокойным. Но руки, тянущиеся за четвёртой сигаретой, дрожат. -У Марка Чепмена нашли программку ?Человека-Слона?, там обведено моё имя. И он признался, что, если бы с Джоном не вышло, он отправился бы в театр и… -О Господи…Зажигалка в пальцах не слушается, но Дэвид всё равно умудряется одолеть сигарету. После, точно извиняясь, смотрит на меня.-Я в норме, правда. У меня убили друга, с которым когда-то мы жгли на ?Молодых американцах?, а в остальном… Йоко сейчас намного хуже. Я даже не испугался как следует. А вечером вышел на сцену – и едва не завалил постановку. Эти три пустых места… Всё думал о Зоуи, который, сидя здесь, мог папу не дождаться. У меня бы не было шанса – а он вернулся бы к матери… В два шага огибаю стол и, едва не обжёгшись сигаретой, буквально сгребаю в охапку. Он не плачет, нет – никто и никогда не видит слёз Дэвида Боуи, даже я. Но его мелко трясёт, из-за чего словам лишь труднее. -Всё закончилось, - говорю тихо, - успокойся, всё закончилось. Я сочувствую твоей потере, и миру ещё только предстоит оплакать Джона, но ты в безопасности, слышишь? Этот урод арестован и никогда не доберётся до вас. Где Зоуи, кстати?-Спит в детской, - отвечает Дэвид, - из-за перелётов режим напрочь сбился. Мне от директора его школы влетит, что разбаловал ребёнка. Несмотря на всю ситуацию, не могу сдержать улыбки. -Иди к нему, побудь с сыном. Я пока чай заварю. Только зубы сперва почисти, а то пахнешь как выхлопная труба. Нервно усмехнувшись, Дэвид прижимается лбом к моему плечу. -Я так рад, что ты приехал, Майкл… Может, останешься? Или тебе нужно возвращаться? Разумеется, мне нужно возвращаться. Но я твёрдо говорю, что останусь, и вообще нет смысла переживать за меня. Квартира большая, сам найду, куда пристроить свои кости на ночь. Недоверчивый и благодарный, Дэвид выставляется мною из кухни и действительно идёт чистить зубы. Мою посуду и вожусь с чайником. Сегодня – никакого кофе, нет уж. Пытаюсь занять руки, чтобы самому не скатиться в мрачные мысли, из которых только что друга вытаскивал. Минут через двадцать, захватив полную кружку, бреду по коридору и отыскиваю нужную дверь. Комната Зоуи, слабо освещённая с улицы, утопает в игрушках. Вытянувшись на большой кровати и положив одну руку под голову, другой Дэвид обнимает сына. Подхожу ближе – точно, уснул. Стараясь не шуметь, ставлю чай на тумбочку, рядом с лампой. Смотрю на убаюканные силуэты и осторожно поправляю одеяло. -Вы в безопасности. Снег за окном по-прежнему валит. Наверное, сейчас самое время озаботиться поисками ближайшего дивана для себя, однако я не тороплюсь. Иду обратно в кухню и, не чувствуя кипятка, делаю глоток из собственной кружки. Другой, третий. Сажусь за стол и раскуриваю последнюю сигарету. Завтра будет трудный день, но думаю я почему-то о сегодняшнем. О том, что сейчас и здесь нахожусь в самом нужном месте.