Братья (1/1)

-Уверен, что не напутал в показаниях?-Пфф, за кого ты меня принимаешь? Мэй говорит, вполне достойное заведение, а Роджер почему-то сравнил с публичным домом. И я знаю, что у нас наоборот всегда, вот и собираюсь лично проверить. Смотрю на часы. Сдуваю чёлку со лба. Изучаю обои и делаю пару кругов по коридору. Бесполезно. Пока Фредди не уложится и не накрасится, мы из дома не выйдем. А себя он облагораживает столько, что женщинам и не снилось. Наконец, не выдержав, снимаю ботинки и возвращаюсь в кухню – Мэри уже домыла посуду и теперь аккуратно расставляет всё на сушилку. -Мог бы привыкнуть, что его ?пять минут? надо умножать на двадцать, - заговорщицки подмигивает она, - вот подожди, сейчас новые цепочки будут мериться… -Эй, я всё слышу! – раздаётся из коридора. Переглянувшись, смеёмся и одновременно тянемся к сигаретам. -Ваше Величество! – кричу. - Невежливо заставлять своего подданного столько ждать! Раздумаю сейчас – и придётся тебе Роджера вызванивать! -Роджера нельзя, - тут же улыбается Мэри, - они влипают в передряги одинаково быстро, и нужен кто-то адекватный рядом. А твоё лицо, Мик, внушает мне доверие. На этой фразе я обычно теряюсь, ибо моё лицо мне самому доверие не всегда внушает, но у друзей – и особенно у Мэри – отчего-то иное мнение. Ещё минут через десять Фредди, наконец, доволен своим видом – причёсанный, надушенный и сверкающий, он возникает на пороге. -Я не смог решить с цепочками, поэтому надел все, - поверх украшений ложится белый шарф, - Мик, ты точно не будешь краситься?-Точно, - киваю, - извини, глаза от камеры зверски устали. Мэри с лёгким сердцем отпускает нас резвиться, чтобы через пару часов получить обратно уже менее пристойную версию возлюбленного. Собственно, как раз по этой причине я никогда не могу нормально напиться во время наших кутежей – Фредди после алкоголя тянет на знакомства и подвиги, и самое малое, что ждёт меня – снимать его ночью с забора и толкать на парковых качелях, слушая про ?бедного мальчика, которому не нужно сочувствие?. А ещё он самоотверженно пытается меня накрасить, вот как сегодня, но после первого раза, когда я из любопытства стрельнул у жены тушь, стало ясно, что это – плохая идея. Весь вечер не покидало чувство, что вместо ресниц у меня – два опахала, и я периодически сводил глаза к переносице, пытаясь убедить себя в обратном. Фредди позднее жаловался, что моя зверская рожа распугала местную гей-тусовку – те спрашивали, какой у меня диагноз и выражали сочувствие. Единственный раз, когда повезло хорошенько надраться, случился на второй год знакомства с группой – нас было пятеро, и были мы никакие. Тейлор, кажется, предложил Дикки догнать на машине иностранный туристический автобус. А потом я, наполовину высунувшись из окна, снимал погоню на стереофотоаппарат Мэя, пока упомянутый Мэй держал меня за ноги. Пару раз едва не вытирал собой автобус, но Джон вовремя перестраивался. Весь кайф испортил Фредди, чья выпивка запросилась обратно, так и не дождавшись ближайшей обочины. С тех пор, конечно, мы ведём более умеренный образ жизни. Ну, стараемся вести. Парни сменили студию и заканчивают новый альбом, я езжу с ними по концертам и наблюдаю, как растёт ?королевская? аудитория. Забавное дежа вю, но я рад, что они – квартет, и обратились однажды именно ко мне. В том или ином составе мы регулярно посещаем секретные злачные места, о которых я, уроженец Лондона, и понятия не имел. Взяли с Фредом за привычку в малознакомых компаниях представляться братьями – окружающие как-то сразу верят, а мы дурачимся, выдумывая несуществующие биографии. -Если я – и брат, то ты – скорее сестрёнка, - заявляю после очередных гулянок, сгружая бузящее тело на пассажирское место. Обойдя машину, сажусь за руль – Фредди бормочет что-то о братском долге, по праву старшего, защищать его сестринскую честь. Приказываю себе не острить и не думать, что старший здесь, между прочим, как раз он – аж на два года. И что всё происходящее – тоже, фактически, дежа вю… Не помню уже, при каких обстоятельствах меня осеняет идея простой, но яркой фотосессии для Фредди – во всём его величии и, желательно, при участии Мэри. -Думаешь, стоит твоих усилий, Мик? – она, добрая душа, сперва, естественно, сомневается. - Я ведь не модель и не знаменитость… Фредди, по счастью, приходит на выручку – ему нужны и Мэри, и яркость, и вообще сразу всё. Да побольше. За недолгими уговорами и колебаниями следует согласие, и он с гиканьем несётся потрошить шкаф. Взять то, прихватить это, а может, ещё вот это? В студии я фотографирую их, вместе и по очереди, ощущая гармонию, какую испытывают, наверное, все наши общие друзья, глядя на Фредди и Мэри. Неизменно вдвоём, что бы ни происходило. Кадры великолепны, и их более чем достаточно. И на этом, конечно, стоило бы закончить… Но чёрт меня дёргает предложить Фреду сделать портреты на тёмном фоне, который освобождается только через сутки, ближе к ночи. Там не фон даже, а целая зона, с освещением, высокими стульями и роскошной кроватью под лиловым покрывалом из шёлка. Мэри всецело одобряет энтузиазм и берёт с нас обещание похвастаться ей потом результатом. Следующей ночью возвращаемся – работать надо максимально эффективно, ибо кроме нас двоих в студии никого нет. Фредди сегодня в отличном настроении и получается тоже отлично – и ?кроватный?, и портретный. В какой-то момент, звеня бижутерией и кайфуя в любимом красном жакете, он предлагает поменяться местами. -Что, прости? – смысл доходит как-то не сразу. - Ты хочешь… фотографировать меня?-Ага, - довольный кивок в ответ, - здесь и правда потрясно, а я ведь умею, я тебя с Мэри за общим обедом снимал, помнишь? -Ещё бы не помнить. Пауза тянется. Прикидываю собственные возможности – с одной стороны, я любопытен и комплексами не страдаю, с другой – мне всё же комфортнее за камерой, а не перед ней. Даром, что после четырёх лет работы я навострился чуять нужный кадр и позу ещё до их появления. А тут – студийная съёмка… Фредди вдруг прибегает к запрещённому приёму – включает режим несчастного ребёнка, лишённого конфеты. -Ми-и-ик, ну давай попробуем, а? Это же просто баловство!-Для тебя – баловство, а для меня – наверняка непотребство, которое придётся печатать. Возражаю больше для вида – если Фредди так смотрит, никто не в силах ему отказать. Мы все это знаем, а он, паршивец, нагло пользуется. А дальше возражать оказывается трудно – заметив слабину, меня сажают у зеркала, одной рукой запрокидывают голову, а другой – подносят к глазам кисточку подводки. Да чтоб моё любопытство провалилось!-Делай, что хочешь, - покоряюсь, - только, чур, никакой туши. -Конечно-конечно, мы и без неё отлично справимся. Фредди с готовностью улыбается и легонько дует на прокрашенную линию, чтобы подсыхала быстрее. Пальцы его левой руки ненавязчиво запутываются в моих волосах – слышу восторженный вздох. -Господи, Мик, ну как твоя расчёска справляется с таким богатством? -Её никто не спрашивает, - усмехаюсь, - а вообще тебе ли удивляться, мистер Я-Забочусь-О-Своих-Локонах? В ответ слышу фырканье. -То-то и оно, я столько всего должен делать, чтобы выглядеть как минимум пристойно, а ты не делаешь ничего – и красив сам по себе. Вот твои глаза, например. Тебе говорили, что у тебя взгляд демонический?Кажется, впервые в жизни смущаюсь. -Сид говорил когда-то. Называл меня ?сицилийским демоном?. -Ого, - кисточка замирает над кожей, - мне стоило догадаться, что ты не англичанин, это многое объясняет. Последний взмах – и… -Вгляни-ка! Поворачиваюсь к зеркалу, в котором поджидает шок – мощно прокрашенные глаза кажутся ещё глубже и темнее. В уголках притаились крохотные стрелки. Смотрю на себя, нового и непривычного, а Фредди с видом истинного художника стоит рядом, будто оценивая готовую картину. И странно, теперь мы с ним похожи ещё сильнее. Несколько раз показываю, как управляться с Никоном, чтобы не накосячить, и, подумав, переставляю один из софитов. Сажусь на стул в пучках света – начинаем снимать. Всё тоже непривычно и ново; говорю себе, что это полезный опыт – оказаться на месте любого из моих подопечных. Постепенно приходит расслабленное удовольствие и лёгкость – я ничего не имею против, когда Фредди, отставив камеру, приближается. Когда невесомо целует меня. Я продолжаю игру, когда поцелуй делается настойчивее. Но когда, минуя куртку, на мне пытаются расстегнуть рубашку, понимаю, что пора включать мозг. -Фредди, нет, - перехватываю обе его ладони, - остановись, пожалуйста. -А? Что? – он открывает глаза неохотно, как после приятного сна. - Зачем останавливаться?Действительно, хороший вопрос. -Ненужно заводить сиюминутные вещи слишком далеко, - спокойно говорю я, - потом приходится жалеть. -Шутишь? – удивляется Фредди. - Да я мечтал об этом едва ли не с первой встречи. Стоп, что? Он всё это планировал, чтобы… меня завалить?! От неожиданности буквально взлетаю со стула. -Мик, я не брежу и себя контролирую, - пока борюсь с эмоциями, Фредди продолжает, - просто скажи, что не так? Я тебе не нравлюсь? Это потому что я – парень или потому, что брюнет?Час от часу не легче. Подобное в моей работе впервые. -Тебе Тейлор наплёл, что у меня фиксация на блондинках? Забудь, он всё неверно понял. -Тогда в чём дело? – обогнув стул, Фредди осторожно и растерянно обнимает меня. - Я знаю, что тебя окружает ореол неприступности, но ведь ты снимаешь таких мужчин и женщин! Неужели ни разу не хотелось… -Если я буду доступным, то скоро без моделей останусь, - обрываю его, - и кстати, при чём тут мои желания? Я женат, а у тебя есть Мэри. Именно мысль о его возлюбленной окончательно отрезвляет меня. Зато Фредди от звука её имени вздрагивает как от удара. Чувствую себя мудаком – словно кота пнул. -Посмотри на меня, пожалуйста, - раз уж руки на моей талии не хотят разжимать, приподнимаю его лицо за подбородок, - Фредди, я – не безгрешное существо, но ничьё внимание не льстило мне так, как твоё, поверь. Ты – охренительный, а целуешься ещё более охренительно, и, чтобы раз и навсегда успокоить, твои зубы не мешают ни первому, ни второму. Однако нашу дружбу и работу не стоит портить сексом – я точно уверен. Улыбки давно нет. Глаза передо мной огромные и отчаянные – ты не просто мудак, но ещё и психолог дерьмовый, Мик Рок. Бережно глажу его волосы, плечи, а потом притягиваю к себе и обнимаю – просто, безо всякой романтики. -Уже поздно, давай-ка я отвезу тебя домой. Неразборчивый кивок. -Спасибо, - а затем губы едва уловимо касаются моей шеи, - прости, это чтобы запомнить…Он первым отстраняется и идёт собираться, а я остаюсь посреди реквизита с вопросом, кому из нас двоих последний жест запомнится больше. Через год я плавно сворачиваю работу с ?Королевой? – не потому, что закончился какой-то контракт, или из-за нового уровня, на который вышли ребята. Нет, с нами всеми всё в порядке, и фотографий море. Но неловкость, протянувшаяся между мной и Фредди, никуда не делась – она по-прежнему есть и ощущается. Может, именно поэтому, услав группу в очередное турне, я и решаю перебраться в Нью-Йорк.