Когда ты разучилась улыбаться? (1/1)
Ты снова сидишь на кухне, куришь и глушишь свой долбаный кофе. Ну сколько можно то? - Э-э... Фрау... как вас там... Вы с кофе то не перебарщивайте. Я боюсь, вы забываете, что сердце у нас одно на двоих, а я передумал в ближайшее время расставаться с жизнью. - Петр, отвали. Без тебя тошно, - на несколько секунд ты замолкаешь, - Стоп! Как ты сказал? Фрау Как-вас-там? Это, конечно, забавно, но... Но! - Так как же прикажешь называть тебя теперь? Кира и Клара уже было... Хмм... - Мне нравилось имя Нина, но она уже сыграла свою роль. Жаль. - Жаль. Так как вас зовут теперь, Ксения? - Не знаю. Зови меня пока что Ниниэль, если хочешь... Не понимаю, зачем нужно кого-то кем-то называть... - Если бы ты откликалась на то имя, что написано в твоем паспорте, все было бы намного проще. - А я о чем? Вот зачем называть то было? Эх, Петька... - Зачем? За тем же, зачем я уже лет 6 Петька, - мысленно продолжаю бубнить что-то в духе "за тем за самым".Ты смотришь на меня, как Ленин на мировую буржуазию. Это забавно, наверное, выглядит со стороны. Пьет себе девушка кофе и ни с того ни с сего тихо бубнит что-то себе под нос, с каждым словом все больше раздражается и, в довершение всего, буравит взглядом пустое место между старенькой газовой плитой и идиотски овальным столом. Из развеселых размышлений меня вырвал крик моей (теперь уже) Ниниэль: - Че ты ржешь, урод?! - вероятно, для адекватных людей это прозвучало зловещим щепотом.Да какая разница? - Представил, как мило мы с тобой сейчас смотримся со стороны. Ну, то есть, ты конечно, солнце мое. - Не называй меня "солнце мое", - все еще продолжает ворчать Ниниэль, но эта ее излюбленная усмешка выдает ее с головой.Посторонний счел бы это чем-то вроде "улыбки анаконды", но я знаю эту девицу слишком хорошо. Интересно, когда же ты окончательно разучилась улыбаться, милая? Ты говорила, что раньше у тебя были голубые глаза... А я помню их серыми, как сталь. Позже серый стал больше похож на цвет последнего весеннего снега. Мертвый цвет. Темный, грязный и мертвый. Кажется, тогда ты уже не умела улыбаться. Или боялась? Я помню твой смех. В нем слышалось столько безумного счастья... Это был твой последний смех. Через несколько секунд ты заплакала. Неужели ты почувствовала в этот момент фальшь... в самой себе?Ты не улыбаешься теперь никогда и никогда больше я не слышал твоего смеха. Я знаю, ты просто не хотела врать. Я понимаю это и ценю. А вот теперь ты не умеешь больше улыбаться. Грустная, порой саркастичная ухмылка - все что осталось нам теперь. Как жаль. - Брат?Неужто соскучилась? - Да, Сестра, - читаю в твоих глазах страх одиночества, - Чего ты боишься, глупенькая? Я всегда буду с тобой, если ты сама этого захочешь. Ты же знаешь, что я лишь плод твоего воображения.Ты снова усмехаешься. - Если бы! Ледорубов это воображение. Впрочем... Кое-что я позволила себе добавить. Брат...