Человек в черном мундире (1/1)

—?Итак, господа, нашему старому замку Леох в последние дни везёт на странных гостей,?— говоря по-гэльски, Колум Маккензи мог позволить себе говорить насмешливым тоном, вполне надеясь на то, что собравшиеся в зале люди клана правильно поймут своего лэрда. —?Ангус! —?крикнул он верному слуге, не обращая внимания на прошедшую по толпе пирующих волну лёгкого ропота. —?Приглашай!—?Приветствую вас от имени клана Маккензи, господа! —?считая себя неплохо владеющим искусством дипломатии, Колум, лишь только перед пришельцами раскрылись парадные двери, изо всех сил постарался переменить тон вместе с языком, которым он владел весьма свободно. —?В наше время,?— обратился он к человеку в чёрном военном мундире с красными отворотами, которого вполне безошибочно принял за главного,?— и в наших краях редко можно увидеть кого-то, кто не носит красного мундира англичан или нашего килта… Вы из Ганновера? Какими судьбами?—?С вашего позволения, милорд, я всегда предпочитал, чтобы мою родную землю называли Брауншвейгом… однако, вы правы, с тех пор, когда наши государи стали королями Англии, её всё чаще стали называть Ганновером. Не скажу, чтобы мне это было по вкусу…Вслед за этими словами по залу пронёсся лёгкий гул одобрения. Простодушным горцам показалось, что немецкий гость не одобряет вовсе не новое название своей неизвестно где находящейся родины, а то, что место законного короля Англии?— Джеймса Стюарта?— занял некто Джорди, которого они, шотландцы, называли не иначе как крысой или свиньёй.—?Позвольте мне представиться: я?— Карл Фридрих Иероним барон фон Мюнхгаузен, а это,?— он показал на спутников?— молодую миловидную, но простоватую женщину и высокого седого господина с худощавым лицом,?— мои доверенные лица?— Марта и Томас. К сожалению, они не говорят ни по-гэльски, ни по-английски и заранее просят извинить их неспособность поддержать дружескую беседу.—?Благодарю за предупреждение,?— великодушно промолвил лэрд Маккензи,?— Руперт! —?кивнул он другому слуге. —?Возьми на себя друзей нашего гостя! —?Он повернулся к Мюнхгаузену и продолжил, едва заметно подмигнув. —?Моего Руперта угораздило попасть на службу к ?солдатскому королю?(*), откуда он с немалыми приключениями сбежал. Ваш родной язык, барон, не доставляет ему удовольствия, тем более, что выучил он его, в буквальном смысле слова, из-под палки… фельдфебеля… Но, надеюсь, что в новых обстоятельствах… —?Колум стрельнул глазами в сторону кругленького личика Марты,?— он не будет для него столь неприятным.—?Между нами, милорд,?— ганноверец не отказал себе в удовольствии поддержать лукавый тон хозяина замка,?— я вполне согласен и с вами, и с молодым прусским государем, который любит говорить, что немецкий хорош лишь для того, чтобы отдавать приказы солдатам.—?И тем не менее, барон, вы не поделитесь причиной, которая привела Вас на наш дальний север?—?Прошу простить меня, милорд, но, когда вы мне сказали про дальний север, я тут же вспомнил про одно из моих прошлых путешествий, когда я всю ночь ехал верхом по снежной пустыне в поисках ночлега, уже отчаявшись найти себе кров. Когда и я, и мой верный конь совершенно обессилели, я увидел на пути маленький колышек, торчащий из снега. Я привязал коня к этому колышку, а сам лёг рядом, прямо на снег, закутавшись в мой плащ, сшитый из такой тёплой шерсти, что он разве что самую малость может уступить по своим качествам вашим шотландским пледам, господа. Я уснул, как младенец засыпает в своей колыбели, под шум ветра и завывание вьюги, а проснулся… да-да, господа, проснулся оттого, что меня разбудил прелестный голос девушки, которую мать послала за водой к деревенскому колодцу на площади…—?Вы проснулись у колодца, барон? А как же конь?!—?Вот именно, милорд! Мой конь! Я сам ничего не понимал, пока не услышал ржания прямо над моей головой… Оказалось, что мой конь привязан к кресту, расположенном на колокольне деревенской церквушки, который я накануне принял за колышек. В той северной стране выпадает так много снега, что под ним могут укрыться и деревни, и даже большие города, и всё это, господа, чистейшая правда…—?Вы наш гость, дорогой барон, и мы не собираемся сомневаться в вашей правдивости,?— Колум внимательно посмотрел на Мюнхгаузена, после чего пробежал глазами по лицам горцев, в которых читалась смесь удивления, недоверия и восторга. Конечно, рассказ ганноверца казался им невероятным, но не менее невероятными могли бы показаться их собственные рассказы о великанах, встреченных ими в горах во время охоты, или о чудовищах, населяющих многочисленные озёра, так что им вполне легко было бы допустить, что где-то там, в далёком северном краю, бывают подобные снегопады. —?И тем не менее…—?Меня, господа, привело к вам в Леох одно интересное дело, о котором я на днях прослышал.—?Дело? —?удивился Маккензи, переглянувшись со своей женой, леди Летисией.—?Судебное дело, милорд.—?Судебное дело?—?Да, господа. Я прослышал, что на днях в Крейнсмуире, это ведь тут, совсем рядом? —?Мюнхгаузен окинул взглядом собравшихся, словно ища поддержки, и, с чувством глубокого удовлетворения удостоверившись в своей правоте, продолжил. —?Так вот в Крейнсмуире будут судить неких Гейлис Дункан и Клэр Элизабет Фрейзер. Их, как мне сказали, обвиняют в колдовстве. Прошу вас, господа, если я говорю неправду…Пожалуй, любой, даже не владеющие английским Томас и Марта, заметили бы, как искривилось лицо лэрда, леди и многих прочих присутствующих, лишь только они услышали имена обеих обвиняемых. Заметил и брауншвейгский офицер, но, прежде чем он как-то успел отреагировать…—?Вы говорите правду, господин барон! —?голос принадлежал невысокому старому человеку, выглядящему так, как должен выглядеть поседевший в судебных заседаниях юрист-крючкотвор.—?Мистер Гоуэн! —?с досадой выкрикнул лэрд, но маленький человек настойчиво продолжал.—?Суд назначен на завтра. И костёр уже готовится, господин барон. Вы желаете видеть зрелище? —?поклонился он гостю.—?Не понимаю, зачем вам это? —?не менее упрямо наседал на ганноверца глава клана Маккензи. —?Вы, часом, не приходитесь роднёй Герлаху-Адольфу фон Мюнхгаузену, что шесть лет тому назад основал университет в Гёттингене…—?Он мой родной дядя, милорд, и завтрашний процесс интересен мне именно по этой причине. Я никогда не видел ничего подобного, господин Маккензи. А после того, как три года тому назад молодой король Пруссии запретил устраивать ведовские процессы, у меня нет больше шансов увидеть нечто подобное в моих родных местах. Между тем, я весь в дядю?— любопытен и честолюбив. Надеюсь, мой отчёт об увиденном понравится его величеству.—?Вы не говорили, барон, что служите королю Пруссии…—?Имперский барон имеет привилегию служить тому государю, которому пожелает. Я выбрал службу герцогу Брауншвейгскому Георгу-Августу, который известен в здешних землях под именем короля Джорди. Но никто не запрещает мне мечтать о звании члена Прусской королевской академии. И мой труд о суевериях жителей севера Европы даёт этой моей мечте неплохие шансы,?— Мюнхгаузен повернулся к Неду Гоуэну,?— сердечно благодарю Вас, мэтр с неведомым мне именем…—?Доктор права Нэд Гоуэн, к вашим услугам, господин барон,?— почтительно поклонился тот.—?Нэд Гоуэн, вы ведь участвуете в этом процессе? - взглянув на стряпчего, Мюнхгаузен не мог не заметить, как юрист глазами показывает ему на главу клана.—?Вы ведь не будете препятствовать, милорд,?— перешёл он на французский,?— чтобы ваш человек взял на себя защиту двух несчастных жертв гнусного навета? Ради моего доброго дядюшки и близкого советника вашего короля, господин Колум Маккензи… Что скажете?—?Я предпочёл бы промолчать! —?с плохо скрываемым гневом посмотрел он куда-то в толпу своих людей. В этот момент барону показалось, что адресатом была какая-то очень похожая на Марту юная девушка, чьё лицо было искажено гримасой гнева, но не подал вида...—?Я принимаю ваше молчание, милорд, за согласие. И прошу вас именем короля Георга, да хранит Господь его и весь Ганноверский дом, передать мэру Крейнсмуира, чтобы в зале мне была подготовлена подобающая моему положению ложа.