Единомыслие (1/1)

У некоторых историй предусмотрено несколько концовок. И все равно, как бы мы ни пытались предугадать “что будет, если”, прожить получится только одну из них. Порой жизнь не предоставляет права на ошибку. И какой великой и твердой ни была бы уверенность в совершенстве собственного плана, в определенный момент что-то может пойти не так.Я думал... И был уверен, что все пошло не так именно в тот момент. Дерево, охваченное ослепительным золотистым сиянием, направляло беспорядочные лучи во все стороны — к краям нашей тюрьмы — непреодолимого купола, который вот-вот должен был разрушиться. Должен был вернуть нас домой. Но буквально перед тем, как увидеть эту вспышку телепортации, я осознал, что батарея отключена. Что мы летим черт знает куда и… быть может, не долетим вовсе.— Этого не может… я все проверил… АБСОЛЮТНО ВСЕ!Холод окатил все тело. Последний шанс.— ТЫ это сделала? У нас был один чертов шанс! Я понятия не имею…Я знал, что она смотрит. Стояла в тот момент на вершине башни, уверенная, что все сделала правильно. Мне казалось, я никогда не испытывал так много гнева в отношении новичка. Они были растерянными, депрессивными, доверчивыми… и еще много какими. Но в этот раз…Ответом была тишина. Как и обычно. За несколько дней знакомства… если вообще можно было назвать это знакомством… Она даже не назвала своего имени. Не проронила ни слова. Лишь слушала. Всё металась туда-сюда, разбиралась с механизмами, как рабочая лошадка. Я слышал, как постепенно город оживал, включался после ее умелых манипуляций. С самого начала она подавала надежды, которых я не ожидал, но с наивностью ребенка повелся. Она развязала каждый узел в этом одичавшем клубке, разгадала каждую загадку, открыла каждый клепаный замок и прочитала каждую страницу в истории. Смогла пройти по лабиринту от начала и до конца, заглянув за каждый угол, сумела запитать и оживить всю нашу экосистему и соединить корни деревьев, казалось, даже не колеблясь.И вот в самый ответственный момент, когда ВСЕ должно было идти по плану, каждый пункт в инструкции был проверен и выполнен… она отключила батарею и пустила все на самотек.— Будь я про...Я поднял голову и осмотрелся. Нас окружал совершенно новый мир. Дивный новый мир. Прилетели сферы из Марая, Каптара и Сории. Фарли позвала через приемник. Они все выжили… Вихрь эмоций пронесся сквозь, сменяя нахлынувший отчаянный гнев теплым обнадеживающим чувством… благодарности?Я больше ничего не сказал ей в тот день и боролся с совестью днем после.Хунрат собрал всех жителей — Йозеф организовал праздник в честь нашего… “перерождения”. Все отмечали, расточительно выпивая и поедая годовые запасы продуктов.Мы впервые поговорили тем вечером. Я увидел ее сидящей возле костра, с тонкой шпажкой, на кончике которой грелся у огня свежий зефир. Помялся несколько секунд, прежде чем подойти. Не ожидал доброжелательности после всех наших разговоров в процессе... Не то чтобы я был дружелюбен по отношению к ней хотя бы раз за эту неделю. Но, к моему удивлению, завидев меня, она ярко заулыбалась, подняла руку и помахала, приглашая присесть рядом.— Привет, Сесил, — начала она, — хочешь? — и показала на шампур, где к тому моменту уже поджарилось лакомство.— Привет, — ответил я, занимая место на обустроенной под лавочку коряге, накрытой мягкими плетеными пледами. Я заметил, как игриво, передразнивая непослушное пламя, шевелятся на ветру ее рыжие локоны. — Пока не хочется, спасибо.— Как чувствуешь себя после “перелета”? — она немного остудила жареный зефир своим дыханием и осторожно сняла его с металлического прутика. Затем, все еще не уверенная в температуре десерта, откусила крохотный кусочек.Я задумался. Совсем не было времени уложить внутри весь этот переворот. Мы много разговаривали с Кэролайн прошлым вечером, но больше о будущем. Наше настоящее являлось уже… неизбежной и постоянной величиной, не нуждающейся в домыслах или предположениях.— Мне все еще сложно поверить, что купол треснул, и мы теперь “сами по себе”, в этом огромном и непокоренном мире. Нам предстоит освоить земли, организовать свой собственный технологический прогресс, вырастить поколения, которые смогут бороздить эту систему и космос за ее пределами…— Это абсолютно новое начало, точка невозврата, — ответила она. — Как ты сам чувствуешь себя, находясь в этом… “настоящем”? Конкретно здесь, на этой земле, с этими людьми и совершенно непредсказуемым, но, в общих чертах, обозримым будущим?— Я не знаю. Нужно время, — я негромко вздохнул. — Что насчет тебя, новичок? Мы-то здесь годами сосуществуем. Ты сама-то готова к подобной перемене?Она доела зефир и отложила в сторону шпажку.— Свет приманил меня, когда я гуляла вдоль озера. Не думаю, что ты захочешь услышать, почему я была там в тот вечер. Наверное, проще будет ответить просто — “да”. Мне нравится это место, и я хочу стать частью этой жизни. Мне повезло попасть сюда, как и большинству из вас.Она с ребяческой искренностью смотрела мне в глаза. Нас разделяла не только череда лет, но и эпоха, и окружение, и история — вспоминая себя в ее возрасте, я представить не мог похожего отношения. Но она была права — жить здесь было спасением, хотя и горьким для многих из нас.— Ты несколько лет работал над батареей… над инструментом, который мог бы отправить вас на Землю, “домой”, — продолжила наша… хотел бы сказать “гостья”, но слишком уж неподходящим было это слово. Теперь она сожитель, сосед. В какой-то степени, если учитывать наши совместные труды в подготовке, даже коллега. И, в конце концов, спаситель. — Мне жаль, что я не смогла помочь вернуть “дом”.— Можешь рассказать, — поинтересовался я, — почему ты решила, уже после того, как помогла все подключить, поступить именно так? Как ты узнала… с чего решила, что это правильный путь?Она поправила волосы и посильнее запахнула рубашку, свободно сидящую поверх тонкого летнего платья. Я почувствовал, как вечерняя прохлада берет верх над затухающим пламенем костра и предложил ей свое пальто.— Спасибо, — улыбнулась она, кутаясь в не по размеру широкий предмет гардероба. — Я была на землях Сории… в… той сфере, — она показала вдаль, в сторону горизонта, где за аризонскими скалами виднелись чужеземные красные вершины. — В Каптаре всегда за сферой был виден Марай, и наоборот, ты знал?Я отрицательно помотал головой. Я знал все это, но в тот момент эти подробности казались не связанными и неважными.— Народ здесь видел Сорию за гранью купола. А Мофанги могли видеть “Землю”... и… — эти паузы между репликами вызывали не столько любопытство, сколько тревогу. — Когда я была там, я поднялась на вершину между скал. Я увидела Землю.— Что ты увидела? — попытался уточнить я.— Я знаю, мы все прибыли из разных… лет. Разница космическая. Нас разделяет около полутора веков в прошлом, но сейчас мы все здесь, в этом “настоящем”...— Да скажи же уже!— Там ничего нет, — она пронзительно посмотрела мне в глаза. Я увидел, как заблестел этот взгляд, или только показалось… Она сразу же отвернулась. — Всё кончено. Земля погибла.— О, черт, — с досадой выдохнул я. Теперь все окончательно встало на свои места.— Вряд ли семя обладает такой щедростью, чтобы каждого из нас… — она посмотрела вдаль и немного вверх, встречая восходящую из-за рыжего горизонта “луну” — яркий, крупный спутник нашей новой планеты.— Ладно, не продолжай, — я положил руку на ее плечо. Как-то резко настроение беседы изменилось, и теперь я об этом сожалел. — Ты отлично справилась. Она выпустила тонкую ручку из-под теплой шинели и прикоснулась пальцами к моей руке.— Спасибо.Она все еще смотрела прочь. Но краешки губ дрогнули в едва заметной улыбке.— Ты так и не сказала, как тебя зовут, новичок.— Лили, — теперь она вновь обернулась и согревала своей улыбкой. — Приятно познакомиться, С.В.Некоторое время я молча рассматривал ее. Лили смотрела в ответ с нескрываемым интересом. В конце концов, она повернулась к корзинке с зефиром, наколола на шпажку несколько изделий и настойчиво протянула мне:— На. Все-таки попробуй, — произнесла она, кивнув в сторону тихо горящего костра.Я послушно принял из ее рук десерт и повернулся к огню, предоставив стихии возможность наполнить зефир новым вкусом. Лили взяла себе вторую шпажку и повторила за мной.— Извини, что был неприветлив поначалу. Мы все здесь прошли через… — начал было я, но она прервала.— Даже не рассказывай мне про это. Я справилась с тем, что ты поручил. Мы сделали огромное дело для всего местного населения. Нам есть чем гордиться, и точно незачем переживать.Мы встретились взглядами. Придвинувшись ближе к костру, Лили позволила пламени ярче осветить ее лицо, и я смог рассмотреть насыщенный изумрудный оттенок ее глаз. Этот острый, всезамечающий цвет будто стремился пробраться внутрь, сквозь установленные манерами барьеры. Возможно, я это все только выдумал, обманутый иллюзиями танцующих светотеней, но она продолжала говорить со мной даже молча. То испытание “гляделок” я проиграл и уставился на чернеющий на глазах зефир.— Не так долго! — рассмеялась вдруг она, хватая меня за руку и отодвигая шпажку от костра. — Ладно, я угощу тебя своим, — она сочувственно посмотрела на угольки, дотлевающие на моем шампуре.Лили сняла со своего прутика коричневато-золотистую сладость и, сложив тонкие губы, прогнала дыханием горячий дым. Я потянулся к предложенному угощению, чтобы забрать суфле из ее пальцев, а она вместо этого (словно не заметив моей руки) поднесла его к моим устам и чуть приоткрыла рот, словно инструктируя. Впервые за много лет я испытал настоящее смятение...Жареный маршмеллоу (так, я потом узнал, называлось это лакомство) оказался чертовски вкусным. Сначала я подозревал, что одной глюкозой там не обошлось, но ознакомившись позже с составом, понял, что далеко не спирт заставил меня так раскрепоститься и отдохнуть.После первого кусочка она дала мне в руки очередную шпажку, но теперь придвинулась и обхватила мои кисти, наблюдая за процессом прожарки, обучая меня мастерству и пониманию временных промежутков при готовке. Мы сидели плечом к плечу, пока изменялась форма и цвет десерта, а потом разделили эту порцию пополам, и Лили одобрительно кивнула, распробовав, что получилось в результате. Третью я смог (хотя и не так идеально) зажарить сам, после этого она принесла нам два чая с праздничного стола. С каждой минутой, проведенной рядом с этой поразительно контактной женщиной, я все меньше ощущал робость и все сильнее наполнялся комфортом.Она почувствовала одиночество — ютившегося монстра внутри меня, это бесспорно, но что более важно, она заставила меня предположить (а позже и убедила), что мы с ним не союзники вовсе и не пленники в одной камере. Впервые за долгое время мне показалось, что я нашел себе единомышленника. Стоит ли уточнять, что мы не просто хихикали у костра остаток вечера, но обсуждали технику и местные механизмы, рассуждали о сложных физических явлениях, оценивали свое местоположение в космосе относительно созвездий (это уже после Мо-танг бласта)...Перед тем, как разойтись на ночь, я вспомнил начало вечера и спросил, опьяненный, расслабленный, совершенно без задних мыслей:— Так что ты делала на озере в день перемещения?Взгляд Лили слегка погрустнел от вопроса, но затем она наклонилась ко мне и прошептала на ухо: “Это теперь так неважно…”, — в заключение едва ощутимо коснувшись моей щетины губами. И встала, сбросив пальто, и удалилась в ликующую толпу, где вскоре растворилась, словно частица сферы при телепортации.Так закончился праздничный вечер. И так началась моя новая жизнь.