Часть 1 (1/1)
На базе Синих стоял несусветный галдеж.Казалось, что там находятся не военные, а стая макак. Даже Разведчика достал шум, и он заткнул уши наушниками. Галдеж касался темы о женщинах. Тему подогревал Подрывник, и сам уже под градусом. Его поддержали все. Пулеметчик ревел, что нету женщины лучше Саши и Наташи, и искренне не понимал пошлого смеха сослуживцев. Инженер рассказывал о своей жене, но быстро сводил все к нежному и скучному для общества описанию прелестей супружества, и его вытеснял громогласный Солдат, орущий про "нацистских сучек", которым "наши тогда по самое небалуйся вставили". Медик пытался защитить честь ариек, но в описаниях собственных достижений сводился к гинекологии. Даже Разведчик попытался вставить свои пять копеек. Зря. -Тыы?! Татышо? С девушкой? — оскорбительно тянул Солдат под громовой ржач команды. — Дай угадаю: она нарисованная и все равно тебе не дает! -Да у него и иметь нечем. На плечо обиженного Разведчика легла широкая ладонь. — Хочешь, я скажу, как зовут твою любовь? Мальчик с надеждой повернулся к говорившеу Инженеру. Какое бы хурело не разводили в команде, на Энжи всегда можно было понадеяться. — Ее звали... Дуня Кулакова, всегда с тобой! — казарма заходила ходуном от хохота. Подрывник от души двинул Инженера по плечам, благодаря за доставленный лулз. Разведчик почувствовал, как на глаза наворачиваются непрошенные слезы. Она забился в темный угол, подальше от гогочущих морд сослуживцев. Когда он отправлялся сюда, он надеялся найти здесь друзей. А нашел толпу небритых уродов, которая быстро принизила его ниже плинтуса. Здесь точно не Бостон, где он был крутым перцем, с которым лучше не связываться. Здесь он был БЕСПОЛЕЗЕН. К чему его двойные прыжки, когда рядом на рокетджампе пролетает Солдат с криком "Червь!". К чему Зломолоко, когда Снайпер мочится в свои банки как корова-рекордсменка? И даже Медик, культурный и доброжелательный немец, бинтуя "для понтов" руки Разведчику, наклонился однажды к его уху, не занятому гарнитурой, и прошипел туда: "Знал бы ты, гаденыш, КАК ты бесполезен..." К черту. Разведчик знает того, для кого он всегда на высоте. Он достал из-за пазухи аккуратно сложенную фотографию и нежно посмотрел на нее."Мама..."Тема иссякла. Обсуждение угасало, и вояки собирались разойтись где веселее.Из тени выступил Шпион. Раньше его как-то никто и не замечал, темно-синий костюм неплохо сливался с темнотой. Шпион в полной тишине прошел к столу, на ходу отрывая край конверта с надписью "Совершенно секретно". — Одну минутку, джентельмены. У меня есть кое-что получше ваших россказней. Даже те, кто направлялся к двери, уже вернулись рысцой к столу и засопели от ожидания развлеченний. Кто-кто, а французишка плохого не посоветует! Шпион вытряхнул на стол веер фотографий. Стукаясь лбами, Синие склонились над столом, и на мнгновение воцарилась подозрительная тишина. Но Разведчик ее не заметил. Он думал о маме, а в таком важном деле всякие пошлые козлы отошли на второй план. Взрыв смеха после гробовой тишины выдернул его из своих мыслей. Он подошел к столу выяснить, в чем дело. Зря, очень зря. -А вот и виновник торжества! — Солдат подергал Разведчика за ухо. — Слышь, гражданка, когда твою мамку дома можно застать? Разведчик высвободил ухо и протолкался к столу. На столе остались лежать только невинные снимки: мама за ручку с Красным Шпионом в магазине, в парке... Горячие фотки пошли по рукам. Мальчик повыхватывал их, посмотрел и почувствовал, как глаза снова наполняются слезами — теперь уже не обиды, а стыда. Невыносимо было смотреть, как этот красный урод, прижимает его маму, такую идеальную, чистую и нежную, к постели, а она в экстазе закидывает голову, открывая ему шею для поцелуев. Хотелось отмудохать бейсбольной битой и Красного, и фотографа. Со всех сторон на Разведчика перли ржущие, потные морды, слышались обидные замечания. "Раз под Красными лежит, то и своим не откажет!", "Ты мамкин телефончик-то дай!", "Мужики, дайте фотку, я на нее помечтаю". Даже Поджигатель бубнел что-то несуразное, но бесспорно пошлое. Разведчик не вудержал. Он заревел во весь голос, чего уже лет так с одиннадцати не делал. Распихивая сослуживцев, он выбежал из казармы, грохнув дверью. Тишина в этот раз царила дольше. Тяжелая, гнетущая. Только вдали, в сторону водохранилища, затихали рыдания Разведчика. Все понемногу делалось стыдно. Снайпер, примерный сын, содрогнулся при мысли о подобном с его матерью. Инженер признал, что малыш поступил не как техасец (то есть не размозжил пересмешников из минигана), но тем не менее заслуживает скидку на возраст и сочувствие. Даже Солдат подумал, что не стоит так гнобить в принципе перспективных новобранцев. Подрывник всегда умел разряжать обстановку, когда она переставала напоминать ему вечеринку. Он залпом допил бутылку и кратко констатировал: — Побёг помечтать о мамочке. И казарму снова сотряс хохот.