Часть 3 (1/1)
Мы, как можно незаметнее, проскользнули мимо Рекса. Рекс, немецкая овчарка, забыл упомянуть, был отцовской собакой. Он вместе с ней пришел с войны. Рекс воевал с отцом в партизанах. Как рассказывал отец, Рекс прошел огонь и воду и может делать, что хочешь. Например, таскать раненых. Отец даже показал, как делает это овчарка. По его приказанию Рекс схватил отца за ногу и протащил по двору. Нас с Витей Рекс недолюбливал, должно быть, считал за немцев. У нас было план. Нагрянуть в совхозный сад, где уже созревали вишни. Отправиться на минное поле, где каждое утро собирались наши пацаны. Отправиться к танку за пистолетами фрицев.За вишни мы получили заряды соли в попы из ружья сторожа. Но хорошо, хоть сколько то успели сорвать и съесть. Отправились к пацанам.Еще издали я увидел, что все в сборе. Дылда шагал по полю с лопатой и копал картошку, а Рыжий и Малыш пекли ее на костре.- Ты где провалился? - закричал Дылда еще издали - Ждали-ждали, и все сожрали. Это я уже по новой! Приехал дядя Костя, такую требуху приволок!- К нам пришел отец, - сказал я.У Дылды опустились руки, и картошка из подола рубашки скатилась на землю.- Какой… отец?.. – выдавил он из себя, хлопая глазами.- Настоящий.- Ваш, что ли?- Ну да.- А откуда он взялся?- Из партизан.- А-а…- Теперь мы не будем приходить. Отец не разрешает.Вместе с пацанами тусился и наш почтальон дядя Костя. Он хотел усыновить одного из нас, по кличке Малыш. Дядя Костя постепенно приручал его к себе. Но Малыш был непреклонен - ждал с фронта настоящего отца.- Сбежали, Бородины? - спросил дядя Костя. - Я от вашей мамки знаю, что отец держит вас в ежовых рукавицах.- Сбежали, - протянул я.- Раз сбежали, два сбежали, а потом как выпорет.- И ты будешь пороть? - спросил Малыш.- А как же, если за дело, - ответил дядя Костя.- Попробует выпороть - по рогам схлопочет, - сказал я.Мы попрощались с пацанами и пошли к танку.Пространство возле танка, как мы полагаем, заминировано. Я становлюсь на четвереньки и начинаю медленно спускаться вниз, ощупывая каждый миллиметр тропинки. Я ползу за Витей. Пыль сухая и горячая. Подло кусаются комары. С наших лбов катится пот. До танка еще метров двадцать.И тут я разгибаюсь и вижу отца. Он идет по дорожке от города, смотря себе под ноги. Сразу видно партизана: кошачья походка, ни одного лишнего движения. Впереди него Рекс.- Вад, - сказал Витя. - Глянь.- Деру!- Поздно…Мы ползем в сторону и ложимся в высокие жирные лопухи. Пахнет паутиной, грибами и сыростью.Отец идет быстро, черный, жилистый, в зеленых военных брюках и синей застиранной майке. Возле того места, где мы начали разминирование дорожки, отец останавливается. Видно, необычность следов озадачила его. Постояв, отец двигается дальше, еще ниже склонившись к земле. Теперь отец идет по неразминированному пространству.Витя привстал. Я схватил его за руку.- Пусть подорвется… - сказал я- Не говори чепухи.Отец идет все дальше. До бугорка с миной остается уже немного.- Эй! – крикнул Витя. – Эй…Он остановился. Прищурился на солнце.– Так вот вы где! А ну-ка марш сюда!Я припустился бежать. Брат за мной. Отец настиг нас в несколько прыжков, горячо задышал над самым ухом. Витя сковырнулся ему под ноги. Это был испытанный прием, но он, наверно, знал его, так как перепрыгнул через меня и рухнул на меня всем телом. Я молча вцепился в него руками, зубами и ногами.Так мы и пошли домой, обнявшись, как закадычные друзья. Время от времени я делал попытки укусить или поцарапаться, и тогда отец устраивал мне трепку - шлепал по заднице. Это было больно. Но не больнее порки, которую он нам устроил. И это человек, которому мы спасли жизнь, увели с заминированного пространства.Вначале он взялся за Витю. Выдернул тяжелый ремень из брюк. Приказал спустить штаны. Конечно, мой гордый брат этого не сделал. Диктатор обездвижил его и силой стянул штаны. Стал пороть. Каждый удар отец подкреплял фразой.- За то, что не хотите работать!- За то, что не уследили за тачкой!- За то, что потратили деньги на дело на кино и мороженое!- За то, что сегодня ушли без спроса из дома!- За Братьев свободы!- За то, что назвали отца Диктатором!- За то, что играли возле танка!- Заминированного, - добавил я.- Заминированного! - на попу Вити опустился еще один удар.Витя кричал во время порки. На его попе проступали вздувшиеся красные полосы. Отец опускал частые удары ремнем на попу Вити и приговаривал:- Я научу вас работать!- Косить, - удар.- Делать кизяки, - удар.- Плотничать, - удар.- Делать табуретки, - удар.- Кузничать, - удар.- Меня отец кнутом драл, скажите спасибо еще за ремень.С этими словами отец перестал пороть Витю. Попа брата была насыщенно красного цвета. Я, каюсь, немного побаивался.За мной отцу пришлось побегать. Я бы давно слинял на улицу, если бы он не запер комнату. Теперь отец гонялся за мной по комнате. Обездвижил, как брата, и спустил штаны.- Пусти, Диктатор!На мою попу опустился ремень. Меня он порол молча. Вначале было терпимо, у меня высокий болевой порог, заряд соли в попу почти не почувствовал. Но, постепенно становилось все больнее и больнее. Я ерзал, пытаясь ускользнуть от ударов ремня. Вскоре начал кричать. - Проси прощения! - Ни за что, - прошипел я.Снова удары ремнем. - Хватит, не надо больше! - прокричал я фразу, за которую потом было стыдно. Но это было сказано от болевого шока.- Ах, хватит, будешь слушаться?Я промолчал.Отец опустил на мою попу еще один удар, но внушительный, я сильно крикнул. И он перестал пороть, видимо, посчитав, что мне уже много.Отец нас выпорол, запер в комнате, а окна закрыл ставнями. Все это было очень непривычно. Раньше с нами так никто не обращался.