Глава 1 (1/1)

— Экипажу ?Черного дракона? срочно явиться в пятый док. Повторяю: экипажу ?Черного дракона? срочно явиться в пятый док.В отсеке вспыхивает свет, и Вэй Усянь просыпается первым, хотя вызов адресован даже не ему. Цзян Чэн влетает в него, когда еще в полусне, не открывая глаз, шагает к умывальнику. Вслепую тычет локтем и знает, что попадет.— Уйди!Засранец несовместим с ним. Братья Лань ходят в дрифт вместе. Цзинь Цзысюань ходит в дрифт с единокровной сестрой. А Вэй Усянь, видите ли, не может ходить в дрифт с Цзян Чэном. И ни с кем другим не ходит, хотя он дрифт-совместим. Он дрифт-совместимее, чем весь остальной личный состав. Теоретически.С Вэй Усянем никогда не работает нормальная логика.— Доброе утро! — придурок еще и радуется чему-то.Может, тому, что они снова делят один жилой отсек.— Отвали.Вода слишком теплая — Вэй Усянь выкрутил кран не туда. Цзян Чэн ругается и переключает на холодную, чтобы проснуться скорее.Раньше это делала Вэнь Цин, но тогда он чувствовал только нежность. А потом она променяла его на возможность вести свои разработки в Гонконге. Поганая теплая вода каждый раз напоминает об этом.— Не Минцзюэ, Цзян Ваньинь, срочно явитесь на стартовую площадку.Цзян Чэн быстро одевается наощупь. Слышит, как шуршит комбинезон Вэй Усяня и как тот рассуждает вслух:— ?Дракон? — это серьезно.Да еще бы это не было серьезно, твою мать! Когда Цзян Чэн оказался совместим с Не Минцзюэ, кто-то из тестировщиков нервно засмеялся. Они главная ударная сила на всем участке.— Значит, меня тоже вызовут.— Тогда ты заткнешься?Вэй Усянь не отвечает. Совесть Цзян Чэна напоминает о себе, но он предупреждал, что его не надо трогать по утрам. Видят предки, он предупреждал. А сейчас даже не утро.Он наконец открывает глаза, шнурует ботинки и, прежде чем вывалиться из отсека, извиняется:— Доброе утро, придурок.— Вэй Усянь, срочно явитесь в пятый док, — говорит динамик за его спиной. В пятом доке уже надевают костюмы на братьев Лань, поэтому оба стоят неподвижно и даже голов не поворачивают. Вот повезло Вэй Усяню, для которого нет большего счастья, чем задирать младшего. Порой Цзян Чэну кажется, что и для того нет большего счастья, чем игнорировать Вэй Усяня, потому что нормальный человек уже дал бы ему пинка. Но нет, Лань Ванцзи будет смотреть и молчать, как будто так и надо.— Лань Чжань! — кричит позорище семьи Цзян. — Лань Чжань, ты снова будешь делать ЭТО?Подошедший Не Минцзюэ смеется, Лань Сичэнь чуть заметно, но мягко улыбается, а Лань Ванцзи так и стоит нефритовым истуканом.На глубине их ?Справедливость Небес? может выйти из активного боя и включить музыку — лучшего слова для этого так и не придумали. Направленные волны инфразвука складываются в какой-то ключ, бьют по кайдзю — и те слепнут, глохнут, теряют ориентацию. Цзян Чэн тоже один раз потерял, когда Лани не уследили и вместе с кайдзю вдарили по ?Дракону?. Ощущение было, будто скелет сейчас рассыплется, а кишки вылетят из ушей.Порой даже жаль, что нельзя продемонстрировать Вэй Усяню то же самое. Но Цзян Чэн младший из собравшихся и ведет себя вежливо — если его не достают, ничего никому не демонстрирует. Кроме хорошего воспитания. Он тоже стоит прямо, пока костюм защелкивается на нем, как броня. Последним ложится на место тяжелый гибкий ?позвоночник?, и по спине расходятся мурашки. Он любит это чувство.— Внимание пилотам, — голос Цзинь Гуанъяо под потолком заставляет машинально задрать голову. — Двойное явление, десять километров от берега. Под ударом Чжоушань. Кодовые обозначения — Демон и Нечисть. ?Золотой цилинь? будет переброшен вам на помощь в течение полутора часов. До его прибытия не вступать в бой без необходимости. ?Москит?, слышите меня?— Слышу!?Москит? — глаза и уши базы, небольшая поддержка с воздуха и много трепа в эфире, потому что им управляет один пилот, и это Вэй Усянь.— Держитесь на максимальной высоте. Не показываться противнику. Не вступать в бой без крайней необходимости.— Ладно, ладно! Первые минуты в кабине пилотов слышатся только щелчки и лязг: бесконечные застежки фиксируют ботинки на платформах. Локти. Колени. Плечи. Запястья. Спина. На головы опускаются колпаки, кабели притираются к разъемам на легких шлемах.На экранах цветная чересполосица, гудят все системы внутри и снаружи кабины, а сама она стремглав летит по короткой шахте вниз, в корпус ?Черного дракона?.Цзян Чэн просыпается окончательно.Они входят в дрифт быстро, связь всегда прочная. Теперь Цзян Чэн помнит детские годы Не Хуайсана, а Не Минцзюэ искренне считает Яньли святой. Наверное, это даже улучшило их отношение к миру — если у них есть с долбаным миром какие-то отношения.Не Минцзюэ усмехается в его голове. Он всегда усмехается попыткам Цзян Чэна думать о чем-то помимо текущей задачи. Бесишь, думает Цзян Чэн. Следи за языком, сопляк, думает Не Минцзюэ. Оба довольны и сутью, и продолжительностью разговора. Как он и догадывался, еще ночь. Материковый Чжоушань за их спинами слабо светится желтым, но на небольших островках еще с первого появления кайдзю никто не живет — они лежат на отмели, как дохлые тюлени.Здесь плохое, илистое дно. Отмель непредсказуемо прорезана глубокими впадинами, а вода постоянно мутная. Нет ни одной точной карты местных рифов. Они даже не включают прожекторы на этот раз, только на вертолетах горят габаритные огни, чтоб не зацепили друг друга.Цзинь Гуанъяо выводит на мониторы изображения кайдзю, насколько их удалось реконструировать по данным сейсмографов, эхолокаторов и что он там еще задействует — но пока почти не ошибался.— Ого! — легкий треск в наушниках делает голос Вэй Усяня менее раздражающим. — Этот похож на водяного змея.У Нечисти длинное тело, длинный хвост и множество коротких лап. Кажется относительно легкой. Зато Демон выглядит как обычно — многотонная туша, когти, тупая голова, непробиваемый череп.— Мы возьмем на себя Нечисть, — Лань Сичэнь трогательно вежлив даже в (Цзян Чэн смотрит в угол монитора) четыре утра. — ?Черный дракон?, вы не против?— Берите.— Лань Чжань, ты любишь змей?— Нет, — удивительно, что младший Лань вообще ответил.— Ой, ты никого не любишь, — разочарованно тянет Вэй Усянь.Бесит, думает Цзян Чэн. Хватит ныть, думает Не Минцзюэ. Почти сразу после высадки с востока приходит шторм. Следом бок о бок идут кайдзю — база постоянно передает скорректированную траекторию, но в последние минуты это не нужно. Дно уже вздрагивает от их шагов, чего тут не понять. Воды почти по пояс егерям. ?Дракон? потягивается, включает прожекторы, разминает плечи. Цзян Чэн делает дыхательную гимнастику, чтобы успокоиться. В принадлежащей ему левой руке ?Дракона? кольцами свивается Цзыдянь. Лиловые искры скользят по всей длине кнута, дрожь пробегает по позвоночнику Цзян Чэна в предвкушении хорошего боя. Из ножен на внешней стороне правой руки наполовину выдвинулась сабля.?Справедливость Небес? стоит неподвижно. ?Москит? едва заметен в тучах по габаритным огням. На своем третьем канале наконец-то молчит Вэй Усянь: он нервничает больше всех, потому что хочет быть с ними внизу, но должен просто смотреть.Просто смотреть. Да Цзян Чэн удавился бы. В такие минуты он прощает брату всю его нелепую болтовню. Возможно, однажды он скажет об этом.Наконец из воды встает огромная темная гора, от ее рева на ближайшем островке гнутся уцелевшие деревья. ?Дракон? берет разбег, бьет в прыжке, и гора шатается. Цзян Чэна накрывает осознанием сокрушительной мощи, которой наполнено каждое движение и которой он отдается без колебаний.Поэтому бой прекрасен. Ревет шторм, гудит металлическое тело егеря; больше вибрацией, чем звуком, отвечает на удары туша кайдзю, отмель дрожит, мир катится кувырком, когда Демон швыряет ?Дракона? на риф — и тут же встает на место, потому что они вскакивают одним мощным движением, которое завершает взмах Цзыдяня. Цзян Чэн восхищен тем, как хорошо получилось. Не Минцзюэ доволен. На своем третьем канале испуганно — или завистливо — вздыхает Вэй Усянь.Теперь уже ?Дракон? швыряет Демона на риф, и вдруг Цзян Чэн видит, как победить, так ясно, словно только что посмотрел это в записи. Не Минцзюэ видит это тоже.Они перескакивают по другую сторону рифа и, пока кайдзю еще ворочается, его шею захлестывает кнут, а Бася врубается в незащищенный бок.Держи! кричит в его голове Не Минцзюэ, и Цзян Чэн держит, хотя кажется, что на одной левой у него повисла вся вселенная.В этот момент дно сотрясает новый толчок, а следом по ногам проходится отвратительная дребезжащая волна. Нечисть опрокинула егеря Ланей под воду и валяет по дну.— ?Справедливость Небес? не может встать, — говорит Вэй Усянь.Когда он так спокоен, это плохой знак.Новая волна инфразвука прокатывается прямо под коленями. Все нормально с Ланями.Отвали! мысленно кричит Цзян Чэн. Они разберутся! Ему все время кажется, что брат должен слышать его мысли, потому что ему не до слов. Он забыл, как говорить, он держит кайдзю.— ?Москит?, не вмешивайтесь.Хорошо хоть Цзинь Гуанъяо может говорить вслух. Но этого мало.— ?Москит?, наберите высоту. Повторяю: наберите высоту.— ?Справедливость Небес? не может подняться, — твердит Вэй Усянь. — Отвлекаю Нечисть на себя.— ?Москит?, отставить. Набирайте высоту!— Нет! — один из Ланей прорывается в эфир, но ни черта не ясно, что сказать-то хотел.Одна из ракет ?Москита? уже бьет по рифу — заведомо мимо, чтобы не целиться в мутной воде.Цзян Чэн просто держит Цзыдянь и поэтому видит, как Нечисть вертикально взлетает из воды. Следующая ракета — несоразмерно маленькая — бьет ее в грудь, но не может пробить броню.— Вверх! Вверх! — это Лань Ванцзи.До Вэй Усяня наконец дошло. Он начинает подъем, но Нечисть одним взмахом нанизывает ?Москит? — тоже несоразмерно маленький — на свой граненый узкий хвост. И оба они исчезают в волнах.Цзян Чэн не понимает, как это. Что это сейчас было. Он разжал бы руку, но Не Минцзюэ рычит: держи! Не отпускай!— Вэй Усянь! — кричит он. Теперь слова откуда-то нашлись. — Вэй Усянь!Бася раз за разом врубается в бок кайдзю — каждый удар так быстр, что Цзян Чэн наконец понимает: они спешат и они еще могут успеть. Цзыдянь оттягивает тупую рогатую голову, и кайдзю плюет кислотой себе же на грудь и живот.Что-то командует база. Гудит ветер. Клином расходятся волны там, куда с недосягаемой скоростью уходит Нечисть. ?Справедливость Небес? вскакивает на ноги и все же бежит вслед. Цзян Чэн слушает только третий канал. Вэй Усянь стонет, потом он начинает говорить — ругаться, он начинает ругаться! — но слово обрывается плеском воды и дальше наступает тишина.— Вэй Ин!Цзян Чэн только через секунду понимает, что этот нечеловеческий крик — Лань Ванцзи, а горестный вопль без слов — его собственный.Бася наконец разрубает кайдзю до хребта, неоновая кровь заливает риф, ?Дракон? бросает его и бежит за ними всеми. В сознании Не Минцзюэ то же самое, что и у Цзян Чэна. Догнать. Убить. Разорвать. Перегрызть им глотки.Отомстить.Они бегут изо всех сил, пока вода не поднимается слишком высоко и не гасит скорость, а кайдзю не видно уже нигде. Только ?Справедливость Небес? стоит в океане по плечи и покачивается под ударами волн.— Где он? — кричит Цзян Чэн. — Куда он делся?В эфире что-то трещит. ?Справедливость Небес? молчит.— Где он?Не Минзцюэ не знает, кайдзю или Вэй Усяня он имеет в виду. Сам Цзян Чэн тоже не знает.— Где он?!— Я ищу! — Цзинь Гуанъяо бесконечно что-то переключает. — Ищу!Цзян Чэн глотает воздух. Во рту у него привкус крови, а грудь вот-вот разорвется, но он ждет только приказа бежать снова. В дрифте Не Минцзюэ кладет руку ему на плечо — он почти чувствует, как тяжела эта рука, и мысленно сбрасывает ее. Ничего еще не кончено. Не Минцзюэ повторяет жест, Цзян Чэн тоже. Не кончено.— Кайдзю в километре восточнее, — наконец говорит база. — Быстро удаляется.Им нужно гораздо больше времени, чтобы преодолеть это расстояние.— Где мой брат?!Не сдержавшись, он хлещет Цзыдянем прямо под водой — беречь энергию теперь незачем.— Сигнал спасательной капсулы не найден. Вэй Усянь не выходит на связь.— Я знаю, что не выходит! Где он?!Дрифт услужливо подсовывает воспоминания о матери: так же она кричала, когда не могла смириться, когда отрицала все несправедливое, все недопустимое. Когда не могла ничего исправить.— Маячок не найден.Мать. Отец. Вэй Усянь. Цзян Чэн захлебывается рыданиями прямо в эфире.— Поисковая группа вылетает. Возвращайтесь на базу. Повторяю: возвращайтесь на базу.— Подтверждаю возвращение на базу, — тихо говорит Лань Сичэнь, потом на канале глухая тишина — он выключил микрофон. Лань Ванцзи больше не слышно.— Подтверждаю, — Не Минцзюэ тоже выключает микрофон и себе, и Цзян Чэну.