Скуало (1/1)

О сделках и судьбеОгнедышащее недро душа выпустило Скуало мягким и мирным как котёнка. Все его косточки, все жилки, все ссадины и старые шершавые шрамы прогрелись, и Скуало мурлыкал, шагая на кухню босыми ногами, и со вкусом наблюдал, как на тёмном дереве пола остаются большие мокрые следы.Из спальни доносились вибрирующие басы любимой песни, и день был непривычным и особенным – выходным. Первым выходным днём за два месяца тяжёлой работы. Грязная история с наркотиками, в которую попытались втянуть семью Вонгола, кража ценных засекреченных бумаг из их офиса здесь, в Неаполе, набравший силу клан Милльфиоре, дерзкий и беспринципный, и начавший диктовать свою волю в мире мафии – непростыми были эти месяцы.С влажных волос струилось по плечам, по спине, по икрам и лодыжкам, и прохладные струйки заставляли поёживаться. Зеркало в коридоре отразило высокую худую фигуру с тяжёлой копной белых волос и осунувшееся лицо – сероватую кожу, синяки под глазами и непривычно довольный взгляд. Показав отражению язык, Скуало ступил в кухню.В открытое окно врывается утренний ветер и парусом надувает тонкую штору. В шесть утра Неаполь ещё тих, безмятежен и свеж, и острые верхушки кипарисов полируют до блеска прозрачное небо, которое днём раскалится как дно адского котла.До барной стойки, где стоит кофеварка, четыре шага. Протянуть руку и достать из шкафчика банку с кофе. Ложки справа в ящике. Насыпать арабику, залить холодной воды из кувшина, нажать кнопку... Как раз, когда Скуало взял банку, его размеренный порядок действий, ставший уже ритуальным, перебил мгновенный укол под лопаткой. Даже не особо болезненный, но вонзившийся в кожу, словно жало. Варийский капитан отставил чашку, потянулся ощупал зудящую кожу. Нашёл взглядом бумажный самолётик, упавший на пол возле дальней стены. Ещё один взгляд – и в окне он видит виновницу произошедшего. Секунда – и её пальцы только-только опускаются на колени после замаха. Выходной выходным, а по-звериному быстрой реакции Скуало никуда не деться, она уже въелась в его мышцы, смешалась с кровью, стала извечным рефлексом за долгие годы службы.О, тихие итальянские улочки. Соседний дом стоит напротив дома Скуало всего лишь в шести шагах, так, что они словно двое влюблённых, что сидят рядышком и вот-вот соприкоснутся щека к щеке. Дом старый, роскошный, с потрескавшейся штукатуркой стен, с маленькими тесными балкончиками, и у роз в кадках на перилах можно считать лепестки, до того они близко. Напротив окна Скуало – огромное, полукруглое, словно дворцовое окно соседней квартиры, где уже полгода никто не жил, и старые рамы с налётом сухой пыли не открывались. А сейчас там на подоконнике сидит смуглая девушка с охапкой кудрей цвета корицы. Несимметричный хлопковый топ сполз, выставляя напоказ круглое плечико, и светится ярким пятном на тёмной коже. Девушка сидит, скрестив ноги в вытертых голубых джинсах, и красит ногти. Из квартиры льются звуки пианино с лёгкой хрипотцой и мелодии старого французского шансона. И кажется удивительным, что эта квартира только сегодня получила хозяйку.Девушка, посвистывая в такт музыке, оглядывает улицу и поднимает взгляд на Скуало. Долгое мгновение они смотрят друг на друга. Потом губы девушки изгибаются в усмешке, и она кивает в сторону самолётика, оставшегося лежать на полу:– Читай, красавчик, чего медлишь? Это тебе послание.– Послание?..Скуало быстро возвращается вглубь кухни и поднимает воздушного гостя. Слои бумаги сами разворачиваются в его ладони, и в самой сердцевине обнажаются маленькие изящные буквы: ?Страстные желания никогда не остаются незамеченными. Сегодня – время выполнить твоё?.Скуало вертит в руках диковинный лист бумаги – плотный, шершавый, желтоватый, будто папирус. Подбегает к окну и упирается взглядом в разводы сухой пыли на запертых окнах. На тонкой паутинке покачивается паук. Ровно там, где секунды назад были колени незнакомки. А цветочные горшки на балконе рядом – пустые и рассохшиеся. Тишина. Наваждение какое-то.Одеться занимает ровно минуту, а после Скуало взбирается старыми каменными ступенями в узком тёмном подъезде соседнего дома, холодном и гулком, как колодец. Что значат слова на этом самолётике? Кто эта девушка, и куда пропала так внезапно? Пока Скуало автоматически отсчитывает этажи, он размышляет о том, что у него действительно есть желание. Невесомый самолётик как будто греет зажимающий его кулак изнутри, а капитан пытается разобраться в нахлынувших мыслях. Странная девушка неожиданно всколыхнула и растормошила ленивую негу этого утра, и глупые строчки, не означавшие ничего, во всяком случае, ничего кроме какого-то шутливого предлога, не выходят у Скуало из головы.Когда он думал о своих желаниях месяцем раньше, неделей раньше, тремя днями раньше, он твёрдо ощущал, что единственное его желание – выспаться и получить ещё хотя бы шесть часов спокойного дня, без нервотрёпки, без новых проблем, нараставших одна на другую как снежный ком, без беготни и усталых глаз Ямамото, который улетел в Рим и докладывал последние новости оттуда, без виноватых глаз Дино, который попал в больницу в самый разгар наркотического скандала, без всё время раздражённого Занзаса, пьющего виски безостановочно и плохо скрывающего своё отчаяние и нервы за грубыми нецензурными приказами. Когда Бьякуран был схвачен и оказался за решёткой, вдруг обнаружилось, что выспаться было бы недостаточно. Что не только это мешало Скуало расслабиться и дать отдых усталой голове.По-прежнему нерешённой оставалась ситуация с Бьянки и Ямамото, и если она поначалу действительно была отвлекающим пятном в неразберихе общих дел и приносила облегчение возможностью забыться, то с течением времени она стала приносить больше мучений, чем желанной передышки, превратившись в ноющую, незаживающую рану. Она высасывала силы из всех троих, и не позволяла порвать этот круг. Разойтись оказалось невыносимо сложно, но и существовать вместе было невозможно.И глядя на Ямамото на экране во время конференцсвязи, Скуало раздумывал, так же ли тошно японцу смотреть в его глаза, как ему – в глаза Такеши.Кто-то один должен был остаться с Бьянки, и вся беда была в том, что ни один не намерен был отступать. А циничная, дерзкая, острая на язык и скорая на реакцию Бьянки лишь беззвучно вытирала глаза, выпроваживая по утрам обоих, и с грохотом захлопывала за ними входную дверь.И, ощущая странное тепло бумаги в руке, Скуало знал, чего он на самом деле хочет.Гулкий стук в дверь разнёсся по подъезду эхом, а потом снова наступила тишина. Минута, две, три, пять, а квартира по-прежнему безмолвствовала.Почтовый ящик был пуст, лишь мягкие завесы пыли пощекотали кончики пальцев.Наваждение какое-то.Воздух на улице горячий и влажный, солнечный свет на мгновение ослепляет после подъездной темноты. Вокруг уже шумит окончательно проснувшийся город. Гудят автомобильные клаксоны на соседней улице, под ногами воркуют голуби, а из его собственной квартиры доносятся низкие гитарные басы всё той же песни, крутящейся по кругу уже невесть который раз. А сердце по-прежнему беззвучно и чуть болезненно колотится в груди. Глупые, глупые слова разбудили слишком многое, и последовавшая за ними пустота не даёт успокоиться.– Зачем издеваться над старой женщиной, сынок?Скуало резко оборачивается, будто его кто-то толкнул, и в углу возле парадного входа видит сидящую на земле старуху-нищенку в пёстрых лохмотьях. В руках она держит его развёрнутый самолётик, мелкие буквы чернеют на изнанке.– Я… Он, видимо, случайно выпал, он мой.Он шарит по карманам джинсов в поисках денег, чтобы настоящей купюрой заменить самолётик. Десять евро переходят в ладонь женщины, и, возвращая мятый листок, её пальцы крепко вцепляются в его руку:– Исполнять желания могут только демоны. Не шути такими вещами, сынок.И поднявшись, она уходит вниз по улочке, на ходу пряча деньги в один из бесчисленных карманов юбки.

Скуало смотрит ей вслед и ругается от неожиданности.-----Сильный прохладный ветер дует с моря, и волосы больно бьют по лицу. Ночь тепла, только мёрзнущим кулакам никак не согреться в карманах.Что он делает?Ему тридцать лет. Он лучший стратег и вторая рука главы независимой мафиозной группировки. Он половину жизни провёл в мафиозных войнах. У него есть оружие, хорошие квартиры, хорошие машины и полный бар хорошей выпивки. Ему тридцать лет, он знает, чего хочет от жизни и как этого добиться, и тем не менее стоит здесь. Упирается взглядом в стену старого тёмного особняка и ждёт. Со всех четырёх сторон его окружают такие же особняки, обступая тесно, будто стенки в шахте лифта. Перекрёсток до того узкий, что для того, чтобы вспомнить об окружающем мире, нужно задирать голову и смотреть вверх, небо видно только там. Маленький крест чёрно-синего пространства, по которому несутся смутные едва угадываемые облака.Он знает, чего хочет от жизни, и знает, что для некоторых, мучительно важных вещей, нужно нечто большее, чем ум, ловкость и сила.Он ждёт минуту, пять, десять. Чувствуя себя более чем идиотом. Последней бессмысленной глупостью в его жизни было – поверить в чудо. Поверить в то, что отца можно удержать дома, только бы случилось какое-нибудь чудо. О том, что отец начнёт замечать собственного сына, он даже и не мечтал.

Однажды он тайком вытащил из маминой шкатулки нагрудный крестик, положил на подоконник в своей комнате и всю ночь простоял перед ним на коленях на сыром каменном полу, бормоча что-то бессвязное и отчаянное до слёз. А наутро отец сказал, что знать не желает эту идиотку, которую когда-то угораздило забеременеть, а выбежавшего навстречу сынапросто оттолкнул, выходя за порог. Скуало было пять лет, и это был последний раз, когда он поверил в бессмысленное.Бог в тот раз ему не помог, а сейчас он стоял и надеялся на Дьявола. Который тоже не спешил к нему навстречу.Возле тяжёлых подошв его сапог, глубже на несколько дюймов, в земле лежит его собственная фотография, а Скуало ждёт чуда, которого нет.– Врай, пропади ты пропадом! – кричит он в темноту змеёй извивающейся улочки, и начинает спускаться к морю.За поворотом непроглядный ночной мрак вдруг пронзает яркая вспышка. Пятно мягкого жёлтого света начинает разгораться где-то над головой, стекает по кирпичной стене, и посреди темноты и камня вдруг вырисовывается невысокий старинный фонарный столб с резной клеткой наверху. За стеклом теперь ровно и мощно горит лампочка, и первые мотыльки стремятся к свету.Рядом стоит сегодняшняя незнакомка. Её тугие кудри кажутся чёрными, и ни одна складка длинного алого платья не шелохнётся под порывами ветра. В ямке между ключиц резко и холодно вспыхивает бриллиант. Чувственные полные губы изогнуты в усмешке:– Ну зачем же так злиться? Что обещано, будет исполнено.– Кто ты? – спрашивает Скуало. Его охрипший голос кажется тигриным рыком.– Волнуешься? – поддразнивает девушка и, подбирая подол юбки, опускается на верхнюю ступеньку крыльца, каменной массой выступившего из мрака.– Я не привык тратить время бесцельно, а сегодня его потрачено слишком много.– Но ведь этому есть причина, не так ли?Бровь девушки вздёрнута, и она не перестаёт улыбаться. Глаза её отсвечивают огненными отблесками. И в саркастичном изгибе её губ Скуало вдруг видит Бьянки так отчётливо, что невольно подаётся вперёд.– Чего ты хочешь?– Правила сделок не меняются уже несколько столетий. Выиграешь – и самое твоё сокровенное желание станет явью.– А проиграю?..– Проживёшь ещё семь долгих лет, а дальше – уж не обессудь.В кармане плаща звонит телефон, и на раскрывшемся дисплее Скуало видит номер Ямамото.– Согласен, – говорит он и отключает звук. Девушка протягивает ему ладонь, и на ней из ничего материализуется стаканчик и игральные кости.– Уверен, что желание стоит того? – уточняет она.– Сам египетский бог Ра был обыгран в кости пять раз подряд, – отвечает Скуало, уже не скрывая своей собственной ухмылки, и забирает лёгкие гладкие кубики из слоновой кости. Они стучат по стенкам стакана и падают на дно.– И последний вопрос. Как ты узнала о моём желании? Неужели вы слышите их даже без ритуала?Девушка задумчиво смотрит на бесцветного мотылька, порхающего недалеко от её ресниц. Потом отвечает:– Нет. Меня вызвал другой человек, и я пришла к нему.Скуало вопросительно смотрит на неё, ожидая продолжения.– Он живёт этажом ниже, прямо под твоей квартирой. Я собиралась оповестить его о своём приходе. Мне было скучно, и я дурачилась. Если бы не ветер, который подхватил бумагу... Судьба удивительная штука. Иногда её существование признают даже демоны.Невесомые игральные кости в руке Скуало как будто тяжелеют.