28 часть (заключительная) (2/2)

Сердце глухо бУхало в груди, долбясь о ребра,и Максу казалось, что сейчас оно пробьет грудную клетку и выпадет Тёмке к ногам, как символ его любви и преданности.А руки, тем временем, живя своей жизнью, уже пробрались в ложбинку, между упругих ягодиц, осторожно поглаживая и сжимая их, кружа пальцами вокруг маленькой дырочки, лаская и смазывая ее гелем.Зарывшись руками Максу в волосы, Тёмочка, нежился в ласковых объятиях, но, почувствовав, как чужой палец несмело проникает в него, невольно вцепился в густую шевелюру, но тут же расслабился, приникая к губам застонавшего ему в рот парня, и заскользил неторопливо вверх-вниз, прижимаясь возбужденным членом к животу Макса и потираясь напряженными сосками о его мускулистую грудь.Прислушиваясь к ощущениям от осторожно ласкающего его пальца, к нарастающему от этогои концентрирующемуся где-то внутри возбуждению, покачиваясь на волнах эйфории,чувствуя, что не выдержит больше ни секунды, Тёмочка поерзал нетерпеливо на пальцах, которых, почему-то, было в нем уже два, и с сожалением соскользнул с них. Откинувшись на постель, развел широко бедра, согнув ноги в коленях, раскрываясь полностью, бесстыдно предлагая себя, но, к своему удивлению, не испытывая теперь даже капли смущения.

Макс проник в его жизнь, его душу, он понимал и чувствовал его как никто другой, будто сам был Тёмкой, а разве можно смущаться самого себя. И вот теперь оставался последний шаг — соединиться физически, стать единым целым.Полюбовавшись своей хрупкой бесценной статуэткой, во всей своей красоте лежащей перед ним на постели, Макс погладил трепетно-нежно широкий разворот внутренней стороны бедер, их нежную и мягкую, как шелк, кожу, и подтянул мальчика поближе к себе, прижимаясь влажной головкой к горячему входу.

Нетерпение просто сжигало его, Максу хотелось поскорее очутиться внутри, почувствовать, как Тёмочка охватывает его со всех сторон, хотелось толкаться как можно глубже, скользя вдоль шелковых стенок и, в то же время, он боялся напугать своим напором, боялся причинить боль и оттолкнуть этим.

Упав на один локоть и осторожно нависнув над мальчиком, Макс шептал ему в рот ласковые слова, успокаивая, скорее всего уже не Тёмочку, а себя, дрожащими пальцами другой руки пытаясь протолкнуть каменно-твердый член в узкий проход...

На удивление легко преодолев растянутое им колечко мышц расслабившегося мальчика, Макс замер в ступоре от новизны ощущений и, подождав немного, двинулся медленно и осторожно, останавливаясь и замирая чуть ли не на каждом миллиметре, сдерживая себя из последних сил, чтобы не ломануться вперед, в жаркую глубину. Макс просто сходил с ума от ощущения тесноты и жара, чувствуя, что сейчас его мозг просто взорвется от наслаждения и ликования, что теперь Тёмочка весь его, без недомолвоки незавершенности.Когда Макс проник в него, Тёма, перетерпев первую боль, удивился, насколько она ничтожна в сравнении с тем чувством, что он испытывал сейчас, чувством целостности и счастья, как будто Тёмка жил всю жизнь без какой-то части тела, может и не очень важной для обыденной жизни, но необходимой для счастья, без которой вроде и можно жить, но очень уж тоскливо. А сейчас, когда Макс был в нем и двигался осторожно, с тревогой следя за Тёмкиным лицом, у мальчика было чувство, что две половинки соединились, наконец, пазлы сложились в единую картину. Ему казалось, что Макс — это он же Тёма, это его продолжение, и они теперь являются одним, любящим, неразделимым существом, дышащим в одном ритме, одинаково чувствующим. И Тёма, не замечая, как боль сменяется удовольствием, судорожно вздохнув, подалсянавстречу…Тёма не помнил, в какой момент туман блаженства окутал его сознание, не отпуская ни на миг. Когда он перешел черту, где, кроме страсти, нет никаких мыслей и чувств. Теперь он со стоном насаживался на каменный член, не соображая уже ничего, и чувствовал только, как твердая головка, задевая внутри него какую-то точку, посылает в крестецэлектрический разряд, который, разбиваясь там, рассыпается искрами по всему телу, сводя судорогами пальцы и выгибая с хрустом позвоночник. А собравшийся в паху тугой ком поджимает мошонку и стоящий колом член, набирающим обороты наслаждением, подводя к грани, за которой следует взрыв...Не в силах больше терпеть нарастающего напряжения и чувствуя, что он просто умрет, если не придет разрядка, Тёмочка закричал пронизительно-высоко, и, стараясь сдержать этот рвущийся из груди крик, вцепился зубами Максу в плечо, одновременно выплескиваясь в безумном, никогда ранее не испытанном наслаждении.Макс, тяжело дыша, толкался вперед с яростным напором, сквозь пелену, застилающую глаза,видя только черные Тёмкины зрачки, почти полностью затопившие радужку. Как во сне, сквозь нарастающее удовольствие, он почувствовал, что плечо пронзила резкая боль и, одновременно, его член сжало кольцо мышц, пульсируя в безумном ритме. Не выдержав такого сумасшедшего сочетания, Макс излился в оргазме, с хриплым стоном припадая к приоткрытому рту, присасываясь к мягким губам и слегка прикусывая их, чувствуя, как дергаетсяв болезненно-сладкой разрядке зажатый со всех сторон член, выталкивая сперму…

Наслаждение было настолько большим, что Максу казалось, будто он пережил клиническую смерть. И он, не успев еще окончательно прийти в себя, с затихающей постепенно страстью, благодарно целовал и посасывал припухшие губы, и лихорадочно шептал в приоткрытый рот:-Мальчик мой, люблю тебя, никому не отдам!И счастливо слушал, как Тёмочка, обхватив тонкими руками его за шею, лепечет в ответ что-то ласково-нежно и улыбается трогательно-беспомощно.

Поцеловав, напоследок, уголок покусанных губ и милую ямочку на щеке, Макс подгреб Тёмочку себе под бок, крепко прижимая к горячему телу, и, уткнувшись в светлую макушку и счастливо вздохнув, уснул.***Поспав совсем немного, Тёмка проснулся совершенно отдохнувшим и теперь тихо лежал, слушая успокаивающеебиение сердца Макса, отдающее глухими ударами у него в груди.

Тёмочка думал, какое это счастье, вот так, без остатка, принадлежать человеку, которого ты любишь, который никогда не обидит и не предаст тебя.

Не в силах опять уснуть, чувствуя непреодолимую потребность выплеснуть на бумагу все свои переживания, мальчик встал осторожно, чтобы не разбудить Макса и вышел в гостиную, где, он помнил, лежали его принадлежности для рисования…Проснувшись от ощущения пустоты и не обнаружив в постели Тёмочку, Макс, не желая даже секунды находиться в одиночестве, завернувшись в одеяло, тут же направился на поиски своей пропажи. Которую, после коротких поисков, обнаружил в гостиной.

Его мальчик, свернувшись калачиком, спал на диване. Сдернув с себя одеяло и укрыв замерзшего Тёму, Макс, присев рядом, с мягкой улыбкой обвел осторожно контур приоткрытых губ, любуясь безмятежным выражением лица спящего.Он уже собирался прилечь рядом, забравшись под одно одеяло, но тут его взгляд привлекла лежащая рядом с диваном папка, из которой выглядывал краешек альбомного листа с угадывающимся рисунком клубящихся черных туч. Осторожно потянув за уголок, Макс медленно вытягивал из папки рисунок, и ему постепенно открывалась картина уже затихающего штормового моря, черного неба с иглами далеких молний на горизонте и, как удар по нервам, яркое, слепяще-желтое пятно выходящего из-за туч солнца...THE END.Сиквел "Плюмбум": http://ficbook.net/readfic/70762