28 часть (заключительная) (1/2)
***Они тихо сидели на диване у Зарецкого в гостиной.
Прижавшись подбородком к Тёмкиной макушке, Макс обнимал мальчика за талию, крепко прижимая его тонкое тело к себе, гладил мягко по голове, пропуская сквозь пальцы шелковистые волосы, и что-то шептал неразборчиво, ласково-успокаивающее.
Тёмочка, уткнувшись мокрым лицом Максу в шею, расстроено всхлипывал. Но, вдыхая, ставший таким родным, терпкий запах, он постепенно успокаивался, расслабляясь в сильных руках, крепко обнимающих его и прижимающих к горячему, твердому телу, чье тепло обволакивало его, заключая в защитный кокон.Продолжая, уже по инерции, судорожно вздыхать приоткрытым ртом, Тёмка, отвлекаясь от своих слез, пробовал на вкус чуть солоноватую кожу и ловил губами биение пульса на мускулистой шее, осторожно трогая языком нервно бьющуюся жилку.
-Я за три года столько не плакал, сколько за последний день, — виновато улыбнулся Тёмка.Макс в ответ горько усмехнулся:
-Неужели мое общество может вызвать только слезы?-Глупый! Просто теперь я могу позволить себе быть слабым.
Немного повозившись под боком, Тёмочка обнял Макса за шею и, вжавшись губами в ямку над ключицей, успокоено затих. Но вдруг, тело его напряглось, как будто он что-то вспомнил,и мальчик, резко подняв голову, лихорадочно вцепился Зарецкому в руку:
-Макс, только ее, пожалуйста, не трогай!-Как скажешь, малыш, — тихо ответил парень, но Тёма почувствовал, как тот закаменел, а в интонации зазвучали напряженные нотки.
-Макс! Обещай мне! — в голосе Тёмы заметалась паника.-Ну, что ты волнуешься, маленький? — тон Макса потеплел, и он опять прижал Тёмку к себе, возвращая его голову на свое плечо. — В конце концов, благодаря этой стерве ты появился на свет, а за одно это ей можно многое простить... Но, знаешь, все же я считаю, что все началось с нее, — в его голосе опять зазвенели стальные нотки. — Если бы она не бросила тебя тогда… И я не хочу, что бы ты жил с ней и выслушивал оскорбления!-Но куда мне идти? — Тёмочка растерялся.-Мы можем жить вместе.
-Макс, я не могу. Больше не хочу быть приживалкой.-Ну, причем тут это? — возмутился Зарецкий. — Что за глупые мысли лезут тебе в голову? Какая приживалка? Тем более, — Макс хитро прищурился, — у меня есть меркантильный интерес — ты будешь кормить меня вкусными ужинами... И еще, — сделав многозначительную паузу, продолжил он, — думаю, что после всего, что между нами произошло, ты как честный человек должен сделать мне предложение.-Что? — Тёмка, приоткрыв от неожиданности рот, удивленно хлопал ресницами. — Какое предложение?-Женись на мне, маленький.***-Макс, поцелуй меня, — тихо попросил Тёмка и, опустив взгляд и мучительно краснея, прошептал, — я хочу, чтобы сегодня было все до конца.Испытующе посмотрев Тёмке в глаза, Макс прошептал в ответ:-У нас уже было все до конца.-Макс, — нетерпеливо вскрикнул Тёмка, — ты понял меня. Пожалуйста, не вынуждай говорить прямо, мне стыдно.-Ты решил искупить вину и получить наказание в виде боли? — грустно спросил парень.-Нет! – запротестовал Тёма. — Если любишь, любая боль ничто. А ты не причинишь мне лишних страданий, я в этом уверен. И, как ты не понимаешь? Человек рождается в боли, чтобы потом жить и быть счастливым. Благодаря тебе я рождаюсь заново, я чувствую, что готов к этому. Я хочу тебявсего, хочу, чтобы ты был внутри.
-Как скажешь, маленький. Ты знаешь, это то, чего я очень хочу. Ты делаешь меня самым счастливым человеком на свете — ты даришь себя мне. Я ведь говорил, что буду у тебя первым.Мягко улыбнувшись, Макс поцеловал мальчика в приоткрытый рот, потом осторожно, как будто пробуя на вкус, вобрал в рот пухлую губу и нежно пососал ее. От мгновенно накатившего возбуждения в паху резануло сладкой болью, и он застонал глухо, слегка прикусив губу, тут же, как будто извиняясь, проводя по ней языком.
Не в силах оторваться от желанного рта, Макс подхватил нетерпеливо постанывающего Тёмочку на руки и понес его в спальню. Осторожно уложив на кровать, стал раздевать, не сводя взгляда с напряженно следящих за ним шоколадных глаз, едва касаясь подушечками пальцев нежной кожи, лаская и слегка поглаживая.Когда на Тёмочке ничего не осталось, Макс остановился, молча глядя на лежащего перед ним обнаженного мальчика. Лаская жадным взглядом. Обволакивая нежностью и теплом. И Тёмке казалось, что он физически чувствует прикосновение этого любящего взгляда, отчего по телу расплывались щекочущие искры возбуждения, а кожа покрывалась мурашками.Судорожно вздохнув, Тёмка приподнялся и нетерпеливо зашептал, стараясь сдернуть с парня рубашку:-Давай, я помогу тебе.Избавив Макса от одежды, Тёмка облизал пересохшие от волнения губы и, широко разведя колени, опустился на бедра сидящего перед ним на пятках парня. Прижимаясь ягодицами к возбужденному члену, он с удовольствием ощущал его твердость, задыхаясь от предвкушения и сладкого страха перед грядущим, и, в тоже время, ожидая этого в нетерпении.А Макс поглаживал дрожащими от возбуждения руками хрупкое тело, проводя, то кончиками пальцев, то всей ладонью по узкой спине, тонким дугам ребер, стройным бедрам и маленьким ягодицам. Он трепетал, боясь поверить, что сейчас получит то, чего, после счастья Тёмочки, желал больше всего на свете — он получит Тёмку, всего, внутри и снаружи, физически и духовно.