I (1/1)

ПрологПоезд стремительной стрелой рассекал воздушные потоки, летя по просторам Америки, стуча колесами и выбрасывая в воздух клубы дыма. Поезд напоминал ретивого коня?— ритмичный стук механизмов походил на нетерпеливый топот копыт, горячий корпус, нагретый солнцем и будущим летом, и воздухом ровно как разгоряченное, живое тело, к которому так славно прижаться, чтобы услышать мотор?— молодое сердце, которое без устали качает кровь. Теплое железо и пыль пахли, как табун после хорошей пробежки по ипподрому, и сам мир?— как один пыльный ипподром, по которому скачут табуны поездов, начиная свой путь из портовых городков юга, заканчивая в Чикаго и Вашингтоне, с ржанием колесного грохота перевозя в своих повозках уголь, железо, зерно и людей.В вагоне-ресторане неистовствующий топот железных копыт превращался в тихий стук колес, дополненный мелодиями такого старого, деликатного общения, перезвона бокалов и чашек, бокальчиков и пивных кружек, деловитого позвякивания тарелок и блюдечек, дзиньканья вилок и ложек. Деликатного смеха, сопровождаемого ручкой, которая в притворной застенчивости прикроет аккуратно накрашенные помадой губы, молодецкого взрыва смеха, который тут же смолкает, и вежливо-услужливого журчания речи официантов. В брюхе поезда-коня пахнет чаем, кофе и шампанским, слышится звук, с которым открывают бутылки кока-колы, исчерченные полосками жалюзи блики на чистых, гладких скатертях слепят глаза.Юджин Следж лениво щурился на солнышке, сложив ладони в замок и положив на них подбородок. Легкое покачивание вагона нагоняло на него смесь удовольствия и меланхолии, и он посматривал то на Снафу и Бергина, которые вертелись у стойки с напитками, то взирал на пролетающий за окном пейзаж. Сколько хватало глаз, всюду простиралась техасская равнина?— родина Берги, песочно-желтая, золотисто-пыльная, зелено-травянистая и кое-где красновато-цветочная. Даже из вагона было видно, что это страна бурь и песка, и Юджин подумал, что немудрено, что у Берги такие густые брови?— самое оно для защиты от пыли, которая норовит попасть в глаза.Юджин оторвался от созерцания пейзажа как раз вовремя, чтобы понаблюдать забавную сценку. По коридору вагона, между двух рядов столиков шли две девушки?— блондинка и брюнетка. Они были молоденькими и премилыми, с похожими прическами, маленькими сумочками и золотыми сережками. Давно глаза морпехов не имели возможности поглазеть на чистеньких, беленьких девушек.—?Держи,?— слышит он гнусавый, тягучий голос Шелтона.—?Спасибо, Снаф,?— твердый, молодецкий голос Бергина.—?Да не за что,?— Шелтон отвечает полунебрежно, полудовольно, и Юджин усмехается. Они все всегда согласно не замечают, каким до комичного заботливым бывает их капрал, и как ему нравится быть полезным, так, что иногда он напоминал курицу-наседку. Сварливую, злобную, вспыльчивую наседку.А девушки как раз миновали ребят, и Юджин приготовился к представлению.—?Эй! —?Снафу бесцеремонно трогает за плечо темненькую. Девушка оборачивается, на лице?— недоумение, вопрос и некоторое возмущение. Шелтон светится придурковатой, но обаятельной улыбкой.—?Я Мерриел Шелтон. А может, пойдем в последний вагон, и ты покажешь мне камбуз?Бамс! Вагон оглашается звуком, с которым девичья ладонь сталкивается с щекой парня, а пассажиры поезда разражаются чередой смешков. Бергин даже отворачивается, словно хочет сделать вид, что он не с этим охламоном, но на самом деле он просто тоже давится смехом. Снафу удивленно прижимает руку к лицу, но его улыбка вовсе не сходит на нет, а девушки молча идут дальше и садятся за свой столик. Юджин тоже не выдерживает, и посмеивается в ладони. Луизианский каджун, как всегда, был в своем репертуаре. Раньше его хамоватые, грубые подкаты даже имели успех, но эти девчонки были другими. Они совершенно точно не соблазнились бы окопными рылами.Люди в вагоне все еще посмеиваются (исключая самих девушек и одну даму, которая так округлила глаза, как будто Снафу прямо там полез девушке под юбку), а сам парень с неизменной ухмылочкой говорит, глядя девушке вслед:—?Ты смотри, какая…—?Снаф схлопотал по роже на пути домой,?— довольно констатирует Ромус, ставя на стол бутылки с кокой.—?Будь мы здесь полгода назад, та краля всех бы нас обслужила,?— заявляет Шелтон, принимая свой обычный небрежный вид. —?Нас опять надули. Никто из дивизии не согласился послужить еще полгодика.—?Да, и через неделю уже отдыхали в своих кроватях. Парады, девочки… —?Берги взял в зубы сигарету. —?А в сорок шестом уже тишина. Даже пиво бесплатно не нальют!—?Надо же было кому-то разгрести послевоенный бардак,?— с легкой, философской улыбкой заметил Юджин.—?Видать, и мне придется искать работу,?— нехотя признал Ромул. И Юджин не винил его. Он был сержантом. Один из самых юных командиров, и один из самых уважаемых Следжем людей. Берги был отличным морпехом и просто хорошим парнем, он был на ты не только с ровесниками Следжем и Снафу, но и капитан Халдейн, и лейтенант Джонс, и Хейни Гэни?— все уважали Берги и прислушивались к нему. У него был прямой, честный взгляд и ровный, уверенный голос?— такие люди не любят командовать, но больше всего подходят на эту роль. А домой вернется некто Ромул Валтон Бергин, и нашивки на его кителе станут только яркой, разноцветной мишурой, за которой не разглядишь того, что пережил этот молодой, храбрый паренек.—?Какую, например? —?размышления Юджина прерывает Снафу. Он тоже закурил, закинув худые локти за спинку их сиденья, и зажатая в пальцах сигарета повисла почти над его головой.—?Не знаю,?— отвечает Берги и зачерпывает вилкой горох. —?Я могу и канавы рыть, и банком заведовать.Ребята дружно рассмеялись.—?Не, сначала привезу сюда Флоренс.—?Флоренс из Мельбурна? —?с улыбкой спросил у него Юджин, размазывая масло по куску пышного хлеба.—?Ага.Снафу оживился и повернулся корпусом к сидящему рядом Берги. Свои слова он сопровождал помахиванием рук. Как он умудрялся при этом ничего не поджечь своей сигаретой?— непонятно.—?Везешь за тридевять земель, а мы о ней и не знаем?—?Все решилось на Окинаве. Я никому не говорил, чтоб не сглазить.—?Когда приезжает? —?заинтересованно спросил Следж.—?Не знаю. Я отправил ей телеграмму с корабля. Наверное, скоро узнаю, женюсь я или нет. Ну, а ты что, Кувалда?Юджин помолчал, собираясь с мыслями. Выражение лица у него было крайне серьезным.—?Ну… А я надеюсь, Флоренс все же придет в чувство.Друзья снова рассмеялись.—?Ну, а все же… Тебя в Мобиле ждет работа? —?внимательно посмотрел на Юджина из-под густых бровей Берги.—?Нет. Ни работы, ни девушки, ни планов.—?И долго будешь лоботрясничать? —?спросил Снафу, держа высоко и без того выступающий подбородок, и кажется, будто он смотрит свысока, но это просто такая привычка.—?Пока за мной не придут приставы,?— Юджин отправил в рот кусок хлеба и слегка улыбнулся.Снафу опустил локти на стол, плутовато стрельнул глазами в сторону столика, за которыми сидели девушки и произнес:—?Я все-таки получу ту девчонку.Темненькая в этот момент, словно почувствовав, что на нее смотрят, подняла взгляд на парней, убедилась в том, что они на нее пялятся, недовольно поджала губы и снова обернулась к подруге.—?Да успокойся ты,?— Юджин тоже перестал глазеть и повернулся к друзьям.—?Вот смотрите, парни,?— довольно глядя на них, заявил Снафу,?— я точно получу эту девчонку.—?Ты про каждую так говоришь аж с Сан-Диего,?— осадил его Юджин, но Шелтон не обиделся, и они дружно захохотали. В конце концов, это была правда.IВечерний воздух на вокзале был теплым, влажным и отдавал запахом прогретого железа. Снафу испытывал какое-то странное, щемящее, уже полузабытое чувство, когда медленно шел по коридору вагона к выходу. Он не понимал, что с ним происходит, и от этого чувствовал раздражение. Ощущение было такое, что хотелось просунуть руку под грудную клетку и почесать где-то в районе сердца. Юноша бросил последний взгляд на спящего боевого товарища?— он не признался бы себе в том, что считает Следжа другом или, что важнее, хочет быть его товарищем, но ему почему-то стало очень тоскливо от того, что Юджин спит, а не прощается с ним. Оставшиеся метры тамбура Шелтон преодолевает не оборачиваясь и выпрыгивает наружу, в ночь.На перроне его никто не ждет. Бёргина встретили отец и малой братишка, Следжа наверняка будут ждать мать с отцом, так же и остальных, кто выжил, тоже, наверное, встретят… Ему предстояло одному пройти эту дорогу?по прохладной станции, смешаться стуком каблуков своих новых выданных сапог с такими же молодыми ребятами без прошлого и без будущего, вернуться в пансион, где он снимал комнату, и наверняка обнаружить его занятым подчистую, а потом слоняться по различным инстанциям, выпрашивая любые подачки и хоть какую-то крышу над головой. Может быть, не раз придется переночевать в дешевом мотеле или на улице. Увольнительных морпехи получили немало, но если нигде не работать?— они разлетятся за месяц.Шелтона не слишком-то интересовала его семья?— он был уверен в том, что они не так уж нужны друг другу, но почему-то в последний момент, когда его нога ступила на перрон, парень осознал, что… надеялся? Ждал? Чего? Чего-то другого… Кого-то? По мере того, как он спускался по ступенькам и отходил от поезда, ему становилось страшно, он втянул голову в плечи, нахмурился, а от прежней бравады остался только призрак. Чего он боялся? Будущего? Прошлого? Шелтон и сам не знал, он только чувствовал какое-то бешеное желание сейчас же вскочить в вагон, вернуться к боевым товарищам, где все знакомо и просто. Вернуться туда, где звучит бешеная музыка снарядов, где страшно, но понятно, где за окончившейся войной следует новая…Снафу понял, что попросту замер одном месте, собираясь уже сделать шаг назад, к вагону. Со всех сторон его обходили люди, иногда толкали, иногда просто ругались, но большинство его не замечало, и он не придавал этому значения. В эту секунду из транса его вывел легкий толчок и следом?— запах духов. Его нечаянно задела женщина, резво шагавшая по платформе.Мерриел словно встряхнулся: реальный, вещный и шумный мир снова навалился на него запахами, окриками, гомоном. Шелтон был ошарашен, едва вернувшись с фронта он понял, что отвык видеть такие простые вещи, как продавцов вареной кукурузы, красивых девушек, мороженщиков или детей. Внезапно девушка впереди заозиралась и Снафу признал в ней ту нахалку, что в поезде зарядила ему по лицу. Ее подруги не было рядом, Шелтон тоже был один, без приятелей, радостно ржущих над его выходками. На душе у него засела тоска, он уже не был так уверен в себе, однако все равно ускорил шаг и догнал девушку.—?Может, хоть имя своё скажешь? —?сделал он ещё один пробный заход.Незнакомка обернулась, её тонкие, выщипанные по старой моде брови вздёрнулись вверх, глаза смотрели с непониманием:—?Excusez moi? Est-ce que nous nous connaissons? *У нее оказался неожиданно глубокий, низковатый голос. Снафу, признаться, ожидал мышиного писка. Ее свободный, как говорливый ручей, французский отличался от того языка, на котором говорили родичи Снафу, но он все равно ее понял. И это совершенно точно был не южный выговор. Но девушка, словно бы одернув саму себя, продолжила уже на английском:—?Мы разве знакомы? —?повторила она практически без акцента и смерила визави холодным взглядом.Снафу был оскорблён до глубины души. Он решил не показывать пока, что понимает ее, и тоже ответил на английском, кошмарно растягивая слова:—?Забыла уже, краля? Я предложил тебе порезвиться, а ты вся из себя такая фифа, шуток не понима…Девушка его перебила:—?Я теперь вас вспомнила,?— её возмущённым тоном можно было заморозить всю Японию. —?Вы, сэр, не способны вести себя, как подобает мужчине. Советую вам оставить ваши фронтовые замашки, в противном случае будьте готовы к такому ответу,?— она сердито глянула на него (а взгляд из-под темных бровей у нее был что надо, ни намека на кокетливость или флирт), развернулась и зашагала прочь.В такой толпе сложно было не потеряться, гомон и пыль мешали идти по следу, но Шелтон почти вприпрыжку следовал за красоткой, чьи уложенные по последней моде кудри подпрыгивали при каждом шаге. Не то чтобы она ему понравилась, просто не было во всём Новом Орлеане более упрямого, сравнимого в твердолобости только с баранами, человека, чем Мерриел, мать его, Шелтон. Дома его, можно сказать, никто не ждал, а друзей, тех, кто жив, он найдёт там же, где и через 10, а потом и 20, и 30 лет?— в подвале Олли Лысого, где всегда можно разжиться выпивкой, работой, наркотиками и букетом болезней, а ещё получить по морде, что Снафу регулярно и делал. Поразмыслив и решив, что выпить и перекинуться в покер он еще успеет, Шелтон стал пропихивать свое тщедушное тельце сквозь толпу, в попытке не потерять из виду девчонку.—?Ну, хоть скажи, откуда ты? —?допытывался парень. Тишина в ответ слегка смутила его, но он жаждал разговора, как кот?— сметаны, поэтому не оставлял попыток дознаться хоть чего-то нового.—?Ты точно не из Луизианы! —?в конце концов, уверенно заявил он и, увидев, что слова его возымели эффект, торжествующе посмотрел на обернувшуюся к нему девушку. На ее лице было написано беспокойство, брови сошлись у переносицы, а ноздри взволнованно раздувались.—?С чего вы так решили? —?тихо переспросила она.—?Да точно говорю: у нас таких красивых нет. Я знаю,?— авторитетно заявил Шелтон. —?Да и английский у тебя вона какой. У нас тут говорят не так.Шелтон прикинулся дурачком:—?Откуда ты такая?Девушка немного успокоилась от его дурацкой болтовни: лоб ее разгладился, а сама она стала смотреть не так жестко.—?Я… не отсюда,?— уклончиво ответила она. Это было видно и так, тут Шелтон не лукавил. Девушка смотрела взволнованно и испуганно, она даже забыла злиться на нахального солдафона, потому что явно была в смятении от гомона, гула и толпы людей. Продавцы пугали её, Шелтон раздражал, а гудок поезда заставил подпрыгнуть от неожиданности. Она завертела головой, словно в поисках чего-то, и Шелтон заозирался вместе с ней.—?Скажи хоть, куда тебе надо? —?снова перешел в атаку Мерриел, почувствовав себя уверенней. —?Ты одна-то тут точно пропадешь.Снафу напустил на себя очень самоуверенный и небрежный вид, словно ему почти безразлично.—?Поверьте, я разберусь сама.—?Ой, да конечно, тебя тут вмиг обчистят, не заметишь,?— одновременно с этим он косил глазом в сторону, следя за подозрительным мальчуганом, рыщущим в толпе. —?Киса, это же Новый Орлеа…В этот момент девушка что-то увидела и резко нырнула в толпу, и Шелтон потерял её. Чертыхаясь, он штопором ворвался в компанию таких же дембелей, как и он сам, где секунду назад промелькнула темная шевелюра его знакомой. Тут парень разглядел её вновь: девушка скрылась в стайке совершенно таких же, немного напуганных и потерянных девиц, а в центре, как козел среди овец, стоял пожилой, сварливого вида мужчина, хриплым голосом покрикивая иногда на них. В руках у него была табличка с надписью, но Шелтон не смог её прочесть.Академические навыки Снафу были очень и очень посредственными. Он с трудом читал и едва ли мог написать хоть одно предложение без ошибок, кроме ?меня зовут Шелтон? и ?пошел в жопу?. В Японии?это попросту было ненужно. Их непонятные значки выглядели так, словно курица несколько раз пробежалась грязными лапками туда-сюда. А дома, в родной Луизиане Шелтон и вовсе прекрасно обходился без образования. Каждый уголок в Новом Орлеане и родных его сердцу болотах Джексона выглядел, звучал и пах совершенно по-разному, каждый на свой лад, и в темноте Снафу мог ориентироваться не хуже бездомной кошки.Один только центр Нового Орлеана пестрел самыми разными цветами и запахами, полнился волнительными звуками. Вот потянуло креветками?— это обед в фешенебельном ресторане, но его гости не знают, что соусы поварам приходится готовить из подпорченных продуктов, а в апельсиновый сок могут добавить немного воды, а парням, вроде Шелтона, платят, чтобы те, грязные и немытые, таскали тяжести на кухне за копейки. На другой стороне улицы потянуло гамбо?— это столовка для чернокожих рабочих и их повар огромный негр Данкан, с которым лучше не шутить и не воровать у него, а если быть с этим мужчиной учтивым, то можно надеяться и на ложку-другую вчерашней похлебки. В Байуотер и Мариньи Шелтон ориентировался с закрытыми глазами, безошибочно зная местонахождение каждого киоска и каждого закоулка, каждого продавца и каждого сторожа. Вечно переполненный Французский квартал… На Чарльз Авеню можно было укрыться в тени старых особняков. Вдоль Бурбон Стрит тянулись развалины двадцатых годов.Особым, неповторимым в своем многообразии был порт: рыбный запах от палатки старого креола, который постоянно кричал и хмурил кустистые, седые брови, стоило только Шелтону или кому-то с похожей вороватостью во взгляде крадучись подойти поближе. Этого торговца Снафу знает с детства, и стащить у него жареную на углях рыбку на палочке более чем сложно. С причала виднелись разноцветные масляные пятна, плававшие в желто-зеленой воде Миссисипи, отчего ее пресный, отдающий водорослями запах смешивался с бензиновой вонью. И без того загаженную реку с заливом еще больше загрязняла черноточечная копоть, что пленкой раскатывалась по речной поверхности, и более тяжелые нефтепродукты, что опускались на дно. Запахи быстро сменяли друг друга: бананово-кофейный?— значит, разгрузили очередное судно откуда-нибудь из Бразилии; немного подсыревшее зерно, готовящееся к погрузке, отдавало перебродившей кислятиной. Чудный, душистый запах хорошего табака?— ну точно Куба привезла свое богатство. Вонь подтухающей рыбы, дешевый парфюм дешевых проституток, солоноватый запах с залива. Соперничать с этим попурри благовоний могла лишь какофония звуков на пристани: чайки, переругивавшиеся матросы, собаки, кошки и сигналы с кораблей, испанские моряки и креольские торговцы, английские путешественники, солдаты, туристы, преступники, бродяги. Не привыкший человек сморщился бы от этой ярмарки, но для того, кто вырос в этих краях, это был приветственный взмах руки.Речь старика утонула в гомоне перрона, и Снафу не расслышал, что он говорит. Но его новая знакомая точно направлялась куда-то с этим старпером и другими девицами, пусть она уже и скрылась в вагоне. Шелтон видел, как она подходила к седому провожатому. Парню стало любопытно.Протискиваясь сквозь толпу, он перешел на соседнюю платформу и двинулся к стайке девчонок. Мимоходом он успел ущипнуть за бока пару юных особ. Девушки оборачивались,?возмущенно взвизгивая, но рядом уже никого не было. По звуку их голосов можно было определить траекторию движения Снафу, который, пропихнув себя в центр к старику, бесцеремонно дернул мужчину за рукав.—?Работа в Байю-Лафурш, работа... —?провожатый нахмурил седеющие брови, обветренное лицо стало суровым.Натура Шелтона требовала ляпнуть что-нибудь эдакое, но он был слишком занят. Он выдавил из себя самое почтительное выражение лица.—?Куда везут этих красоток, отец?—?Ишь ты, какой резвый. Только вернулся с войны, уже ищешь себе приключений? Везут, да не про твою честь,?— старик отвернулся и раскрыл рот, в призывном крике собирая свой маленький отряд.—?Ну чего тебе, а? Жалко? —?Шелтон пошарил в карманах, выуживая смятую купюру. —?Ты только скажи, куда едет темноволосая девушка в зеленом костюме.Только слова сорвались с его губ, как Мерриел понял, какую глупость брякнул. Старик наверняка видел этих девушек впервые, а еще большая часть из них была брюнетками в зеленом. В сорок шестом все были в зеленом. Весь мир в зеленом и красном, как гребанное Рождество. Однако купюра резво исчезла из его рук, а пожилой мужчина сварливо ответил:—?Я понятия не имею, как их распределили. Едут работать на юг, в богатые семьи. Их не так уж много, если знаешь, где искать.Шелтон знал, хотя не особо ориентировался в тех краях. С Лафуршем у него не было связано никаких особенных воспоминаний. В том приходе было всего одно место, где селились богачи из тех эксцентричных и баснословно богатых семей, которые предпочитали высокомерное уединение среди болот, лесов и влажных зеленых лугов. В конце прошлого века вглубь прихода по заливу, мимо крошечного городка Лафитт, промышлявшего морепродуктами, выросло несколько высоких старомодных домов белого цвета в стиле луизианских рабовладельческих плантаций с садами и даже небольшими хозяйствами. Там, как помнил Шелтон, в любое время года от сырости чавкала земля, в такой влажности мало что росло хорошо, но отлично чувствовала себя скотина и птица. Мерриел не сомневался в своем успехе, ему нужно было лишь хорошенько обследовать этот район.Здраво рассудив, что время у него есть и спешить некуда, Шелтон сел на ближайший трамвай до центра города и поехал к подвалу Отто Лысого.