ночь в мотеле (1/1)
Октябрь. Шестое.Всего два слова — вполне в духе Снафу. Всего два слова, но Юджин готовится загодя: берет отпуск в три дня, собирает небольшой чемодан, забирается на нейтральную территорию. Билокси, Миссисипи — привычный город, привычный мотель. Еще не Луизиана, но уже и не Мобил.Юджин ждет.Снафу, конечно, всегда опаздывает. Снафу, конечно, никогда за это не извиняется. Они кивают друг другу, встречают закат на балконе, распивая приторные коктейли, смотрят на воды Мексиканского залива. Молчание между ними нарастает как сталагмит. Выносить его тяжело, но говорить им, в сущности, не о чем.Безопасные темы вроде погоды исчерпали себя еще несколько лет назад. А все прочее — о, все прочее Юджин давно уже выучился обходить по широкой дуге.Ему нужны эти встречи.Снафу все тот же — темная расщелина, наспех прикрытая красочным помешательством. Илистый омут, в который Юджин раз за разом глядится под стать Нарциссу. Первородная, хмыкает он, жажда познания — и куда она нас завела?..Он почти ненавидит себя за это. Искать в нем ответы — это даже не иголка в стоге сена, это сродни...Безнадежное, в общем, занятие.И все же он здесь. Ищет ответы на вопросы, что давным-давно отзвучали. Зачем эти встречи Снафу, он уже и гадать перестал.Один не спросит, другой не ответит.Без лишних слов: спускается ночь, восходит луна, одежду — стопкой на стул, мелочь из брючных карманов по полу пляшет, звенит, точно сонм китайских колокольчиков, под звуки которых они и слетели в эту безмолвную бездну.Лицо Снафу — напротив, в густой темноте. Он дышит размеренно и спокойно, прикрыв тяжелые веки.Иногда Юджин боится нарушить этот покой, до того он глубок. Не хочет быть тем, кто ворошит осиное гнездо. И если он замирает, сбиваясь с выученного такта их взаимного танца, Снафу делает первый шаг сам. Слишком остро для поцелуя, слишком бережно для укуса. Горячка его ладоней оставляет ожоги, и Юджин коротко охает в распахнутый рот, и дышит с ним одним воздухом, одним дымом, одним и тем же туманом.Среди болот (не)любви ищет тропинку к себе настоящему. Ступает наощупь, неуверенно, шатко. Потом вспоминает о себе — о нем — все и сразу, роняет его — себя — на постель, в ночь, в темноту, где не нужно света, где не хочется слов.Будто и не было этих лет. Этого расстояния — ярды и мили, — по которым пустили ток, несовместный с жизнь вольтаж, отключаемый лишь раз или два в году телеграммным приказом, отправленным в другой штат. Нейтральная территория нужна оттого, чтоб не вести военных действий в своем дому, на своей земле. Чтоб не затянуло воронкой этого оползня близких и дальних.Без лишних слов: тихое помешательство, где глас разума неразличим, где поздно к нему взывать, вышли все сроки.Не говори ничего, не спрашивай ни о чем.Один не окликнет, другой не откликнется.Симфония немоты.