25 (1/1)

Въехав во двор, Грен некоторое время посидел за рулем, запустив пальцы в волосы. Он устал. Короткая, в общем-то, поездка обернулась почти суточным загулом, к которому он не был готов. Обычно шелковистые, сейчас волосы были какими-то одновременно жесткими и липкими. Дико хотелось в душ. Однако прежде всего Грен собирался достать и поставить на место арфу.Они с Дани и Эшу в первый раз выехали на Дорогу, чтобы играть. Место выбирал Эшу — какой-то незамысловатый, не очень мощный перекресток на границе нескольких слаботехногенных миров. По прикидкам Грена, место, в котором они оказались, примерно соответствовало сороковым-пятидесятым годам двадцатого века на веере Земли — уже есть радио и электричество, уже нормальны для обычного обывателя автомобили и мотоциклы, но еще не появилось тонкой электроники, еще не торчит на каждой крыше телевизионная антенна, а велосипедов больше, чем автомобилей, и кое-где попадаются конные повозки. Они приехали в то ли городок, то ли поселок как раз в канун праздника. Эшу договорился с хозяином местного трактира, что они будут играть — за еду и ночлег. Деньги никого особенно не интересовали. Грен не думал, что слушателей будет много — трактир был не очень велик. Но он ошибся. Народу набилось столько, что некуда было яблоку упасть. Репертуар был согласован и отрепетирован заранее, а местные настолько соскучились по живой музыке, что не очень замечали, что мелодии незнакомые. Кто-то даже ухитрялся петь, почти попадая в такт. И почти все танцевали, так топая об пол, что все здание трактира содрогалось. Музыкантам наливали местный темный эль, кто-то поставил на край низенькой сцены миску, куда сыпались монетки. Табачный дым, запахи пива и пота слоями заполняли воздух, мигали электрические гирлянды, веселье то и дело выплескивалось на улицу перед трактиром, то и дело вспыхивали и гасли короткие драки. Местные красотки строили музыкантам глазки, Эшу, кажется, даже подмигивал им. Если б не эль, Грен бы уехал сразу после выступления, но ехать нетрезвым по малознакомой и почти незаасфальтированной трассе ему не хотелось. Спору нет, аудитория оказалась потрясающе живой и отзывчивой, Грен давно не играл перед такими людьми. И музыкальной. Хорошо еще, что фронтменом у них был Эшу — ему заказывали местные песни, правда, их не знал никто из них троих, но люди ухитрялись напеть то, что хотели услышать, и Эшу пускался в импровизации, а Грен и Дани подхватывали волну. Было здорово, и пока трактир был открыт, Грен почти не чувствовал усталости, хотя к ночи кончики пальцев начали неметь. Спать пришлось в машине. Куда убрели ночевать Эшу и Дани, Грен не знал. Наверное, договорились с кем-нибудь из местных или нашли подходящий сеновал. В трактире свободных комнат не было ни за какие деньги. Грен откинул спинку пассажирского сиденья и кое-как устроился. Ночи здесь были холодные — Лугнасад в этом мире вообще не баловал жарой — и к утру Грен продрог. В следующий раз надо будет взять с собой спальник. И зубную щетку. Он умылся под колонкой где-то на окраине, где стояла его машина, и пошел в трактир завтракать. Вчера Эшу честно разделил заработанные деньги на троих, и их стоило потратить. Утро было туманным и росистым. Где-то орал петух, вдалеке мычала корова, ближе к центру Грена обогнал грузовичок с деревянными бортами. Трактир только-только открылся. Грен подсчитал свои капиталы, заказал чаю — кофе здесь не подавали — и яичницу с тостами. Яичница была пережаренной, к ней полагалось три кусочка бекона и какие-то бобы в красном соусе. О здоровой пище здесь, видимо, еще и не подозревали. Когда Грен допивал вторую чашку чая, явились Дани и Эшу, выспавшиеся и свежие. Грен сообразил, что Эшу как маг для ночного сна мог создать хоть дворец в чистом поле и немного позавидовал. Дани с утра был немногословен. Он заказал себе то же, что и Грен, добавив к заказу кусок черничного пирога. Эшу захотел мяса. За завтраком они договорились, что домой возвращаюся каждый своей дорогой — Эшу вздумалось еще побродить по этому перекрестку, Дани не возражал, а вот Грен хотел домой. Эшу и Дани были на байках, так что все инструменты еще с вечера загрузили в машину Грена. Все равно репетировали у него. Расплатившись, Грен вывел машину на трассу и не спеша — на местных дорогах и пятьдесят миль в час были запредельной скоростью — двинулся домой. Как ни странно, до Сан-Франциско он добрался быстрее, чем добирался до того перекрестка — то ли удалось срезать, то ли Эшу был не слишком опытным дорожником. Во дворе все было как обычно — аромат роз, ветер колышет оплетший первый этаж цветущий клематис, пахнет цветами и морем. Грен глубоко вздохнул, вышел из машины и принялся отстегивать тент на кузове — в нем лежал футляр с большой арфой. Может, и не стоило брать большую, раз есть дорожная, но ее звучание нравилось Грену больше. Несколько креплений тента оказались незастегнутыми. Странно, что он не хлопал при езде. Определенно, эля вчера было больше, чем нужно. Грен откинул тент — и на него уставились напуганные карие глаза на замурзанном веснушчатом лице. В кузове, свернувшись клубочком между футляром с арфой и хангом, забился в угол ребенок. Мальчик, похоже, судя по разбитым коленкам, коротким штанам из грубой коричневой ткани и такой же куртке. Примерно так же одевались все мальчишки на том перекрестке. — Привет, — сказал Грен. — Решил прокатиться? А родители знают, где ты? Думаю, они беспокоятся. Мальчик фонил усталостью, печалью и какой-то горькой решимостью. Еще не закончив говорить, Грен понял, что дело не просто в том, что мальчишка решил прокатиться. Мелковат он был для подобных приключений. Грен еще прикидывал, отвезти ли беглеца обратно сразу или сначала вымыться и поесть, и не спустят ли на него всех собак за похищение ребенка, когда мальчишка выпрямился и блеснул глазами:— У меня нет родителей, — с сильным акцентом сказал он. — А бабка дерется. Больно. Ты меня в полицию сдашь?— А надо? — спросил Грен, обходя машину и вытаскивая мальчика из кузова. — Пойдем в дом. Ты голодный, наверное. Мальчик сглотнул слюну так громко, что у него что-то щелкнуло в горле. Туу-Тикки совершенно не удивилась тому, что Грен привел в дом замарашку неведомо откуда. Она умыла ребенка, а пока он жадно ел, сжимая вилку в кулаке, разговорила его. Мальчику было восемь лет — ?восемь лет и восемь месяцев, вот!?, звали его Оуэн О'Лири и был он сиротой. Насколько Грен понял из его сбивчивого рассказа, Оуэн жил с бабкой, которая регулярно его колотила, особенно в последнее время, потому что мать Оуэна внезапно перестала присылать деньги. Мать жила в Ливерпуле и была ?беспутной девкой?, по словам бабки. Об отце Оуэн ничего не знал. Грен не понимал, как Туу-Тикки это сделала, но она вытянула из ребенка все, что он знал о матери, и картина представлялась печальной: судя по всему, Джилл О'Лири занималась проституцией. Впрочем, Оуэн родился, еще когда она жила с матерью на окраине Баллибея. Мать сбежала сначала в Триперери, потом в Дублин, а после и вовсе уехала в Англию. Бежала она, как сказал Оуэн явно со слов бабки, ?чтобы ее в магдалинский приют не засунули?. Однако Джилл присылала матери деньги и письма, иногда даже приезжала сама — очень давно, по словам Оуэна. Впрочем, в восемь лет ?очень давно? — это и полтора года назад. Год назад деньги и письма приходить перестали. Потом пришло какое-то казенное письмо, и бабка долго ругалась и велела Оуэну никому про это письмо не говорить. Он как раз только начал ходить в школу и ему было не до того, чтобы обсуждать там семейные проблемы. На него ругался учитель, его дразнили ублюдком одноклассники, бабка била его за испачканную и продранную одежду, и просто так била, ругая пащенком, отбросом и обузой. К лету она совсем распоясалась, без побоев не проходило ни дня. Так что Оуэн не выдержал, взял школьную сумку, сунул в нее кусок сыра и полбуханки хлеба, книжку про путешествие в Килкенни, маленький кухонный ножик, крохотную машинку, которую мать привезла ему в последний раз, и отправился из дому куда глаза глядят. Он хотел дойти до Ливерпуля и найти там мать, чтобы жить с ней. Она же обещала, что заберет его к себе. Как добраться до Ливерпуля, Оуэн не знал, но знал направление — на восток.Машину Грена он увидел случайно, к концу первого дня пути. Очаровался толстыми колесами и блестящей полировкой и ночью залез в кузов, решив, что такая большая машина наверняка едет далеко. Туу-Тикки налила ему какао и спросила:— А что было в том казенном письме, ты знаешь?— Неа. Я тогда не умел читать. А бабка не сказала. Только сказала, что от этой дряни Джилл всегда была куча хлопот и благодарение святому Патрику, что она не будет больше позорить семью. Но она и не позорила, она же не напивалась никогда, и платья у нее были такие красивые. И она была красивая. Грен и Туу-Тикки переглянулись. Картина складывалась простая и незамысловатая. Джилл O'Лири, похоже, умерла. И Оуэн, дитя позора, никому не был нужен. Он вышел на Дорогу в поисках лучшей участи — рыжий кудрявый ирландский мальчишка, евший мясо только по праздникам и пивший какао с восторгом ребенка, которому очень редко достаются сладости. — Хочешь выкупаться? — спросила Туу-Тикки. — Ну-у-у... — протянул Оуэн. — А мыло не будет щипать глаза?— А мы возьмем шампунь.Настоящая ванна и вода из крана вызвали у Оуэна прилив восторга. — А у нас корыто, — пожаловался он, раздеваясь без смущения и без смущения показывая синяки. — И за водой надо ходить на колонку. Кто-то из духов принес желтую резиновую уточку. Туу-Тикки налила в ванну пены, и Оуэн со щербатой улыбкой полез в белые хлопья. Пока Туу-Тикки мыла его, она размышляла, во что бы ей одеть мальчика — и не завтра, когда привезут еще даже не заказанную одежду из интернет-магазина, а прямо сейчас. Они с Греном как-то не ожидали, что в доме окажется ребенок, и одежды маленьких размеров у них просто не было. А в любой из греновых футболок мелкорослый Оуэн просто утонет. Его собственную одежду, много раз зашитую и испачканную, Туу-Тикки отдала духам для стирки, но видеть Оуэна в ней снова она не хотела. После ванны Оуэн начал зевать и тереть глаза руками. Туу-Тикки закутала его в полотенце, переодела в одну из своих футболок и уложила спать в гостевой спальне. Он уснул сразу, сжав в кулаке машинку, а Туу-Тикки спустилась в гостиную. Грен, с распущенными влажными волосами, ждал ее. Туу-Тикки включила ноутбук и большой экран. Надо было заказать мальчику одежду. Или съездить за ней, пока он спит?— Я не подозревал, что дети тоже выходят на Дорогу, — сказал Грен. — Не от хорошей жизни, — отозвалась Туу-Тикки. — Как ты думаешь, заказать ему шмоточки через интернет или просто съездить?— Зависит от того, есть ли у тебя настоение для шопинга, — пожал плечами Грен. — Что будем делать?— А что тут сделаешь? — повернулась к нему Туу-Тикки. — Вот ребенок, которому некуда идти. И еще предстоит объяснить ему, что его мама умерла. — Я поговорю с ним об этом, — пообещал Грен. — Думаешь, мне стоит отвезти его обратно в Баллибей?— А смысл? — спросила Туу-Тикки. — Он там даром никому не сдался. — Ну, если время от времени подкидывать его бабке денег... Хотя я бы и собаку ей не доверил, — покачал головой Грен. Кай подошел к нему и положил длинную морду на колено. Грен погладил его по голове. — Я, пожалуй, свяжусь с Йодзу, — сказала Туу-Тикки. — И надо узнать, какие школы поприличнее есть поблизости. — А я позвоню Эндрю, — кивнул Грен. — Нужны документы, и такие, чтобы вопросов не возникло. Они переглянулись в полном взаимопонимании. — Надо будет поменять мебель в одной из гостевых, — сказала Туу-Тикки. — Рабочий стол, стеллажи под книги и игрушки, кровать поменьше. — Кровать можно оставить, — возразил Грен. — Хотя нет. Она полкомнаты занимает. — Узнать у Йодзу, где можно заказать кровать-чердак со столом внизу в стиле ?рустик?, — Туу-Тикки начала быстро набивать текст письма. — И стеллажи. И стул. — Стул надо будет брать детский, с регулируемой высотой, — возразил Грен. — И знаешь, я завтра поеду с Оуэном по магазинам. Ему надо игрушек купить, и мультфильмов у нас в фильмотеке маловато. — Да, и не для того возраста. Еще купи всяких игрушек для бассейна и нарукавники надувные, вряд ли Оуэн умеет плавать. А я сейчас поеду куплю ему одежды на первое время. — Я тогда останусь дома. Он испугается, если проснется — а в доме никого. — Угу, — кивнула Туу-Тикки. — Надо будет с обстановкой в детской поторопиться, учебный год начинается через четыре недели. Если мебель будут делать на заказ, придется ставить в детскую на первое время обычный стол. — Меня больше беспокоит, как рассказать Оуэну про ситтин и гостей. — Он ирландец, — улыбнулась Туу-Тикки. — Он поймет про ситтин. — И про сидхе в нем?Туу-Тикки кивнула. Грен улыбнулся ей. — Какую легенду придумаем? — спросил он. — Просто взяли приемного ребенка в Ирландии?— Ну да, — согласилась она. — Ведь так и есть. — Осталось спросить Оуэна, хочет ли он жить в нашей семье. К Туу-Тикки на колени запрыгнул Сесс и попытался улечься на клавиатуру ноутбука. Она осторожно сняла его, посадила рядом и погладила. — Спросим, — сказала она. — Но знаешь, вариантов ведь немного. Или так — или возвращаться к бабке. — Ты заметила, Оуэн ни разу не сказал, как ее зовут? Интересно, он справится с местной школьной программой? Здешние дети разбираются в гаджетах лет с двух, а он даже телевизора ни разу не видел. — Дети быстро учатся. Но, кстати, планшет ему надо будет купить. Ох. — Что?— Ну... — вздохнула Туу-Тикки. — Неожиданно оно все. Надеюсь, Йодзу не будет против. — Дом Детей добр к детям, — успокоил ее Грен. — Пойду звонить Эндрю. The End.