Глава 1 (1/1)

Корабль вот-вот должен был пойти ко дну. Джек решил, что медлить больше нечего. Быстро и осторожно он перелез через перила, очутившись по другую их сторону, и склонился, чтобы помочь Розе сделать то же самое... Но ее не было.Лишь миг спустя он заметил ее волосы, пальто и светлое пятно платья — там, внизу, быстро отдалявшиеся. Роза без крика ударилась о винты и упала в воду.Джек перестал дышать, перестал чувствовать свое тело и как будто оглох. Ему показалось, прошло очень много времени, прежде чем отчаянно закричала висевшая рядом Хельга. Он машинально сжал ее запястье, она повисла на нем всей тяжестью, потом, видимо, смогла снова ухватиться за перила. В это мгновение корабль потащило под воду.Джек держал Хельгу, пока они не погрузились, но под водой пришлось ее выпустить. Страшный холод точно ножами проткнул тело. Джек вынырнул, поплыл. Рядом выныривали другие люди, бились, кричали. Он плыл, покуда не наткнулся на большой кусок резного дерева — видимо, обшивка с двери. Влез, постаравшись весь убраться,и снова застонал. Его рубашка была насквозь мокрой, от холода стало так больно, что хотелось кричать. Он заставил себя встряхнуться. Надо было продержаться, покуда не придет помощь, а для этого — шевелиться, не застывать.И тут Джек снова увидел Розу. Она тихо покачивалась на воде, мелкие волны набегали на ее лицо, заливали распахнутые глаза, приоткрытый рот. Лишь спасательный жилет держал ее, не давая уйти на дно.Джек всхлипнул, сжал кулаки. Только не раскисать, не сейчас... Он попытался подгрести к ней, но ничего не вышло. Руки и ноги коченели, он дышал на пальцы, но изо рта валил пар. Крики вокруг становились все тише, все глуше. Какой-то моряк все дул в свисток — теперь и этот звук умолк. Рядом покачивалась на воде мертвая Роза. Хотелось скулить по-собачьи, но Джек кусал губы, дул на пальцы и заставлял себя шевелиться хоть чуть-чуть. Его одежда покрылась коркой льда. Сердце билось все глуше, дышалось все тише. Навалилось полное безразличие: было все равно, выживет ли он, и сознавать, что Роза умерла из-за него, не было больно. Хотелось лишь закрыть глаза и уснуть. Но Джек знал: если он уснет, то насовсем. И зачем-то заставлял себя прислушиваться, переворачиваться.Он услышал плеск весел и голоса, увидел яркий, ослепивший его свет, но закричать голоса уже не хватило. Он сполз с плота — тело едва слушалось — доплыл до моряка, вынул свисток и стал дуть. И шлюпка, уже уплывавшая, вернулась за ним....Дальше все вспоминалось урывками. Вроде бы лежал на дне шлюпки, в одеялах. Вроде канатами поднимали куда-то вверх. Сердитый старческий голос брюзжал:— А я вам говорю, он так потеряет руки! Можете идти и доложить капитану, пусть возьмет его под стражу, запрет куда-нибудь, но наручники надо снять. Цепь перерублена, они бесполезны, а с ними он может остаться калекой."Точно, Роза перерубила... Браслеты остались... А куда меня запрут?" Джек хотел спросить старика, но уснул снова.Окончательно Джек проснулся к вечеру первого дня на "Карпатии". Он лежал под одеялами на деревянном полу столовой. Пахло кофе. Поднял руки: браслетов от наручников не осталось, теперь запястья опоясывали только два припухших рубца. На одеяле валялся чей-то старый шерстяной жакет с пришпиленной к нему запиской."Это вам, сэр". Неловкий детский почерк. Джек улыбнулся. Сел, натянул жакет, записку приколол к внутреннему карману. Все закончилось. Он был жив.Радость от этого была столь сильной, что сперва Джек не мог не улыбаться, наблюдая за другими пассажирами, прислушиваясь к их говору на разных языках, сливавшихся, как ручейки весной. Ему дали каши, она показалась удивительно вкусной. Хлеб он припрятал: неизвестно, когда удастся поесть после высадки с корабля.А потом он вдруг вспомнил, что Роза умерла. Он что-то сделал не так, и вместо того, чтобы сейчас быть рядом с ним, она плавала где-то в холодном океане. Она могла спастись сразу, сесть в шлюпку с матерью, не рисковать. Она предпочла отправиться его искать — не могла допустить, чтобы он прикованным утонул в трюме, сдох, как крыса. Только теперь Джек со всей ясностью представил, сколько опасностей ее подстерегало одну на тонущем корабле, сколько смелости ей потребовалось, как отчаянно трудно ей было его освободить. Этого мало: она так и не смогла его оставить. И что же? Что она получила в награду? Только смерть — смерть в семнадцать лет.Джеку будто бы не было больно, но мысли так теснили друг друга, что казалось, он сойдет с ума. Он раз за разом прокручивал в голове миг, на который потерял ее из виду. Что могло произойти? Она даже не закричала, когда сорвалась. Только что она держалась за перила — и вот уже летела к винтам. А тело в воде? Неужели это была его красавица Роза, такая живая, так жаждавшая жить?Ведь лишь сутки назад он рисовал ее, любил ее. Неужели нет способа повернуть время вспять и исправить какую-то роковую ошибку, чтобы Роза осталась жива?Джек почувствовал, что задыхается. Дальше думать было невозможно, он тряхнул головой, попытался встать, но был еще слишком слаб. Заговорить бы сейчас с кем-то..."Фабрицио. Выжил ли он? Жив ли Томми?" Надо же, только сейчас Джек о них вспомнил. Но отправиться их искать он пока не мог. Надо было попробовать заснуть. Но где же он ошибся, как вышло, что Роза погибла? Что надо было сделать иначе? И где она теперь? Неужели тело в океане — все, что от нее осталось? Почему же ему кажется, что это была и вовсе не она, будто ее собственный труп не имеет к ней никакого отношения?Какая бы тоска не грызла, можно заснуть, если очень хочется. Джек уже знал это: так было после смерти его семьи, так вышло и теперь.Наутро , преодолевая слабость и озноб, Джек все же вышел на палубу. Как он и думал, уже вывесили списки выживших, перед ними сгрудилась целая толпа, другие расспрашивали проходивших матросов, стюардов, друг друга. Сердце застучало, когда удалось подойти ближе. Невольно он взглянул на букву "Д".Чуда не произошло. Выжила мать Розы, но не она сама. Из глаз покатились слезы, Джек моргнул и снова всмотрелся в списки. Выжила Хельга Даал. Ее родители сорвались еще раньше, чем Роза. Коры Картмелл и ее родителей в списках не было. Значит, и эта девчушка умерла — кроха, прожившая на земле всего-то пять лет. Даже Люси, сестренка Джека, прожила семь. Снова потребовалось усилие, чтобы взять себя в руки. "Росси... Росси..." Он вглядывался снова и снова — но нет. В списках не значились ни Фабрицио, ни Томми.Наконец Джек отошел дальше от прочих, к перилам. Стиснул их, кусая губы. Мотнул головой. Не было больше его друзей, как не было его любимой. "Да не выиграй я эти билеты..." Но тогда Роза погибла бы еще раньше — попытка самоубийства ей бы удалась. "Когда все пошло не так, что можно было изменить?" Остро вспомнился Фабрицио — добрый, восторженный, наивный, как ребенок. Веривший Джеку во всем. А Джек привел его на смерть.Не удалось сдержать рыдание — оставалось надеяться, никто ничего не слышал. У всех своего горя было достаточно. Джек обернулся и думал уже уйти в каюты, но застыл, точно его током ударило.В нескольких шагах от него, спиной к нему, стояла девушка в черном мужском пальто. Длинные рыжие волосы падали ей на плечи. "Господи". Неужели все-таки чудо? В горле так пересохло, что Джек даже не сразу смог позвать ее.— Роза, — он кашлянул и крикнул громче. — Роза!Она обернулась. Ей было лет двадцать пять. Рыжие волосы обрамляли худое и бледное, испитое лицо. Чуда не вышло — это была не Роза.— Я обознался. Простите.Он побрел прочь. Ему хотелось больше никогда ни о чем не думать и ничего не чувствовать. И ни с кем не говорить. Испариться из этого мира.— Сэр, подождите-ка! Сэр!Девушка, которую он принял за Розу, догнала его.— Вы не единственный, кто меня сегодня так назвал. До вас был какой-то джентльмен, похоже, из первого класса. Такой высокий, смуглый, с черными волосами. Может, вы знаете его?"Хокли. Он-то выжил, значит".— Да, он мне знаком. Спасибо, что предупредили.Хотя, в сущности, что Хокли еще мог ему сделать? В столовой Джек на сей раз увидел Хельгу, но она его не заметила. Она разговаривала с какими-то женщинами — видимо, на норвежском. Подходить Джек не стал, сейчас он не мог бы заговорить ни с кем знакомым. А она ведь видела, как погибла Роза.Он быстро устал и лег спать. Проснулся снова уже вечером. Подумать только — со смерти Розы прошло два дня. Два дня назад она была жива, Фабри был жив, и оба даже не догадывались. " выжила,если бы не я. А Фабри... Если бы я не стал звать его в Америку..." Джек не мог перестать думать об этом.Вдруг захотелось взглянуть на море, на закат. Да, он будет вспоминать, как они любовались закатом с Розой, и почти наверняка станет невыносимо больно. И все-таки Джек вышел на палубу.Небо багровело в золотых бликах. Вода казалась лавой... Страшно холодной лавой.Джек смотрел вдаль так долго, что и не заметил, как рядом кто-то встал. Обернулся: около него стоял Хокли.Бледный, лицо помятое, глаза напряженно сощурены. Кажется, он едва удерживался, чтобы не сгрести Джека за ворот и не встряхнуть как следует.— Где Роза? Что с ней случилось?Вот оно, сейчас это придется произнести вслух.— Роза погибла. Сорвалась с перил, ударилась о винты. Потом я... видел тело.Джек перевел дыхание и снова уставился на горизонт. Было очень тихо, покуда Хокли не издал короткий, горестный смешок.— Вот как. Стало быть, она погибла, а ты жив, — он снова залился хохотом. — Значит, она предпочла пожертвовать собой, чтобы сохранить твою никчемную жизнь. И все у тебя благополучно. Наручники с тебя сняли, а разгуливать разрешают свободно. Получается, капитану безразлично, что на корабле, среди других пассажиров — вор? Видимо, кое о чем Хокли забыл. Джек обернулся, подавляя внезапное, впервые в жизни овладевшее им желание задушить человека.— Ну если им безразлично, что здесь сумасшедший, который по людям из пистолета палит...Так, изменился в лице. Испугался — это даже радует.— Надеюсь, это не угроза? Тебе ведь вряд ли кто поверит. Свидетелей не осталось. А бродяга, порочащий память о благородной девушке...Умеет же выворачивать правду наизнанку.— Чем же я порочу ее память?— Да хотя бы тем, что упоминаешь ее имя. И тем, что думаешь, будто люди поверят, что она могла изменить с тобой своему жениху.Ревнует, значит. Даже после смерти. Идиот.— Она не была твоей собственностью. Ее сердце было свободно.— И куда же оно ее привело?Да, на винты "Титаника", а после в соленую холодную воду. — Мы оба виноваты, что так случилось. Оба — и ты, и я.— Ну нет. Если бы ты не соблазнял Розу, она не изменила бы мне. Она бы спокойно села в шлюпку и была бы здесь.В сущности, наверное, не стоило на него так злиться. Он виноват, но он не все знал.— В тот вечер, когда мы с ней встретились впервые, — перед глазами встало лицо Розы, ее затравленный взгляд, — она пыталась покончить с собой.Хокли побледнел еще сильнее.— Ты лжешь.— Да, свидетелей у меня нет, если ты об этом. И тем не менее это правда.Хокли оперся о перила. На миг опустил лицо, а когда поднял, оно как-то по-звериному исказилось.— Хорошо, даже если так. Ты спас ее, благородный герой. Какого черта ты на этом не остановился? Зачем ты полез в нашу жизнь? Ты что, решил, что я ее бил или насиловал?— Нет, не думаю. Иначе ты уже кормил бы рыб.— Каков храбрец! А не лучше ли было бы тебе отправиться кормить рыб самому? Конечно, лучше. Но вышло именно так. Они оба живы, а Розы нет.Хокли тоже посмотрел за горизонт, а потом обернулся к Джеку.— Ну что ж. Сейчас ты выкрутился, но не думай, что так будет всегда. Что можно безнаказанно погубить девушку, растоптать чужую жизнь. Неважно, украл ты бриллиант, пальто или мое счастье, но ты остаешься вором. Раньше воров вешали, и поверь, веревка тебя дождется. Ты изворотлив и живуч, как крыса, но однажды ты проглотишь яд. За то, что я потерял, ты заплатишь вдвойне.Джек не стал ему отвечать: не хотелось. На душе было до легкости пусто — и совершенно все равно, что будет дальше. Веревка так веревка. А может, и нет.Хокли ушел, а Джек сел на скамью и стал ждать темноты. Хотелось снова увидеть звезды — может, одна упадет.