V. (1/1)

Зимов много раз пытался, но так и не смог объяснить себе, когда они всё же начали это подобие отношений. Просто в один день это стало нормально: по-настоящему заботиться и беспокоиться, класть голову на чужое плечо и брать друг друга за руки.Когда они с Федей, Глебастой и Бейсиком переехали в одну большую питерскую квартиру, Зимов был этому действительно рад. Жить с друзьями, несмотря на многие минусы, всё-таки невероятно здорово.Через месяц после переезда они с Федей начали засиживаться по вечерам у Никиты в комнате, рисуя. Зимов писал свои мрачноватые по тону картины, иногда отвлекаясь на рисующего Федю, у которого на холсте происходил настоящий ад эпилептика, как говорил Бейсик. Оралов стоя разглядывал огромный холст, окрашивая кисточкой какое-то существо в оранжевый. Никите нравилось засматриваться на то, как Федя работает, потому что это всегда был полнейший полёт фантазии: что-то невероятное, ужасно разноцветное и невообразимое.И когда Федя заканчивал очередной угол работы, каждый раз поворачивался к Никите с такой по-детски довольной улыбкой, что тот не мог сдержать свою.А потом начались Федины прикосновения.Зимов не мог это объяснить, но Федя просто мог на секунду взять его за плечо таким образом, что это касание ещё минуту отзывалось фантомным теплом в конечности.Айсик абсолютно точно читал его настроение за один взгляд, и когда тот злился, что у него не выходит очередная работа, с легкостью успокаивал лишь тем, что клал руку на выпирающий позвоночник художника.А потом Зимов с легкостью осознал, что очень даже может положить голову на плечо Феди во время просмотра какого-нибудь фильма или сериала. Сам Зимов какого-либо стыда и дискомфорта от этого не испытывал, а Федя мог даже молча приобнять.Никита не пытался это обсудить с Федей: как будто если это обсудить, хрупкое равновесия в их взаимоотношениях развалится. Все прикосновения стали восприниматься как что-то абсолютно нормальное и естественное, в какой-то момент стало ясно, что можно почти всё, и они оба не будут против.И именно мысль о том, что они оба не будут против, побудила как-то пьяного Зимова его поцеловать. Просто прикоснуться губами к чужим. Но такой же пьяный Айсик тут же повторил это действие, обнимая художника и гладя по затылку.А после Никита молча встал и ушёл спать к себе в комнату, прикрыв дверь.На следующее утро встретились на кухне и глупо улыбнулись друг другу. Федя погладил Никиту по щеке, а тот лишь покраснел, поняв, что это уже далеко не начало их отношений, а скорее продолжение.Начало затерялось где-то в моменте, когда Федя стал улыбаться ему как-то по-особенному. Когда Никита позволил Айсику рисовать у себя в комнате. Когда Никита не убрал случайно положенную на своё предплечье руку.Они никогда не были зациклены на телесном контакте как на главной составляющей отношений: они могли неделю не целоваться, живя в одной квартире, могли час просто пролежать рядом, лишь держа друг друга за руку. Потребности в физическом взаимоотношении как будто бы и не было, была скорее потребность в совместном времяпрепровождении. Все их общение основано на взаимопонимании, доверии и полном отказе от стыда (по крайней мере, со стороны Айсика уж точно). Федя описывает это как ?духовная связь?, а Никита, улыбаясь, в голове всё время исправляет на ?любовь?.