Thorn Lily. Chapter 3 (1/1)

Я был влюблен в его старшего брата – третьего по счету, который был на два года старше нас, Чон Ынхо.Мне уже тогда начали нравиться мужчины, несмотря на то, что я еще не мог иметь полное представление об общем положении вещей. Но я не был потерян или расстроен этим фактом. Жизнь шла своим чередом, как поток воды и течение времени.Просто так вышло, что когда я позволил своим чувствам блуждать, как им вздумается, то внезапно обнаружил, что мое сердце влечет к одинаковому полу, вот и все… Я не был особо счастлив или недоволен сложившейся ситуацией.В то время его брат готовился к сдаче вступительных экзаменов в университет, а меня только приняли в эту престижную старшую школу. Но когда я впервые мельком взглянул на измученных учеников на третьем году обучения, для которых экзамены были уже не за горами, я засомневался, были ли они вообще людьми.То, что они делали, можно было охарактеризовать преданностью: школьники походили на машины, которые никогда не переставали работать. Они двигались безжизненно, отчаянно хватаясь за любые оценки, которые только могли получить. Лишь один взгляд на них вызывал у меня чувство отторжения; то, через что они проходили, было одним из тех препятствий, с которыми рано или поздно должен был столкнуться каждый за свою жизнь. Но Ынхо был другим. Даже тогда он был популярен среди девчонок, благодаря своему собранному и элегантный виду. Завершала этот образ его роль Президента студенческого совета, из-за которой он всегда находился в центре внимания.Впервые в жизни я почувствовал, как мое сердце бьется из-за кого-то. Однако я не думал, что его гибель имеет ко мне какое-либо отношение – потому что его смерть была всего лишь совпадением, несчастным случаем. Просто так вышло, что все случилось ночью того дня, когда я собрал всю свою отвагу и признался ему. Я все еще не мог полностью принять или осознать тот факт, что он попал в аварию. Когда его нашли, половина его раздробленного тела застряла под колесами. Лицо так сильно пострадало, что его едва ли можно было узнать, когда труп достали.Это не был Чон Ынхо, который мне нравился и кого я так желал. Я плакал, пока не потерял сознание.А когда открыл глаза, его младший брат… Чон Юнхо стоял передо мной.Эти двое были совсем не похожи. Только когда вам скажут, что они родственники, то вы подумаете: ?О… так вы братья. Думаю, теперь, если посмотреть на вас снова, то вы и правда немного похожи?. Просто они были очень разными.В их жилах текла одна кровь, и физически они не выглядели так уж различно, но в то время как Чон Ынхо создавал впечатление джентльмена во всех смыслах этого слова, что-то в Чон Юнхо просто кричало ?проблемный ребенок?.Хотя не похоже, что против него применялись какие-то жесткие дисциплинарные меры, он все равно был тем, кто становился горячей темой для обсуждения среди учеников, по крайней мере, раз в неделю.В день, когда мы похоронили прах Чон Ынхо в колумбарии, я впервые заинтересовался его братом – семнадцатилетним Чон Юнхо, который, без сомнения, не умел владеть собой.– В каком ты классе?– В восьмом…– Значит, это ты та самая Милашка-восьмиклашка.– Да.Меня всегда больше провожали взглядом парни, чем девушки, не смотря на тот факт, что наша школа была совместного обучения.Тогда мой отец управлял фирмой. Когда об этом узнали в школе, ко мне начали относиться немного лучше, поэтому я смог завести друзей. Вскоре я привык командовать всеми, будто помыкал прислугой, как пожелаю.В этом был смысл нашей жизни, когда все мы были переполнены страстью и юношеским порывом – когда можно было возбудиться, просто слегка коснувшись кого-то. Поэтому было естественно, что такой стиль жизни казался чем-то обыденным для такого как я, кого называли ?милашкой? среди парней.Семнадцатилетний Чон Юнхо громко рассмеялся на мой ответ. Он будто забыл, что мы находились в священном месте скорби, переполненном людьми, одетыми во все черное с головы до пят.– Брат говорил, что ты симпатичный.Хотя я не испытывал к нему сильных чувств, сожаления о моей неосуществленной любви начали изводить меня. Все же тем, кто приглядывал за мной каждый раз, когда подобное происходило, была не душа Ынхо, а его младший брат – парень, который любил меня всем своим юным сердцем.Если Чон Ынхо был мягким и спокойным, Юнхо был сильным и пылким. Мне стало казаться, что образ идеального мужчины, которого я так искал, больше подходил на Чон Юнхо, а не на его брата. Поэтому я мог споткнуться перед Юнхо, как ребенок, который впервые встал на ноги, и он был рядом, чтобы поймать меня, если я вдруг упаду. Это была естественная и яркая картина, которая даже самому мне казалась ослепительно красивой. Рядом с ним я мог засиять еще блистательнее, чем раньше.Хотя иногда я замечал, что думал об Ынхо, даже когда смотрел на Юнхо.Боль наполняла меня, такая острая, что у меня перехватывало дыхание, когда я проводил связь. Вполне возможно, что моя любовь была губительной.Я осознал, что этот сон не задержался надолго в моем сердце, когда я проснулся следующим утром. Чон Ынхо, который пришел навестить меня впервые за долгое время, напомнил ветерок, который дул тем роковым весенним днем, когда я в первый раз обратил на него свое внимание. И поэтому я смог смело открыть глаза.Я почувствовал облегчение от того, что он не выглядел грустным, хотя и казался слегка настороженным. Ты тоже думаешь, что мне стоит быть рядом с твоим младшим братом, не так ли? Теперь, когда я снова нашел Чон Юнхо спустя два года, я очень рад, что ты пришел ко мне со своим благословением.Образ того сна все еще ярко пестрел перед моими глазами. И хотя его очертания упрямо отказывались исчезать, пока я лежал и тупо пялился в потолок, внутри словно камень с сердца упал.Тот факт, что мы с Юнхо прошлой ночью делили постель, совершенно вылетел у меня из головы, пока я не понял, где находился и что вообще здесь делал. Стрелка часов, висящих на стене, показывала одиннадцать часов утра. Приподнявшись и опустив подбородок на согнутые колени, я перебрал пальцы на ногах.Я сидел и пристально разглядывал пустое место рядом со мной, где прошлой ночью лежал Юнхо, после чего прилег туда. Простыня была холодной, будто прошло уже очень много времени с тех пор, как его тепло покинуло кровать. Я потерся о нее лицом, чтобы попытаться уловить едва различимый след его мучительного аромата. Он уснул вчера, совсем не обратив внимания на мой настойчивый флирт. Вот ублюдок.Ты ушел, даже не дав мне взглянуть на твой сильный утренний стояк.Наверное, сегодня все было по-другому из-за моего значительно хорошего настроения. Теперь, когда у меня появилась возможность разглядеть дом в утреннем свете, я и правда был удивлен, как по-старомодному смотрелась обстановка. Утонченная и элегантная комната выглядела так, будто ее интерьер скопировали с европейского образа.Помещение было выдержано в строгих коричневых оттенках и в то же время от него веяло уютом: бронзовые подсвечники, украшавшие комнату, мебель, подчеркивающая коллекцию дорогих ваз и роскошных картин, пушистый ковер под ногами, солнечный свет, что просачивался через шторы, – все здесь будто являлось душой женщины, которую просто нельзя было ненавидеть.Чувствовать жалость к врагу – это все равно что дать возможность напасть на себя.Эта яркая и светлая женщина… Любопытно, способен ли я на зло по отношению к такому человеку. Я ощутил, что мое сердце смягчается, выталкивая чувства презрения и соперничества. Сохи подняла свой взгляд на меня, находясь посреди бесконечно живописного сада, поддерживая одной рукой спину, а другой поливая растения из шланга. Она окликнула меня через тонкое стекло окна.Форма ее губ была очень милой, когда я разобрал слова: ?Подожди минутку?. Как по мне, она казалась очень радостной.– Солнце очень яркое. Я не могу находиться на улице слишком долго.Сохи находилась в приподнятом настроении. Полагаю, она действительно была счастлива, что с ней есть кто-то рядом, даже когда она просто занималась делами по дому, которые привыкла выполнять каждый день. Я предположил, что проводить время, нося ребенка под сердцем, пока Юнхо работал, было не очень легко.Хотя прошло не так много времени с тех пор, как мы впервые увидели друг друга, мы с ней обменялись легкими молчаливыми улыбками, как давние знакомые. Мышцы вокруг рта каждый раз дергались, и в словах не было особой необходимости. Мне это совсем не причиняло беспокойства.– Можете дать мне льда?– Прошу прощения?– Ох… Просто припухлость еще не спала с тех пор, как мне вырвали зуб…– Зуб мудрости?– Да. Очень болит…Сохи достала небольшое полотенце из одного из ящиков. Положила лёд сверху и сложила так, чтобы можно было удобно использовать. Я повернулся к дивану с узелком в руке. Кожа дивана заскрипела, когда я залез на него с ногами и прижал колени к груди. Опустив подбородок на них, я включил телевизор. Возможно именно потому, что именно она дала мне лёд, он показался мне совсем не холодным, когда я прижал его к щеке. Решив, что это было бесполезно, я раскрыл полотенце и засунул в рот льдинку. Так как я не мог жевать, то катал этот кусочек во рту и ждал, пока он растает, а она вернулась в гостиную с подносом в руках.– Принести тебе свежего льда?– Зачем?..– Да нет… Просто полотенце возможно испачкалось…– Ничего страшного… Мой рот… ах… еще грязнее…Я перевел взгляд к телевизору, рассеяно посасывая кусочек льда. Хотя он был небольшим, язык у меня онемел до такой степени, что мне с трудом удавалось произнести что-то внятное. Я надеялся, что Сохи промолчит, но она продолжала вопросительно смотреть на меня. Я толкнул кусочек льда к уголку рта и повернулся к ней. Рассеивающиеся следы пара поднимались из тарелки с кашей на подносе, который находился у нее на коленях. От одного вида стало жарко, это взбесило меня.– Вчера… Вы не дали мне зубную щётку…– Ох… Прости. Должно быть, выскочило из головы…– Все нормально. Я все равно ничего не ел.Мне не нужно быть таким внимательным как ты, когда знаешь, что все, что съешь, пойдет на пользу ребенку.Я ненавидел этот полный замешательства взгляд, вызванный из-за моих слов. Я выхватил у нее поднос и поставил перед собой. Взяв ложку, я помешал содержимое тарелки. Эта густая белая субстанция была не просто кашей, но также ее любовью и усилиями.Но я бы ни за что не смог сидеть сложа руки, когда ко мне относились, как к какому-то инвалиду. Пока я обдумывал, как мне отомстить, она выхватила у меня ложку. Недолгий контакт оставил особое чувство ее женственности вместо ощущения паники и смятения. То тепло, которое коснулось моей кожи, было таким приятным, что я понял, что жду возможности испытать его снова. Это было что-то особенное в женщинах, чего никогда не имел я.Как будто в этом действии не было ничего зазорного, она продолжала остужать своим дыханием ложку, полную любви. Пальцы у нее были белыми и тонкими. Изящно вытянутые, ее длинные и безупречные пальцы еще больше доказывали ее красоту.В очередной раз она предлагала мне свою искреннюю заботу. Сохи лично для меня приготовила тарелку, наполненную ее любовью, и, совсем не обидевшись на мои слова, сама остудила мне кашу. После этого я почувствовал, как здравый смысл медленно возвращается ко мне, заменяя свирепую, хоть и неразумную ярость.– У вас много картин в доме…– А… Просто они мне нравятся.– Занимаетесь искусством?– Нет… музыкой.Она ответила смущенно. Интересно, на чем она играла такими тонкими и нежными руками.– Пианино?– Скрипка.Любопытно.Это был благородный и очень приятный инструмент. Я обожал звучание скрипки, ее струны создавали музыку, которая надолго остается в памяти. Я безумно любил эти легкие, божественные и душевные ноты, что затягивали в свою пучину. Неистовая и яростная музыка, казалось, больше подходила Сохи, чем спокойная. Я подумал, что она, наверное, выглядела очень привлекательно, когда играла. Она действительно обладала всем. И заслуживала такого мужчину, как Юнхо. Красивая, элегантная, утонченная, умная и…Тут-то я наконец осознал, что хвалил ее все это время. Это вышло подсознательно.Как и ожидалось, стоило мне признать этот факт, как я почувствовал себя отвратительно. Несколько ругательств сорвались с языка. Слегка покусывая губу, я украдкой взглянул на Сохи. Горло сильно обожгло, хотя я еще не попробовал и капли ее ?любви?. Я ощутил, как в груди поднимается жар. Я ненавижу обжигающие вещи. Мне хватало пламенной любви между мной и Юнхо. Зачем ты пытаешься поджечь меня?– Чт-что ты делаешь?!Я схватил горсть льда, лежащего на полотенце, и кинул в тарелку, наполненную ее заботой. Густая жидкость разбрызгалась повсюду – на ее платье и мне на ногу. Я вытер ее кончиком пальца и начал растирать, внимательно рассматривая. Белая вязкая жидкость… Ах… Это же…Спазм внизу моего живота был сопровожден смешком.– Сегодня тепло. А это слишком горячо…Казалось, Сохи лишилась дара речи, когда я отшутился. Она сидела и переводила дух, держась за сердце, как будто пыталась успокоиться. Она вытерла кашу с юбки салфеткой. Я водил ложкой по льду, который наполнил тарелку с ее любовью. Несколько льдинок в процессе перевалились через край, и вскоре на подносе был полный беспорядок.Каша, наверное, уже остыла, да? Я зачерпнул немного ее ?заботы? и проглотил, чтобы выдать вердикт:– Бее… Слишком холодная!Я съежился от ощущения холодного металла со слегка сомнительным вкусом теперь уже холодной каши, и бросил ложку обратно.Поверхность подноса откликнулась громким звоном во второй раз. Плечи Сохи дрожали, пока она сжимала грудь и изучала меня с шокированным лицом. Она слегка сузила глаза. Я безмолвно предупредил ее не смотреть на меня как на какого-то пациента из психбольницы. Приятно ей улыбнувшись, я вежливо спросил:– Не подогреете еще раз?Эта густая белая субстанция оказалась довольно сносной на вкус.Я не ужинал. По какой-то причине мне было нелегко смотреть на Сохи. Хотя я не чувствовал себя виноватым за произошедшее ранее.Просто я не хотел сидеть там и наблюдать, как эти двое ласково болтают за обеденным столом. И он ни за что не надел бы подаренную мной футболку, как это было вчера. Я избегал ужина из-за всех этих причин. Также особо не хотелось испытывать пределы моей бесконечной ревности.Зубная щётка лежала в ванной комнате, когда я зашел туда. Парные вещи выглядят очень мило, не правда ли? Выдавив немного пасты на щётку, я засунул ее в рот. Но из-за моей раздражительности я случайно задел то место, откуда мне вырвали зуб. Боль неистово распространилась по всему лицу так сильно, что я едва ли мог издать какой-либо звук. Все, что я мог делать в следующую минуту – это опуститься на пол ванной, схватившись за щёку. Болело до исступления.Я тут сижу, содрогаясь от рези, а ты можешь спокойно есть?..Когда боль притупилась, я поднялся на ноги, как будто ничего не случилось. Хотя мое лицо побледнело, от слез не осталось никаких следов. По мне нельзя было сказать, что я наплакал целую реку. Твою мать…В этот раз я убедился, что аккуратно чищу зубы, смотря в зеркало.Широко раскрыв рот, как у дантиста, я засунул щётку, как будто это был инструмент для удаления зубов. Из-за этого по рту стекла розовая субстанция, образовавшаяся из смеси крови и белой зубной пасты. Я хихикнул пару раз на забавное отражение в зеркале, пока стоял и чистил зубы. Было больно не иметь возможности просто рассмеяться громко.Я прополоскал рот и принял душ, во время которого смотрел на себя в зеркало. Все эти переживания испортили мою кожу. Энергично растирая лицо, я был вне себя от радости, когда мне удалось вернуть его к первоначальному состоянию – белоснежному и здоровому. Я позволил воде обволочь меня, высоко подняв над собой душевую лейку. Вскоре волосы полностью намокли и жалостливо облепили голову. Выглядел я как засохший капустный лист. Мне это не шло и абсолютно не нравилось.Кто ты? И где ты спрятал великолепие тех прядей, что так изумительно блестели, подобно чёрному жемчугу?Я не мог прекратить негодовать по поводу своих волос, даже когда Юнхо вернулся в комнату. Как будто он думал, что журнала будет недостаточно, чтобы отгородиться от меня, он заранее приготовил для себя целый роман. Все еще недовольный, я повернулся к нему.– Мой цвет волос… Не подходит мне, как думаешь? Да?Я никак не ожидал ответа. Сидя на кровати, он лишь продолжал спокойно перелистывать страницы книги, отказываясь как-либо реагировать на мой вопрос.– Считаешь, мне стоит перекраситься?– Спать не собираешься?Из-за его холодного ответа настойчивые мысли о моей ужасной прическе исчезли в одно мгновение. Я залез под одеяло. Закрыв книгу, Юнхо положил ее на прикроватный столик и погасил настольную лампу. Мы лежали бок о бок, молча пялясь в потолок и считая дыхание друг друга. Один, два… Казалось, оно стало одним целым вместе с биением наших сердец.– Юнхо, я заболел…Он всегда так чувствительно относился ко всему, что было связано с моим здоровьем.– Я правда болен…– Чем?Этим ты только что доказал, что хотя бы эта твоя черта не изменилась.Я потянулся своей хилой рукой, чтобы найти его ладонь. Я привлек его большие и грубые, но бесконечно горячие руки ко мне; я почувствовал, как мое дыхание участилось лишь от ощущения его тепла. Его руки двигались по моей прихоти. Хотя в этом не было ничего особенно возбуждающего, даже небольшой разницы в температуре, что вызывала его кожа, стало достаточно, чтобы осчастливить меня и заставить мой член затвердеть в ответ.– Я так страдал каждую ночь, думая о тебе… Я думал, что умру.– Тогда почему бы тебе не пойти и не завести себе девушку.Эти жестокие слова, после которых он убрал от меня руки, вскоре взбесили меня.Твою мать. Как раздражает. Даже этого недостаточно?– Твоя жена… Тогда ты одолжишь ее мне?– Сукин сын!В одно мгновение он навис надо мной, сев мне на живот, и замахнулся кулаком в воздухе. Я крепко зажмурился, выжидая. Но вскоре был разочарован тем, что пламя его гнева утихло, отказавшись напасть на меня. Я даже дал тебе причину врезать мне. Я говорю, что приму все что угодно от тебя.Тогда почему ты этого не делаешь? Ты изменился. Тебе стоило, по крайней мере, ударить меня разок по лицу и сказать, какой я нахал и что мне не помешало бы пару уроков хороших манер. У меня прямо щёки чешутся, чтобы ты врезал по ним. Я прошу ударить меня, почему ты не можешь этого сделать?Странно.Он слез с меня. Его спина начала удаляться от меня, как только он встал с кровати. Я приподнялся и схватил подушку. С коротким вздохом я кинул ее так сильно как смог. Плюшевый агрегат достиг своей цели, отскочив от его затылка, и с хлопком упал на пол. Юнхо остановился на месте. Он настолько вывел меня из себя, что я даже бросил его подушку. Но даже тогда не последовало никакой реакции. В тот момент все, что сдерживало меня, с треском прорвало.Его книга попалась на глаза, когда я бездумно искал, что бы в него кинуть еще. Ни секунды не сомневаясь, я швырнул ее изо всех сил. Она тоже приземлилась прямо в затылок.Звуки медленного дыхания исчезли, и вместо этого последовала угрожающая тишина. Он медленно повернулся ко мне. Его взгляд пронзал меня, словно кинжал. На мгновение я ощутил тот страх, что не чувствовал уже очень давно.Напуганный, я судорожно оступился и бросился к Юнхо, грубо накинувшись своими пересохшими губами на его. Это было выражение моих искренних извинений. Однако его губы отказывались открываться даже после того, как я овладел ими, жестоко покусывая, будто хотел съесть его целиком. Даже когда я облизал место возле его подбородка, подобно собаке, никакой реакции не последовало. Вся нижняя часть его лица была покрыта моей слюной. В конце концов, он оттолкнул меня своими грубыми руками, и…Я упал на пол с оглушающим шумом, который разнесся у меня в ушах. Я едва увидел звездочки перед глазами, вскоре после которых последовала темнота. Спустя некоторое время я смог прийти в сознание. Левая щека так горела, будто вот-вот отпадет, и онемела до ушей. Казалось, что кто-то разорвал внутреннюю часть моего рта, и скоро я почувствовал отвратительный запах крови. Я наслаждался уходящими ощущениями этой сладостной боли и оперся рукой о стену, чтобы поддержать себя. Без сомнения отмеченный багровым следом от его руки, я поднял голову, чтобы встретиться с Юнхо взглядом.– Я нашел тебе квартиру.Куда ты уходишь? Ты должен наказать меня больше…– Не хочу больше видеть тебя. Убирайся.Зачем мне покидать тебя…Дверь в спальню резко захлопнулась. Будто насмехаясь над моей прежней самонадеянностью и уверенностью, он не обернулся.В тот момент наконец появились слезы. Хотя я пытался убедить себя, что Юнхо просто отвергал меня как вчера, сочетание не только отказа, но и абсолютного нежелания принимать сам факт моего существования, было тяжело выдержать. Гнев, смущение и мое все еще неудовлетворенное ненормальное влечение отказывались утихомириваться. Поэтому мне не удалось забыться сном, даже когда прошло много времени с тех пор, как он закрыл за собой дверь. Все еще свернувшись на том же месте, где я упал, я засунул руки в трусы и сжал член. Только тогда я начал осознавать всю опасность ситуации, в которой оказался. Единственным способом добиться Юнхо теперь было через действительно отчаянную борьбу. Я не ожидал, что буду так унижаться, чтобы вернуть его.Желание всегда находится в самом сердце. Однако это желание способно взорваться подобно извержению вулкана только, когда встретит подходящего человека. Я спустился вниз, прежде чем смог застегнуться. Даже если она заколет меня в спину, по крайней мере сегодня я не мог подавить в себе желание быть в его руках.Я буду претендовать на его губы.Я буду вылизывать его член своим языком.Я буду умолять его порвать меня.Я буду кричать и извиваться под ним как самка.Мне правда жаль. Но он любит меня, а не тебя.Бедная Сохи…– Ах! Ах!.. Ох, милый… Юнхо… Стой, ах…– Ах… Еще немного. Ох…Тебе хочется обнять меня, разве нет? Поэтому ты так вцепился в нее.– Ах… милый… Подожди… Не так сильно… Ох…– Ааах… Сохи…Ты сейчас занимаешься этим со мной. Вот почему ты ведешь себя так развратно.Я сел, облокотившись о стену спиной. Через крошечное отверстие в дверном проеме я мог видеть бёдра Чон Юнхо между ее ног. Он толкался в ее изящное обнаженное тело вперед и назад. Но слезы не появились при этом странном зрелище. Мои проклятые пальцы проскользнули под нижнее белье и сжали стоячий член.– Аах… Оох… Хах…Ее, его и мои стоны начали сливаться воедино.Я молился, чтобы это были мои крики экстаза, ведь именно они сейчас волновали его сердце.Мне было плевать, если он воспринимал их как едва различимые отголоски из прошлого. Я молился, лишь бы они достигли его.Эта густая белая субстанция оказалась довольно горькой на вкус.