ах, точно, ты же ушел (1/1)

* н е с к о л ь к и м и г о д а м и р а н е е *Люди видят то, что они хотят видеть. На звездном небе воображение рисует те предметы, которые занимают их мысли. Во времена античности и средневековья, когда давались имена созвездиям, это были мифические создания, ведь легендами и сказаниями люди объясняли многие реалии действительности. Если бы карта звездного неба оставалась безымянной вплоть до нынешнего века, и срочно бы потребовались названия группам звезд, использовались бы обозначения изобретений технического прогресса, ибо без них современный человек не представляет своей жизни сейчас.Джеджун же, смотря на небо, видел лишь одно созвездие. У него очень краткое и лаконичное название. Вернее, имя. Юнхо. Оно состоит из миллиарда самых ярких и красивых звезд. Оно простирается дальше Млечного Пути. И его видно даже тогда, когда небо заволакивают тучи. Ведь все мысли Джеджуна о Юнхо. О нем он думает, когда просыпается, его имя греет губы, когда он шепчет его во сне. Мокрый песок приглушал неторопливые шаги; отлетающий от мужских стоп, едва заметных в сумраке ночи, брызгами искрился в неуверенном свете луны. Юнхо крепко держал Джеджуна за руку. Его белая рубашка была распахнута, обнажая крепкие мышцы груди.У Джеджуна мокрые льняные шорты, песок в волосах и за воротом футболки. А еще онемевшие подушечки пальцев от успевшей остыть за первый месяц осени воды и распухшие от соленых поцелуев губы.С каждым шагом они оставляли море позади. Надели брошенную у фонаря обувь и ступили на мелкий гравий. Пропустили несколько машин, разрезающих густую синеву ночи светом дальних огней, и перешли на противоположную сторону дороги. Весь путь до дома разговаривали обо всяких мелочах. Юнхо не выпускал руки Джеджуна, а тот и не позволил бы себя отпустить, крепче впиваясь пальцами в чужую ладонь.В их доме было много света даже поздно вечером. Горящие и днем, и ночью гирлянды не давали сумеркам забиться по углам, а в душе поселиться тревоге. В жизни Джеджуна теперь для нее не было места. Он, наконец, обрел то, чего так долго искал: покой и чувство умиротворения рядом с любимым человеком. Пусть он и не помнил своей прежней жизни, но ощущал всем собой, насколько сильно устала его душа, и как она ему благодарна за то, что он позволил телу быть там, где он сейчас находился, — под боком мужчины, опускающегося на крыльцо и тянущего его за ладонь опуститься рядом. Джеджун сел на деревянную ступень, вглядываясь в сгущающиеся сумерки. Он опустил голову на чужое плечо, услышав следом облегченный выдох. Раньше Юнхо успокаивал табачный дым, выпущенный из отравленных сигаретами легких. Сейчас эту роль взял на себя самый обычный воздух, который мужчина крал с юношеских губ, держал во рту какое-то время, а затем отпускал на волю с мыслью, что запас этого кислорода у него не закончится никогда.Эти двое принесли с собой запах соли, мокрый песок, сыплющийся с подошв, и нежелание отправляться спать. Сонливость завладела ими обоими, но сил, чтобы подняться на второй этаж, разобрать постель, снять с себя всю одежду и завалиться на мягкий матрас ни один из них не мог себе найти.— Идем, — широко зевнув, проговорил Джеджун. И выпрямился, возвышаясь над мужчиной. Он первый заставил себя все же найти эти силы. Он протянул Юнхо ладонь. Тот своей ухватился сначала за пустоту, отчего парень недовольно нахмурился, но после все-таки смог сфокусировать свой взгляд и с помощью Джеджуна, склонившегося над ним еще ниже, переплел его пальцы со своими и поднялся на ноги.Джеджун завел его в дом, долго и медленно целовал, прижав к входной двери, а после отправил наверх принимать ванную. Юнхо, довольно улыбнувшись, слегка прикусил ему кожу в основании шеи и взлетел по ступеням на второй этаж. Навел шума, громко топая и хлопая дверцами шкафа, а после зашел в ванную, оставляя дверь распахнутой. Дже, закусив нижнюю губу, едва удержал внутри широченную улыбку и под звуки включенной воды на втором этаже открыл холодильник, чтобы перекусить приготовленным днем карри с курицей. Открыл на кухне окно и сел за стол, наблюдая, как ночной ветер раскачивает полупрозрачную желтую занавеску. Шум воды давно стих, но парень, увлеченный своими мыслями, не сразу заметил это. Чужие шаги были смягчены комнатными тапочками, потому Джеджун крупно вздрогнул, когда ему на талию легли горячие ладони, а сухие губы поцеловали основание шеи, пуская вдоль позвоночника сахарную россыпь мурашек. Он наклонил голову вперед, пряча улыбку за отросшей челкой, и крупно вздрогнул, когда руки Юнхо опустились на его бедра.Оттолкнувшись кончиками пальцев от пола, Джеджун развернулся вместе со стулом, едва балансируя на его задних ножках, и обнял мужчину за шею. Юнхо, стоя меж его разведенных в разные стороны ног, наклонился и, наконец, поцеловал. Дже облегченно выдохнул ему в губы, зарываясь пальцами в мокрые после душа волосы на затылке.Неожиданно ахнул, когда мужчина резко поднял его на ноги, а после, отшвырнув ногой в сторону стул, усадил на столешницу. Джеджун небрежно смахнул на пол тарелку с недоеденным карри и ответил на жадный поцелуй. Юнхо сплел его язык со своим, наваливаясь сверху. Парень почти касался поясницей холодной поверхности стола, когда одну его ногу согнули в колене и прижали к чужому горячему боку. От Юнхо пахло ментоловым шампунем и фруктовым гелем для душа. А еще пеной для бритья и кондиционером для стирки, запах которого с чистой футболки уже впитался в его кожу. От Джеджуна до сих пор пахло мокрым песком, уличной прохладой и морской солью. А еще потом и острым карри. Ему невероятно сильно хотелось принять душ и смыть с себя все эти запахи. Но сильнее ему хотелось продлить этот миг до вечности. Уже в который раз. Джеджуну казалось, что ему всегда будет мало. Мало Юнхо. Его поцелуев. Нежности. Мало времени, что судьба отвела для них. И пусть у них впереди целая жизнь, было ощущение, что и ее окажется недостаточно. Вечности бы хватило. Но не жизни. Ведь она так коротка. Так изменчива. Так коварна. Никогда не знаешь, чего от нее ожидать. Поцелуя или пощечины. Благословения или проклятия.?Всегда? или ?никогда?.С входящим звонком на мобильный Юнхо она только что, кажется, дала ему пощечину. Джеджун раздраженно выдохнул через нос, когда в одно мгновение не почувствовал губы мужчины на своей шее. Юнхо в извиняющем жесте быстро коснулся поцелуем его щеки, выпрямился и вышел с кухни в гостиную, где на диване оставил свой телефон.Парень с быстро колотящимся сердцем и алеющими щеками слез со стола и начал убирать тот беспорядок, что они тут устроили. Из комнаты доносились отголоски не очень приятного, судя по интонации Юнхо, телефонного разговора. Джеджун вывалил осколки разбитой тарелки в урну, когда на кухню с озадаченным видом вернулся Юнхо. Он подошел к Дже, притянул его к себе за талию и поцеловал в лоб.— Что-то случилось? — спросил Джеджун.— Ничего серьезного, но… — ответил Юнхо. — Мне нужно в город.— Сейчас? — удивился парень. — Ночью? Это никак не может подождать до утра?— Нет, к сожалению, — покачал головой Юнхо. — Я вернусь так быстро, как только смогу. А ты ложись спать, — и еще раз поцеловал в лоб.— Без тебя все равно не смогу заснуть, — пожал плечами Джеджун, обвивая руками мужчину за талию и кладя голову ему на грудь. — Точно ничего серьезного?— Точно.Парень включил телевизор в гостиной и лег на диван, укрывшись тонким пледом. Юнхо поднялся на второй этаж, чтобы переодеться и взять ключи от машины. Когда спустился вниз, то парень уже дремал. Он вышел на улицу, стараясь не разбудить его. Запер дверь, сел в машину и уехал.Сон Дже был чутким. От любого, даже самого малейшего шороха, его тело вздрагивало, а веки поднимались. Расфокусированный взгляд, видя перед собой размытый экран работающего телевизора, уже в следующее мгновение снова застилался темнотой.Джеджун резко распахнул глаза, когда услышал звук бьющегося стекла. Подскочив на ноги, первым делом подбежал к входной двери и расположенному рядом небольшому окну. Но там все было спокойно. Облегченно выдохнув и успокоив себя тем, что ему это все приснилось, он вернулся в гостиную, выключил телевизор и направился на кухню, чтобы выпить воды перед тем, как подняться в их с Юнхо спальню.Щелкнул выключателем и тут же отпрянул назад, когда увидел перед разбитым окном незнакомого мужчину.— Ну, здравствуй, милый, — оскалился тот, медленно перебирая ногами. Стекло хрустело от каждого его шага. —К-кто… Кто вы? — Джеджун был напуган. По-настоящему напуган. Сначала ему показалось, что он до сих пор спит, но реальность происходящего была настолько пугающей, что ни один сон, являвшийся к Джеджуну ночью, не мог с ней сравниться.— Ты действительно не узнаешь меня? — искренне удивился мужчина. Он был молод и когда-то давно, скорее всего, считался привлекательным. Но серость кожи, впалось скул и редкая проседь густых волос делали его внешний вид отталкивающим. Отталкивающим его делали и темнота во взгляде, и кривая болезненная ухмылка, и даже длинные тонкие пальцы, почесывающие заросший щетиной подбородок. — Значит, твой защитник не лгал, и тебе действительно отшибло всю память.— Я вызову полицию, — тут же сообразил Дже, вспоминая, что оставил телефон где-то здесь, на кухне. Но искать его взглядом — значит, лишить себя последней возможности на спасение. Потому он начал усердно вспоминать, куда именно его положил. — Я успею все сделать раньше, чем они приедут, — незнакомец, заметив сосредоточенное выражение на лице парнишки, обернулся через плечо и уже в следующее мгновение расплылся в хитрой усмешке. — Не это ищешь? — кивнул в сторону телефона, лежащего за его спиной на столе.— Убирайтесь из нашего дома!— Из нашего? — присвистнул мужчина, а после запрокинул назад голову, обводя взглядом кухню. — Так значит, это ваше райское гнездышко? И почему же Чон оставил своего птенчика одного? Почему уехал?— Убирайтесь! — с нажимом повторил Джеджун, а сам стал пятиться назад, пугаясь необъяснимой черноты во взгляде надвигающегося на него человека. — У меня с головой все в порядке, — снова оскалился мужчина. — Я помню все до мелочей. Помню все, что делал с тобой. А еще помню, как ты кричал. Как ты скулил подо мной…— Хватит! — закричал Джеджун, чувствуя, как его начинает трясти. Он неосознанно обнял себя руками и резко затормозил, упираясь спиной в холодную стену позади себя. — Замолчите!Почему эти слова так болезненно отозвались в его теле? Почему от них стало невообразимо больно? Дже был уверен, что впервые в жизни видел этого человека. А, может… Может, он просто не помнил его? Может, этот человек был в той его жизни, где жили воспоминания о десяти годах, которых у него не было в этой? Но что могло их связывать? Что-то сейчас подсказывало Джеджуну, что это нечто нехорошее, темное, ужасное. И то, что сейчас он испытывал, было не просто страхом. Это был ужас. Тот, что проникает под кожу. Тот, что вгрызается в кости, что отравляет собой кровь.— У меня из памяти это никуда не делось, а вот тебе, милый, придется напомнить…Мужчина в несколько шагов сократил разделяющее его с Дже расстояние и оказался рядом с парнем. Вжал его тело в стену и схватил грубой ладонью за подбородок. Джеджун пытался увернуться, но резким жестом незнакомец обратил его лицо к себе и звонко рассмеялся от вида зажмуренных глаз. Он наклонился к побледневшему лицу и втянул носом запах кожи у самого уха. Дже поежился от отвращения. Его руки сжались в кулак, и он едва отыскал в себе силы оттолкнуть мужчину. Но тот сдвинулся всего на пару шагов, а после вновь зажал его собой. Джеджун выставил между ними согнутые в локтях руки, втянул голову в плечи и увернулся от губ, мазнувших по щеке. Его всего передернуло от отвращения. По телу прокатилась взрывная волна жгучего холода. Она же и парализовала его конечности, отняла возможность двигаться и дать отпор. Уши заложило. Джеджун, будто через стенки вакуума слышал тот мерзкий смех, слышал, как мужчина что-то шептал ему на ухо. Онемевшее тело не чувствовало прикосновений, грязных поцелуев, грубых ласк. Оно словно бы вручило себя в руки своему палачу, тем самым говоря, что тот может делать с ним что хочет.Джеджун вжался затылком в стену и еще сильнее зажмурился, когда ноги уже отказывали держать его, а чужие руки, насмехаясь, не давали упасть.Но внезапно все прекратилось. Смех, шепот, прикосновения. С резкой вспышкой это все куда-то ушло. Джеджун закрыл руками голову и отвернулся, начав медленно сползать по стенке вниз. Он не слышал ни звуки борьбы, ни приглушенные ругательства, которыми неизвестный мужчина сыпал после крепкого удара в челюсть, ни голос Юнхо, кричавший ему, чтобы он убирался отсюда. Дже сидел так еще какое-то время, пока мысли не прострелило осознанием.Юнхо здесь!Парень открыл глаза и увидел мужчину, нависшего над Юнхо. Он сидел на его бедрах, а его руки сжимали покрасневшее горло. Джеджун видел, как Юнхо задыхался. Тот вцепился пальцами в запястья незнакомца, но сил, чтобы отнять их от себя, у него уже не осталось. Джеджун тяжело дышал, пытаясь сообразить, как ему поступить дальше. Тот мужчина на него не смотрел. Кажется, он и вовсе забыл о его существовании. А Юнхо тем временем умирал. Его руки, до этого сжимающие запястья мужчины, опустились на пол. Глаза закатились, а тело перестало сопротивляться. Джеджун не знал, откуда у него взялись силы на то, чтобы подняться на ноги. Он понятия не имел, как отыскал нож в выдвижном ящике. И никогда бы не догадался, что в нем столько смелости для того, чтобы приблизиться к убийце, толкнуть в грудь и всадить в его живот острое лезвие. Незнакомец, порывисто втянув в рот воздух, поднял взгляд на мальчишку с ножом в руке, а после опустил его на кровоточащую рану. Из его рта текла тоненькая струйка крови, но он нашел в себе силы для того, чтобы потянуться к Джеджуну. Но тот всадил в него нож еще раз. Мужчина закашлялся и повалился на пол. Он задыхался от застрявших в его глотке сгустков крови. Но его агония длилась недолго. Он перестал биться в конвульсиях уже через несколько минут. И все это время Джеджун наблюдал за тем, как Юнхо приходил в себя. В его голове крутилась лишь одна мысль: если бы он помедлил хоть еще немного, то последний выдох этой ночью был бы испущен его возлюбленным, а не тем незнакомцем, что вторгся в их дом. Юнхо перекатился на бок и сильно закашлялся, приложив дрожащую ладонь к основанию своей шеи. Спустя, казалось, целую вечность, он приподнялся на одном локте и сел, сильно сгорбив спину. Когда увидел лужу крови на полу, то кинулся к Джеджуну, чтобы проверить, цел ли он. Позабыв о собственной боли, действуя лишь на одном адреналине, что вырабатывало его организм с невиданной скоростью, блуждал пальцами по его телу, пока собственным запястьем не коснулся лезвия ножа, что парень до сих пор сжимал в ладони.Замерев в таком положении, зажмурил глаза и облизал пересохшие губы. Опустил голову и сжал челюсть так крепко, чтобы никакой крик не смог бы вырваться из его горла. Он обернулся через плечо и увидел то, чего пожелал никогда не видеть в своей жизни…— Я убил человека, — голос Джеджуна был пустым. Бесцветным. И словно… безжизненным вовсе. — Я убил его, хен.… тело убитого его возлюбленным человека.— Нет, нет, нет, — дрожащими губами зашептал Юнхо, а после прошагал на коленях до тела и непослушными руками по животу, на котором расцветало кровавое пятно, поднялся до шеи, чтобы прощупать пульс. Он стоял на коленях, сильно сгорбившись, и пытался отыскать хоть отголосок жизни в бездыханном теле. — Он жив, Джеджун-а, он жив.— Я убил его, хен, — повторил Дже. Парень опустил взгляд на кухонный нож, который был в крови, широко распахнул глаза, будто бы до него только сейчас дошло, что он вот этим самым ножом несколько мгновений назад отнял чью-то жизнь. Выронил оружие на пол. То с лязгом ударилось о плиточный пол, раскидав рубиновые капли. Ноги Джеджуна уже не держали его, и он тоже рухнул вниз. Начав содрогаться от приближающейся истерики, отполз назад, скользя пятками по растекающейся лужице крови. Встретив спиной преграду в виде стула, прекратил перебирать ладонями и замер. Прижал обе руки к лицу и зажмурил глаза. Он дышал шумно и очень-очень часто. За собственным дыханием не сразу разобрал звуки возни Юнхо. Тот сорвал с окна занавеску и начал обматывать ею рассеченную от удара об пол голову Хэена, чтобы кровь перестала заливать пол кухни. После дрожащими руками собрал все полотенца и закрыл ими открытую рану на животе. Опустившись на колени, стал искать взглядом нож. Тот лежал всего в метре от перепуганного до смерти Джеджуна. Юнхо взял его и начал тереть рукоятку о ткань своих спортивных штанов.— Что ты делаешь? — спросил Дже, когда открыл глаза. Мужчина продолжил свое занятие, даже не поднимая головы. Ведь только так он сможет избавиться от отпечатков пальцев Джеджуна. — Нужно позвонить в полицию, — начал судорожно соображать парень, поднимаясь на ноги. — И в скорую.— Не нужно, — резко оборвал его Юнхо, поравнявшись с возлюбленным. — Пока не нужно. Слушай меня очень внимательно, — нож, на котором были теперь только его отпечатки пальцев, снова упал на плиточный пол. — Ты спал, услышал шум…— Нет!— Ты услышал шум! — громче проговорил Юнхо, наблюдая, как губы напротив начинают дрожать все сильнее. — Спустился вниз по лестнице и увидел меня, а…— Нет, хен, нет! Это я убил его. Я! Не ты…— Джеджун-а, — Юнхо взял лицо парня в свои ладони, пачкая его кожу чужой кровью. — Хороший мой, — он наклонил голову, целуя его в лоб, а после крепко прижал к себе. — Твое лечение… Оно… Все может быть потеряно. Ты только-только стал жить нормальной жизнью. Я не хочу отбирать у тебя второй шанс начать все заново.— Хен… — Джеджун никак не хотел верить сейчас в то, что ему приходилось слышать. Нет, это не может быть правдой. План Юнхо — это же обман, да? Всего лишь шутка? Юнхо так не поступит. Не посмеет. — К нам в дом пробрался сбежавший преступник. Он напал на меня. Я лишь защищался попавшимся под руку ножом, — опустил взгляд на поблескивающее лезвие. — Не рассчитал силу, ударил его. Он упал замертво. Ты спал наверху. Услышал шум, спустился вниз.— Я не стану этого говорить, — возразил ему парень, смотря прямо в глаза.— Послушай меня, Дже…— Нет! Это ты услышь меня, хен! — закричал он так громко, как только мог. В нем бушевала ярость, смешанная с адреналином. А еще в той гремучей смеси была злость, нежность и бессилие. И Дже никак не мог контролировать эти эмоции. Они одержали над ним вверх. Полностью поработили его. — Я не дам тебе взять всю вину на себя. Когда приедет полиция, я расскажу все, как бы…— Если ты любишь меня, ты этого не сделаешь…— Нет! Я сделаю так именно потому, что люблю тебя. И я убил бы его еще раз, если бы он угрожал твоей жизни.— Прости меня, — прошептал Юнхо, обхватив лицо Джеджуна руками и едва-едва касаясь своими губами его. Парень обхватил дрожащими пальцами его запястья, пытаясь отстранить от себя.Но было поздно.Юнхо ударил Джеджуна, в одно мгновение лишая сознания. Лишая света.Лишая последней возможности спасти от необратимого.*Джеджун очнулся на диване в гостиной на первом этаже. В их с Юнхо доме было очень много людей. Полицейские, врачи, репортеры с камерами, которые плевались слишком яркими вспышками… Проход на кухню огражден желтой лентой. На полу появились какие-то белые линии, за окном мигали разноцветные огни. И вокруг шум. Очень много шума. Десятки голосов, сотни чужих шагов, пачкающих их дом своим присутствием. Джеджун оперся одним локтем о мягкое сиденье дивана, стараясь приподняться, но снова рухнул вниз, сморщившись от тупой ноющей боли, прострелившей виски.Молодая девушка в темно-синем комбинезоне с нашивками, обозначающими скорую помощь, опустилась перед ним на колени и поднесла ко рту вату с резким запахом, ударившим прямо в нос. Джеджун скривил лицо и отвел от себя чужую руку. Собрал все силы, чтобы сесть. Сильно сгорбился и обвел взглядом комнату вокруг себя. Словно бы не замечая беспорядок, кровь и нехорошее предчувствие, маячившее где-то у края сознания, поднялся и на нетвердых ногах направился к выходу. Что-то подсказывало, что так нужно.Джеджуну помогли выйти на улицу. Все соседи покинули свои дома, смотря на разворачивающее действие у ограждающей желтой ленты. У Дже до сих пор в мыслях туман, он не мог понять, что все эти люди здесь делают, почему его куда-то ведут. Где Юнхо… Парня шатало из стороны в сторону. Девушка из скорой помощи придерживала его за плечи. Что-то сказала подошедшему к ним полицейскому. Кажется, она произнесла что-то вроде ?Ему нужна помощь, все показания потом?.Показания? Какие показания?Ноги Дже путались. Он опустил взгляд вниз и увидел притоптанную газонную траву, которую они не подстригали с Юнхо, кажется, уже пару недель. Джеджун споткнулся обо что-то. Упасть ему не дали руки все той же девушки, которая, словно была его проводником в мире, где он потерял все ориентиры. Его вели к машине скорой помощи. Медбрат, сидящий внутри, уже протягивал ему руку из-за распахнутых в разные стороны дверей. Джеджун нахмурился, не понимая, зачем он это делает, но все же ухватился за ладонь, подтянулся и забрался внутрь. Медсестра уже закрывала дверцы машины, как некая неведомая сила заставила парня обернуться назад.И он увидел его. Он увидел Юнхо.Тот сидел в полицейской машине, чьи сине-красные огни разгоняли туман раннего утра. Юнхо тоже смотрел на него. Смотрел до того момента, как заметил на себе его взгляд. После он крепко зажмурил глаза и отвернулся, качая головой. Нет. Смотри на меня, хен, безмолвно кричал Джеджун. А потом он опустил взгляд на его руки. Дверь полицейской машины была открыта, и Дже увидел его запястья в наручниках. Он увидел, как дрожали его пальцы, как тяжело вздымалась грудь, за которой билось отважное, но такое глупое сердце.Туман в сознании разом рассеялся.Ну, здравствуй, милый, звуком разрывающей сухожилия и мышцы пули. Я убил его, хен, каплями крови, стекающими с ладони, где стиснут слишком острый осколок жизни, над которой он больше не был властен. Ты спал, услышал шум, свистом, с которым последний выдох покидает остывающее тело. И я убил бы его еще раз, если бы он угрожал твоей жизни, шагами, приближающими тебя к краю обрыва. Прости меня, последним лучом света перед тем, как все вокруг застелила тьма.Джеджун оттолкнул девушку, пытающуюся закрыть дверцы машины скорой помощи, вывернулся их хватки медбрата, который хотел его удержать. Он спрыгнул на землю, поскользнулся на покрытом утренней росой газоне, упал на колени, поднялся и продолжил бежать. К Юнхо.К человеку, которого у него хотели отнять. В тех воспоминаниях, которыми располагал Дже, они были с мужчиной совсем недолго. Но в груди жило чувство, будто подобное происходило уже не впервой. Не впервой на их пути встречались преграды, цель у которых лишь одна — разлучить их. Машина, где находился Юнхо, была уже совсем рядом. Ее дверь закрыли прямо у Джеджуна перед носом. Он резко затормозил и принялся бить ладонями в стекло, крича, чтобы Юнхо отпустили. А мужчина не смотрел на него. У него просто не было сил все это видеть. Он слышал глухие удары по стеклу, слышал приглушенный крик. Но что он мог сделать? Что он мог сделать, чтобы облегчить его боль?— Нет, хен! — продолжал кричать парень. — Скажи им, что это был не ты. Скажи, что это я. Что я его убил. Я, а не ты!— Сержант Ким! — обратилась запыхавшаяся девушка к полицейскому, что стоял возле машины со стороны водителя. Одна его рука придерживала дверцу, другая лежала на крыше. — Этому молодому человеку нужна помощь. Он не в себе, — девушка была напугана. Она смотрела на истерику Джеджуна и пыталась скрыть собственное волнение. Особенно после того, как заметила сместившиеся к переносице темные брови сержанта.— Забирайте и его тоже, — кивнул он двум молодым лейтенантам, один из которых переговаривался по рации в нескольких метрах от полицейской машины.— Послушайте же, — пыталась убедить сержанта девушка из скорой помощи, держа в памяти наставления доктора Чон. Психотерапевт, связавшись с начальником ее смены, рассказал, что юноша, ставший свидетелем преступления, имеет тяжелое психическое заболевание и что его после произошедшего нужно немедленно направить в больницу для оказания дальнейшей помощи. Хан Хиджи, спеша на вызов и сидя рядом с таким же взволнованным водителем и еще одним медбратом, слушала голос своего начальника, точь-в-точь передававшего слова доктора Чон — Он болен, — Хиджи подошла к полицейскому, понижая голос на несколько тонов. Несмотря на все крики и вопли Джеджуна, сержант слышал ее вполне отчетливо. — Этот молодой человек психически не здоров. Мужчина, которого вы арестовали, совершил убийство, и это, вероятно, стало для него неким триггером, своеобразным спусковым крючком, который у людей с посттравматическим стрессовым расстройством вызывает яркие негативные эмоции. При вызове нам не объяснили всех тонкостей его состояния, но я настоятельно не рекомендую забирать его сейчас в полицейский участок. Мы отвезем его в больницу, введем успокоительное, пару часов он проведет у нас под наблюдением, а после вы узнаете у него все, что нужно.Сержант, недолго думая, кивнул девушке и сел обратно в машину. Хиджи позвала медбрата. Пока молодой мужчина в темно-синем костюме бежал до полицейской машины через весь участок перед домом, она достала из кармана шприц с успокоительным и жестом показала медбрату держать парня.— Хен, посмотри на меня! — не унимался Джеджун. — Посмотри, пожалуйста, на меня. Скажи им. Скажи все, как было.Хиджи подошла к нему сзади и позвала негромким ?господин Ким?. Дже лишь махнул рукой, выбывая из ее ладони шприц с лекарством. А тем временем полицейская машина сдвинулась с места и вырулила на дорогу, увозя с собой единственно дорогого ему человека. Джеджун уже было кинулся следом за ней, как медбрат подбежал к нему со спины и схватил под локти, прижимая к своей груди. Дже принялся кричать и размахивать в воздухе ногами. Но ловкая рука Хиджи успела ввести ему успокоительное. Джеджун с каждой секундой начал ощущать, как силы покидали его. Перед взглядом — размытые красно-синие огни, в ушах — вой полицейской машины. А в груди — разбитые надежды. Джеджун сам убил их. Уничтожил, всадив нож, и оружие это после подбросил в руку своему возлюбленному. Нужно было отобрать его. Выхватить. Опередить. Но парень был слаб. Чертовски слаб перед судьбой. Ведь она в очередной раз все решила за него.— Хен… — шептал он в пустоту. — Посмотри… на… меня… — и снова погрузился в темноту.*В следующий раз Джеджун очнулся в приемном покое больницы. Он сидел на банкетке, облокотившись о мужчину. То был доктор Чон. Джеджун сразу же узнал его, как только открыл глаза. Чольхо сказал ему, что он задремал после выписки, и психотерапевт решил дать ему время немного отдохнуть. Тогда Дже вспомнил, как оказался в больнице, вспомнил те несколько дней, что провел здесь с криками и истериками. Вспомнил, как умолял отпустить его к Юнхо. Как пытался убедить каждого, что это он убийца. Он, а не Юнхо.Но, кажется, его никто и слушать не желал. Только вот Джеджун тогда не знал, что это все из-за доктора Чон. Это он рассказал всем о его расстройстве, о том, что его словам не стоит придавать никакого значения. Что произошедшее в том доме на берегу моря стало для него большим стрессом.Джеджун не знал, что Чольхо об этом попросил сам Юнхо. Не знал, что когда тот ударил его, лишив сознания, первым делом переодел его, спрятал испачканную в крови одежду, затем позвонил в скорую и полицию, а после набрал номер старшего брата, чтобы в очередной раз попросить о помощи. Доктор Чон не поверил тогда, что это его брат убил О Хэена, но все же он пошел на эту жертву, ведь в его ушах до сих пор стоял тот отчаянный голос Юнхо, умолявшего его спасти Джеджуна.Из памяти Дже стали пропадать сначала часы, потом целые сутки. Проведя на допросе на следующий день после выписки десять часов подряд, он, проснувшись утром, уже ничего не помнил. Чольхо глаз не спускал с парня, когда ему показывали видео с Юнхо.— В 2:48 мне позвонил детектив Пак Хеншик — все мои звонки вы уже давно отследили, так что можете проверить, — на Юнхо была надета темно-синяя роба. Он сидел по одну сторону серого металлического стола. По другую от него располагался полицейский в форменной рубашке с погонами с разложенными перед ним бумагами. Джеджун с того ракурса, который выведен на экран, куда было приковано все внимание, его лица не видел. Оно и не нужно ему. Нужен и важен ему был лишь один человек — тот, кого допрашивали в данный момент, как единственно возможного преступника в убийстве некого О Хэена. — Детектив попросил приехать в город. Через пару часов я вернулся…— Можете назвать более точное время, — уточняющие вопросы — обычное дело для допроса, но от взгляда Чольхо не ускользнуло то, что это вызывало раздражение в его брате. Проступившие вены на сцепленных в замок ладонях, напрягшаяся линия челюсти, распрямившиеся плечи.— Кажется, было без пятнадцати минут пять, — ответил Юнхо, наклонив голову чуть набок.— Зачем вы ездили в город?— Детектив Пак рассказал мне про слухи о том, что О Хэен пытался бежать с тюрьмы, — Юнхо никак не мог знать, что запись его допроса потом покажут Джеджуну, а потому говорил обо всем смело, не боясь имен. Не скрывая того прошлого, от которого они последние полгода бежали. — Я ехал в Сеул, чтобы мы с ним организовали нашу с Джеджуном охрану.— Но до Сеула вы так и не доехали?— Нет, — выдохнул Юнхо, готовясь вновь ставить пластинку отрепетированной лжи. — Когда я уже почти въехал в столицу, детектив Пак позвонил мне и сказал, что Хэену все же удалось сбежать. Я сразу же поехал обратно, так как была вероятность, что он направится именно к Джеджуну. — Почему же вы сразу не вызвали полицию?— не унимался полицейский, не меняя тона своего голоса. Говорил он негромко, неспешно, проявляя минимум заинтересованности в допросе. Юнхо это помогло расслабиться. Он перестал нервничать, с каждой минутой все больше убеждаясь, что никто не собирается ловить его на лжи.— Офицер местного отделения сказал не беспокоить их по мелочам, ведь еще ничего не случилось, — эти слова — чистейшая правда. Юнхо уже давно понял, что многим на тебя наплевать. Все считают, что человек нуждается в помощи только тогда, когда он находится при смерти или уже попал под прицел оружия. Наверное, позвони Юнхо в полицию сразу, как руки О Хэена сомкнулись на его шее, они не стали бы говорить, что это мелочи.— Хорошо, — полицейский кивнул, делая небольшие пометки в своем протоколе. — Что было дальше? Где был Джеджун, когда вы вернулись?—Джеджун спал на диване в гостиной, — Джеджун зажал рот рукой и зажмурился, почувствовав, как с глаз срываются горячие слезы. Его затрясло, если бы не поддержка доктора Чон, он бы рухнул на пол. Но он заставил себя смотреть дальше. — Я не стал его будить, тем более он принял снотворное, потому и не очнулся, когда все произошло. Направился на кухню, чтобы попить воды. О Хэен уже был там. Он напал на меня, я защищался. Когда он стал душить меня, я дотянулся до ножа и ударил его.— Сколько ножевых ранений вы нанесли ему?Молчи, не говори ничего, вопил про себя парень, продолжая сжимать рот ладонью. Юнхо в этот момент посмотрел в камеру. Затем отвел взгляд. Выдохнул. А после уничтожил его всего лишь парой слов:— Кажется, два.— Лжешь! Ты все лжешь! — Джеджун сорвался с места и приблизился к стеклу, за которым находилась уже давно опустевшая комната для допросов. — Ты не убивал. Ты не убийца! Зачем ты лжешь?Джеджуна вывели из операторской, отвели в офис, попытались успокоить. Когда Чольхо подошел к нему с бумажным стаканчиком мятного чая, то парень поднял на него ничего не понимающий взгляд и спросил, что они здесь делают.— Мы только что смотрели запись… — Чольхо осекся, присаживаясь рядом с Дже и поджимая губы. — Где сейчас Юнхо, ты знаешь?Парень задумался, грея замерзшие пальцы о бумажный стаканчик. Меж его бровей залегла глубокая складка. Он смотрел на доктора Чон потерянным взглядом, но дать ответ так и не смог. Он снова запутался.Во времени.В мыслях.Воспоминаниях.Джеджун забыл все, что произошло в ночь убийства О Хэена. И что-то психотерапевту подсказывало, что если ему не напоминать об этом, то он и не вспомнит. Как не вспомнит все то, что было погребено пройденным почти год назад сеансом электросудорожной терапии.И он не ошибся.— Это был О Хэен, да? Это ведь его я убил тогда в нашем доме?Джеджун сидел на полу кухни своей небольшой квартиры. Рядом с ним расположился Юнхо, держа зажженную сигарету дрожащими пальцами. У него между разведенных в разны стороны коленей стеклянная пепельница. У Джеджуна теперь полный комплект воспоминаний. — Дже… — Юнхо бросил тлеющую сигарету в пепельницу и толкнул ту ногой. Стекло ударилось о ножку стола и с противным звоном закружилось на плитке.— Я не знаю, что с ним стало после того, как мне стерли память… — Джеджун подвинул пепельницу к себе, взял сигарету и сделал небольшую затяжку. Откинулся головой на стену, повернулся к мужчине.— Его посадили, — Юнхо проследил за выдыхаемым Дже дымом и скрестил ноги, зажав между ними сложенные вместе ладони. — Но этому ублюдку как-то удалось сбежать.— Я не помнил о том, что он… — еще одна затяжка, кажется, последняя. Джеджун взял в руки пепельницу и затушил о ее дно окурок. — Не помнил, что он сделал со мной еще тогда, когда мне было четырнадцать. И так и не вспомнил за все года. До сегодняшнего дня. Видимо, травма, нанесенная им, является каким-то спусковым крючком для моего сознания, — усмешка, горче осевшего на язык табака, слетела с его губ. — Я забыл о нем в первый раз. Забыл и во второй. Но вместе с ним я почему-то забыл тебя… Забыл, что убил Хэена, защищая тебя, и что ты потом взял всю вину на себя, — его руки задрожали еще сильней, потому Юнхо пришлось забрать у него пепельницу и поставить на стол. Мужчина сжал его ледяные пальцы и поджал губы, признавая, что его тепла больше не хватает на них двоих. Джеджун не переставал дрожать. Ему холодно даже рядом с ним. — Я забыл об этом, хен.— Когда это произошло, я попросил хена подстроить все так, будто бы я сам ушел, — парень уже догадался об этом. Наверное, он бы и сам так поступил. Они оба такие глупцы. Глупцы, ставившие жизнь друг друга выше своей собственной. — Будто бы оставил тебя, — и от этой правды больно совсем немного. Ведь где-то в параллельной реальности, где Джеджун оказался бы на месте Юнхо, он тоже взял вину на себя. Так что, можно сказать, они в расчете.— Я забыл об этом, хен, — снова повторил Джеджун. Это единственное, что его волновало сейчас. То, что его сознание с такой легкостью отказалось от пережитого ими с Юнхо. Отказалось от воспоминаний, почти разрушивших их жизни. — Когда меня арестовали, обвиняя в том, чего я не делал, ты был рядом со мной. Ты не оставил меня. Не забыл... Но сейчас ведь все закончилось, хен? — но, кажется, еще есть надежда. Есть ведь? — Тебя признали невиновным, да, раз ты со мной? Тогда почему ты сказал…— Ничего не закончилось, Джеджун-а, — помотал головой в разные стороны Юнхо. — Судебное разбирательство продолжается до сих пор. — А почему ты…— Хен внес за меня залог. Мне дали восемь лет, но семью Хэена это не устроило, потому они потребовали пересмотреть дело. Если я выиграю, мне останется всего четыре с половиной года.— А я ведь ничего не могу сделать для тебя. У меня нет денег, связей, нет возможности вытащить тебя оттуда. Все, что я делал, это только причинял тебе боль.— Это не так. Все, что ты делал, так это… давал мне смысл, чтобы жить.Когда Юнхо был маленьким, отец отдал его на тайский бокс. Чольхо занимался им с ранних лет, а Юнхо, стараясь всегда брать пример со старшего брата, уговорил отца тоже записать его на эту секцию. Мальчика всегда восхищало то, как хен ловко отражал удары, как грамотно выставлял защиту, как умело уворачивался от нападения. Юнхо было тогда семь или восемь лет, ему драться пока не разрешали. В один из дней, когда его тренировку отменили, он вернулся домой раньше обычного и уже с прихожей услышал, как старший брат занимается в тренажерном зале. Судя по голосу отца, доносившегося оттуда-же, понял, что тот ему помогает. Юнхо сразу же отправился делать уроки. Но любопытство не позволило ему слишком долго засиживаться в своей комнате. Юнхо тайком прокрался к двери, ведущей в зал, и сначала прислушался. Болезненные стоны брата сначала напугали его. Он уже было собирался вернуться обратно к себе, но любопытство снова взяло над ним вверх. Юнхо приоткрыл дверь и увидел, как отец набивает хену голени толстой деревянной палкой. Чольхо, весь вспотевший и покрасневший, крепко сжимал челюсти и старался не стонать слишком громко.В тот же момент Юнхо убежал и спрятался под одеялом в своей комнате, расплакавшись от того, что его хену было больно. Ходить на тайский бокс он не перестал. Через несколько лет усердных занятий ему разрешили участвовать в боях с мальчишками в его весовой категории. Еще через несколько лет они с ребятами начали набивать друг другу голени точно так же, как это делал отец его старшему брату давным-давно в прошлом. Юнхо тогда все думал, что это делается для того, чтобы привыкнуть к подобным ощущениям, привыкнуть к боли. Ведь в бою, если противник ударит тебя по этому месту, то легко сможет получить над тобой преимущество.Лишь спустя много лет, когда, как думал Юнхо, погибла Миен, Чольхо рассказал ему о значении набивания голеней. ?Ты не привыкаешь к боли, ты ее после этого просто не чувствуешь, — сказал он ему тогда. — Ударами палки ты убиваешь все нервные окончания. Они со временем отмирают, и боль тебе чувствовать просто нечем?.Юнхо опустил руку на свою ногу и сильно сжал правую голень, впившись ногтями в кожу через ткань штанов. Не больно. Совсем. Почему не может быть так и с сердцем? Оно ведь столько ударов вынесло за свою жизнь. Столько побоев.Почему Чольхо не может прийти сейчас и сказать:?Со временем твое сердце твердеет. Потерпи еще немного. Совсем скорочувствоватьбудет нечем…??