А река следит (1/1)

Вышел с самого утра, потому что не знал, сколько времени это займет. Воткнул в уши наушники, махнул рукой Мурзину, покладисто колющему дрова за домом, и углубился в лес. Ничего непривычного – два часа бодро по морозцу, и окажешься над излучиной реки. Шел с пустой головой. Вопрос был прост, а уж как сформулировать – разберется на практике. На подходе к месту достал духовой пирожок от баб Нелиной наперсницы – с капустой. Зато не с вермишелью. Взобрался на самый верх, оглядел белые поля, белую сталую Иньву и черные ели, укрытые белым. Проверил села – все ли толком, проверил дядю, как тому спится в берлоге. Спалось плохо, как и велено. А потом сел просто в снег – тот ухнул и просел, затопил чуть ли не по грудь. Егор нарисовал пальцем в морозном воздухе пас-призыв, закрыл глаза и позвал их. Кудым-Ош вышел просто на него, и Егор не сдержал улыбки – прошел по нежной зеленой траве в новеньких пумовских кроссовках и белом спортивном костюме, глянул на Егора, сидящего на бревне, сверху вниз, и весело спросил: – Ну что, красиво я одет? Егор засмеялся и потер короткостриженную голову обеими руками:– Очень красиво. Кудым, это ты? А где все? Кудым засмеялся и сел напротив – просто в траву, подобрал ноги и глянул на Егора теперь уже снизу вверх. Он был здоровенный, широкоплечий, светлые волосы торчком, а челюсть – тяжелая и угловатая. Выглядел как богатырь из сказки, только какой-то некиношной, и глаза у него были светлые и смешливые. – А ты что думал, тут целое вече соберется? Мы спим вообще-то, – детская шаловливая улыбка не сходила с его лица, и Егор никак не мог понять, а как же с ним таким веселым говорить, – И все, что нам снится – то, что с тобой происходит. И происходило. Давно Пама не было с нами, ничего не видели. Так у вас там интересно все, такое все новое и красивое. Так как, говоришь, я одет? Егор засмеялся и закрыл лицо руками, он всегда закрывал лицо руками, когда смеялся – его ужасно бесило собственное смеющееся лицо. – Стильно, – ответил из-за рук и опустил ладони. – Как в клипах Тайлера Криэйтора. Как московский. Кудым снова рассмеялся и накинул на голову капюшон, блеснул веселым голубым глазом. – Ну, какой же ты хороший, Егор, – проговорил, покачал головой, а потом серьезно сказал. – Мы знаем, чего ты пришел. И знаем, какого ты хочешь ответа. Поэтому пришел я. Егор, дружище, тебе не нужно ничье разрешение. Егор. Понял прикол, да?Улыбка сползла с его лица. Егор потер подбородок широким жестом и подумал, какой непривычно шершавой стала его рука от строительства бани. За спиной Кудыма текла синяя Иньва среди иссиня-зеленого камыша. Над ним раскинулось весеннее синее небо. В капюшоне он был похож на боксера в тяжелом весе перед выходом на ринг. – Значит, мне нужен совет, – проговорил медленно. – По хорошему, дядю надо убить. Потянувшийся к нему Кудым распрямился и откинулся назад, глаза его расширились так, что Егор рассмотрел весеннюю синь глаз. – По какому такому хорошему, Егорушка? – басовито спросил. – Это ж по какому хорошему? Это где ты такое хорошее видел? Егор сидел и тупо глядел на его тяжелую челюсть, на вырезанный из гранита нос, на вопросительно изогнувшуюся светлую бровь. В том хорошем, что у вас всех и у дяди было в прошлом. В концлагерях, в детских домах, в Афгане, в морге, в резне, в погромах. Кудым его понял. Сказал серьезно: – Хорошее это вкусно есть, смотреть на красивое, носить красивую одежду и заниматься любовью. Это то, чего мы хотим для тебя. И это то, чего мы хотим для своих снов. Мы хотим быть счастливы. – Но он убил…– И я убил, – мягко перебил Кудым. – И ты убил. Прости, но и ты убил. Послушай меня, мы такие и есть. И ты – наш. Я как-то раз бросил тут всех и поехал на полгода добиваться дочери одного там вождя. Весь свой народ на ведьму оставил, представь, потому что мне надо было, я хотел кого-то любить, и хотел, чтобы меня любили. Потому что ты сам не будешь счастлив, и других счастливыми не сделаешь, пока не будешь любить. У тебя это в крови – быть дурачком абсолютным в этом плане. Победишь в ста битвах, а потом умрешь пять раз подряд из-за монгольского золота и шелков. Ты чудь. Он поднялся – огромный, как медведь, наклонился над Егором и взял его голову в свои лапищи. – Ты хочешь, чтобы мы разрешили ему жить. Поэтому я пришел сказать тебе “да”. Ты такой серьезный, Егор. Все живы остались, здоровы. Что ты тут окопался? Езжай в города, смотри там на все, читай, слушай, напитывайся. Ты – наше окно в мир, не сиди тут, дай нам на мир поглядеть. Зима на дворе, работы никакой – езжай. Золота возьми, накупи там всякого, веселись. Ты наш драгоценный потомок, тебе все можно. – Я не могу, если я уеду, Шурка найдет дядю и убьет, – пробубнил Егор, не в силах отвести взгляда от его небесных глаз. – Скажи ей, что если она хоть пальцем его тронет, ты вернешься и убьешь Мурзина. Больно. Егор отшатнулся и попытался стряхнуть его руки: – Я не буду… – Мой ты золотой, – засмеялся зубасто Кудым. – Если она его тронет, ты прилетишь сюда вихрем, убьешь Мурзина у нее на глазах, потом ее, а потом всех в селах. Егор сжал пальцы на него руках и его тряхнуло от самих пяток до лязгнувших зубов. – И так оно и будет, я тебе обещаю, – лицо Кудыма, наконец, стало таким, каким должно быть – жестким и страшным. – И ты будешь в своем праве. Егор, малыш, ты тут бог. Егор разжал пальцы и закрыл рот, втянул воздух через нос. Тот пах медом и водой. Кудым улыбнулся глазами и прислонился лбом к его лбу. – Ты тут бог, Егор. И тогда он, наконец, понял. Он, наконец, уверовал сам в себя. Он понял. И тогда увидел, как много он может. Что вот на этом взгорье он может практически всё. Он увидел своих чудей, спящих под ними и видящих сны о нем, о мире, о будущем. Красивых таких. Модно одетых. Кудым снова засмеялся и отклонился. Посмотрел на Егора с расстояния вытянутых рук, а потом притянул к себе и обнял. Спортивный костюм его на ощупь был как медвежья шерсть - жесткий. – Бери золото и вали, – проговорил негромко, будто чтобы остальные не услышали. – А где золото? – также шепотом спросил Егор. – Не знаю, – ответил Кудым шепотом. – У тебя в сундуке дома. Или в карманах. Или в машине. А потом рассмеялся и опрокинул его с бревна назад, навалился сверху и сжал с такой силой, что Егор почувствовал, как прохрустели все суставы. Кудым отпустил его и свалился в траву рядом. Егор посмотрел в глубокое синее небо и заулыбался ему – не закрывая лица. – Так ты добился дочери вождя? – спросил. – Да там такая история, – Кудым перевернулся на бок и оперся на руку. – У него не было дочери. Но какой у него был сын. Егор открыл рот, и Кудым громогласно захохотал. – Оооооо, – потянул фальшиво. – Посмотрите на его лицо, посмотрите только. Оооооо! Кто бы мне что запретил. Вождь – позиция выборная. Когда мы состарились и умерли, народ выбрал другого Оша. Вот и все. Люди любят переписывать историю. Но по факту она совсем не такая, как кажется. Понял теперь, почему я пришел? – Хотел похвастаться одежками, – ответил Егор. – Именно, – подтвердил Кудым. Егор открыл глаза в сером снежном дне и не понял, почему так болит лицо. Все это время он улыбался.