Выбор (1/1)

Бинхэ заново учился ходить. Хоть его тело и изменилось, но тем не менее, он оставался больше человеком, чем сверхъестественным существом, и он почти полгода провёл, прикованный к кровати. Вставать первый раз было сложно — почти невозможно. Шэнь Цзю и Инъин поддерживали его за руки и помогли выйти во двор. Там Бинхэ без сил повалился на расстеленный плед и смотрел на кружащиеся снежинки. Второй год подряд у них было белое Рождество. — Ты замёрзнешь, — Шэнь Цзю сел рядом и укрыл Бинхэ ещё одним пледом. После переложил его голову к себе на колени. — Нам нужно тебя откормить, ты похож на скелет. — Мне нужно себя откормить, ты хочешь сказать, — улыбнулся Бинхэ. Он чувствовал странное спокойствие. Может, это была погода, а может — долгий сон. Может, уроки Мэнмо. Первым из них стало знание о том, что ты можешь управлять другими, лишь если полностью контролируешь себя. Превратись в улыбчивую маску, и мир станет твоим. Люди будут видеть в тебе то, чего жаждут больше всего. Подари им надежду и посади на поводок.— Ты стал наглее, — Шэнь Цзю коснулся его лба. Когда Бинхэ окреп достаточно, чтобы хотя бы сидеть в постели, Шэнь Цзю принёс ему зеркало: на лбу горел алым знак, как тот, что оставлял Шэнь Цзю. — Такие метки обычно есть у высших демонов, Бинхэ. Но ты — не демон, не бог и не человек. Ты что-то новое. В голове Бинхэ вновь зазвучал хриплый старческий смех, который оборвался протяжным карканьем. Но вместо вороньего бога к ним пришёл лекарь, Му Цинфан — Шэнь Цзю говорил, что это он залечил раны Бинхэ после падения и это он присматривал за ним все эти полгода. Дух ли он или божество, Бинхэ не знал. В лунном свете на его голове серебрились рога, обвитые цветами, и оттого он, высокий и с тёплыми карими глазами, напоминал Бинхэ благородного оленя. — Мальчику нужны физические упражнения, младший брат.Иногда это проскальзывало в общении Шэнь Цзю, Ци Цинци и Лю Цинге — они называли друг друга братьями и сестрой, теми старомодными обращениями, что нынче можно было услышать в дорамах или кино. И они все разделяли это “цин” в имени. В магазине было больше загадок, чем один человек может решить за всю свою жизнь. Какая жалость, что Бинхэ они совсем не заботили. Зато ему нравилось, как Шэнь Цзю ухаживает за ним; как приносит ему еду — и он, и Инъин ужасно готовили, но чужая забота была так приятна. Теперь они смотрели с веранды на медленно кружащиеся снежинки, и Шэнь Цзю рассеянно поглаживал его волосы. — Я научу тебя, как обращаться с твоей новой силой, — пообещал он. — Это будет подарок на день рождения. — Ты прежде не делал мне подарки. Вместо Шэнь Цзю потянул его за прядь. Бинхэ не стал говорить, что уже знает. Учитель из Шэнь Цзю вышел ничуть не лучше повара. Ему не хватало терпения и желания, собственно, учить. Он злился, когда Бинхэ не понимал с первого раза вещи, что он объяснял, быстро терял интерес и обычно просто оставлял Бинхэ с книгами и свитками. Но главное — ничто в том, чему он пытался научить Бинхэ, не было и тени жадности Мэнмо. Шэнь Цзю говорил про гармонию, про то, как в мире нет и никогда не будет ничего случайного. Каждое действие требует противодействия. Ты не можешь избежать судьбы, лишь ненадолго обмануть, но она придёт собирать долги. — Ты обманывал когда-нибудь, Бинхэ? — Нет. — Нет, конечно же нет. Сознательно, — Шэнь Цзю положил между ними веер. — Скажи мне, что ты видишь, когда стоишь за моим плечом, пока я слушаю всех этим жалких людей?Неприязнь к людям — вот, наверное, единственное, что было общего у него с Мэнмо. — Равнодушие, — начал Бинхэ, — иногда презрение. Жалость. Ты тяготишься помощью им, но при никогда не отказываешь. — Я знаю свой долг. Что ты видишь на этом веере? — Бамбуковый лес, как за нашим домом. — Что ты видишь здесь, Бинхэ? — повторил Шэнь Цзю с необычным для него терпением.— Наш дом, за деревьями. — Хорошо. Всегда пом свободен уйти отсюда, когда тебе захочется, Бинхэ. Может, ему и не надо было говорить о Мэнмо, потому что Шэнь Цзю догадался сам.Скоро он попросил вороньего бога обучить его сражениям на мечах — сказал, это полезно для концентрации. Добавил с усмешкой, что он должен нести ответственность. — Ты никогда не будешь вороном, мальчик, — сказал ему Лю Цинге. Его спина была идеально прямой, но при этом он выглядел расслабленно. — Но я не дам опозорить моё имя. — Я Ло, а не Лю. Бинхэ повертел в руках деревянный тренировочный меч. Он видел в школе, как занимался клуб боевых искусств, как они раз за разом делали одинаковые взмахи мечами и вставали в стойки. Это, как позже понял Бинхэ, было не теми боевыми искусствами, в которые верил вороний бог. Его жизнь преисполнилась уроков: днём он проводил время с Шэнь Цзю, вечерами иногда их навещал Лю Цинге, а ночью в его сны приходил Мэнмо, который будто помолодел, освободившись, но всё равно оставался склочным злобным стариком. — А-Ло, ты не собираешься вернуться в школу? Все по тебе скучают. Шёл апрель, когда Инъин это спросила. Она часто навещала его — тут уже Шэнь Цзю не давал ему объяснений. Щебетала точно птичка о школьных делах, своих друзьях, которых считала и друзьями Бинхэ, о том, какие книги читает и какие фильмы смотрит. Она жила обычной жизнью, где самой большой проблемой были мальчики и оценки. Как же далёк он был ото всех эти забот. — Не знаю, — Бинхэ сцепил руки на коленях. — Я пропустил слишком много. — Все знают, как сильно ты пострадал после того землетрясения! Мастер Шэнь ходил в школу и предупредил, что ты в коме… Но прошло уже почти четыре месяца, А-Ло, ты уже совсем здоров? Она игриво потянула его за рука. Бинхэ знал, что вырос и набрал веса. Сейчас он выглядел куда здоровее, чем до падения. Когда он вновь мог твёрдо стоять на ногах, то разделся и долго стоял перед зеркалом: тогда он был настолько худым, что удивительно, как его душа по-прежнему соглашалась оставаться в костях, обтянутых кожей, тонкой и сухой, точно бумага. Он много ел и занимался — бегал рано утром по району, отжимался и приседал, а потом Лю Цинге взялся ему что-то объяснять, но у него терпения было ещё меньше, чем у Шэнь Цзю. Иногда Шэнь Цзю, обычно спавший до поздна, если у них только не бывало ранних гостей, встречал его после пробежек с полотенцем. — Я подумаю об этом, — сказал Бинхэ, больше чтобы успокоить её и закрыть эту тему. — Тебе стоит пойти в эту школу. Выдрессировать себе стадо, — заявил ему тем же вечером Мэнмо во сне. — Сделать армию. — Мне не нужна армия, — скучающим голосом отозвался Бинхэ. — Разве что для масштабной уборки магазина. — Но тебе нужен он.Мэнмо соткал из теней перед ними фигуру Шэнь Цзю: в церемониальных одеждах, с некрасиво искривлёнными губами и злыми глазами. Он обмахивался веером и пил вино из маленькой чаши. Бинхэ изменил его — превратил из Шэнь Цинцю в Шэнь Цзю, не злого, а недовольного, и с грозовым небом в глазах. — Глупец. Он никогда не позволит тебе приблизиться, — Мэнмо развеял иллюзию, едва ли взглянув на неё. — Ты должен взять его силой, если так хочешь. — Я не хочу, — спокойно ответил Бинхэ и проснулся. Тем утром, когда он вернулся с пробежки, Шэнь Цзю ждал его в накидке, которая нравилась Бинхэ больше прочих — из тяжёлой ткани, она красиво собиралась складками на полу, а при движении казалось, что цапли, тщательно выписанные на зелёном фоне, вот-вот взлетят. Его волосы были собраны наверх серебряными шпильками, с которых гроздьями свисали изумруды и жемчуг. — Нам нужно поговорить, Бинхэ, — сказал Шэнь Цинцю. Зачем брать силой, если можно просто возжелать чего-то?