Глава 4 (1/1)

Его нет. Его нет. Он не может находиться рядом. Его здесь нет. Он слишком горд, чтобы оставаться подле него после публичного унижения. Что хотел сказать Грицько, выплескивая на своего адъютанта горилку? Что он в нем не нуждается? Что он восстает против его власти над ним? Раньше надо было думать, раньше!.. Но все пошло не так. Грицько, разумеется, не испытывал желания спасти всех тех, кому его адъютант заламывал руки. Все произошло само собой. В банде шибко идейных не находилось. Не подчиняться никаким авторитетам, прикрываясь звучным именем Врангеля, было удобно. В дневное время суток Грицько старался не думать ни о чем, кроме пополнения "казны": аппетит у хлопцев, привыкших к шальным деньгам, только возрастал. Кое-кто просек, что золотого запаса у атамана нет, и покинул банду. Надо было во что бы то ни стало удержать свой авторитет, удержать людей. Налеты стали бесконечными. Затем следовал дележ добычи, а потом и попойка. Ночью все было иначе. Голодный, жгучий, страстный взгляд адъютанта безжалостно преследовал атамана, являлся ему во снах. Грицько понимал, что это произойдет и с ним, если только он позволит, если только он ослабит контроль. Понимал это и Попандопуло, и держал дистанцию. А Грицько, борясь с возрастающим противоестественным влечением к адъютанту, тайно наблюдал за тем, как тот срывался на всем, что шевелится. Он срывался на пленных, срывался на новичках, срывался даже на всегда невозмутимой Рыжей, у которой после ночных свиданий с ним появлялись синяки. Появлялись ночью и фантомы. Главным, бесспорно, был отец. Он тоже смотрел на него - беспощадно, насмешливо. И в душе у атамана вновь пробуждалось мрачное чувство страха.Да, все произошло само собой. Измученный кошмарами, Грицько сдался. Страшный фантом с нагайкой и с тем, что было куда хуже нагайки, таял каждый раз, когда Грицька касались крепкие, но удивительно нежные руки адъютанта. Атаман хорошо помнил, как он нанес призраку первый удар. Лицо фантома, с улыбкой пристроившегося в углу комнаты, вдруг исказила гримаса. Грицько смело посмотрел ему в глаза.Что, не нравится, батька? Получай, гад...Фантом растворился. Атаман до крови закусил губу, но сдержать истерических всхлипываний, к своему стыду, не смог.- Тебе больно, Гриш? Я сделал тебе больно?...- Нет... Продолжай... Боооожеееее.....Вскоре место постоянного страха заняло иное, сладко-горькое, терпкое чувство. И как же он наслаждался, когда Попандопуло, крепко обняв его, тихонько нашептывал ему на ухо нежную чушь.- Ах, Гриша... И шо я в тебя такой влюбленный?- Не знаю. Только люби меня, люби...Говоришь, нужно привыкать к покорности, батька? Что ты на это скажешь?